В. Ш.
Пришла к нам «намоленная» perestroika и водоплавающего айболита, моего земляка Виктора Борисовича вышибла с морей. Доморощенные онассисы, не вписываясь в мировой рынок и памятуя, видимо, про бессмертный брежневский лозунг «Экономика должна быть экономной», принялись сокращать экипажи судов, коими так шустро и, по западным меркам, почти бесплатно овладели. Сократили всех уборщиц, за ними – половину матросов, потом взялись за мотористов, механиков, штурманов. Ну а когда людей на судне почти не осталось, справедливо решили: а на кой же тогда нужны айболиты?..
Вот так Виктор Борисович, широкопрофильный, морем взращенный док, умеющий и кости вправлять, и зубы сверлить, и уж конечно всякоразными терапиями в гроб загонять пациентов, оказался на суше и соответственно на мели, поскольку последняя является неотъемлемой частью первой. Но они неразъемны лишь в прямом смысле, а в переносном на мели нынче сидят как раз те, за кого всегда звучит третий тост – те, кто в море. Там же не развернешься с инициативой, да и надувать некого, разве только друг дружку, а это уже, как говорится, не по-морски. Ну а на берегу, как выяснилось в последнее десятилетие ХХ века, надувать не токмо можно, а и нужно, то есть просто необходимо даже для самого минимального процветания, которое на самой грани с захирением.
Все жилки у моего земляка-айболита на месте, в том числе и жилка предпринимательская. И значит, сам Бог ему велел…
И Виктор Борисович, начитавшийся в море исторических романов о римских патрициях, о знаменитых термах Диоклетиана, засучив рукава, взялся за устроительство богоугодного заведения – сауны. Под одной из знакомых лечебниц, как, впрочем, и под большинством домов нашего города (подозреваю, и нашей страны в целом), уютно раскинулся необъятных размеров необитаемый подвал, залитый, как водится, чуть не под самую палубу, пардон, пол той целебницы, благоухательной жижей, истекающей – хлюп, хлюп, хлюп – из толстых чугунных труб, проложенных полвека назад и навещаемых спецами жилкомхоза, видимо, раз в полвека. Когда кто-то из политиков объявил, что у нас идет процесс демократизации, кто-то из писателей пояснил: демократия от демократизации отличается так же, как канал от канализации. Жижа, хоть и походила внешне на воду, явно была не канального – хлюп, хлюп, хлюп – происхождения и весьма гармонировала с процессом, идущим в стране. Предпринимательская жилка зудела не только у Виктора, но и у многих его коллег из той лечебницы, они по очереди спускались в родной подвал и вылетали оттуда со свистом и с пальпацио-прищепкой на носу. Виктор же, взращенный, как я уже отмечал, морем, подошел к проблеме по-флотски. Он сходил на бывший свой пароход, застрявший в ремонте на СРЗ, и радужными саун-перспективами сманил рефмеханика Влада, год не получавшего зарплаты. Знал, кого сманивать: механик, уволившись, на прощанье скоммуниздил из рефки парочку классных противогазов и погружной насос. Думаю, самое место тут именно заметить, что айболиты неплохо умеют пользоваться преданностью бывших пациентов: где-то с год назад Виктор исцелил Влада от «парижского насморка»…
Все правильно, добрые дела не забываются. Я тоже как-то пожаловался земляку, что последние два года у меня ужасно чешется ладонь, левая, а денег хронически нет. Он намазал какой-то мазью бумажный доллар, приложил его к моей невещей ладони, и – представьте себе – мне начали вдруг возвращать старые долги, даже пенсию стали вовремя носить! Короче говоря, мы с Владом, нарядившись слониками и вооружась насосом, трое суток (ох-хо-хо, кто бы знал, что это за работенка) осушали подвал. Осушили, поставили хомуты на худые трубы, залили их бетоном. Обработали все помещение хлоркой, проветрили и наконец с облегчением сняли противогазы.
Виктор помотался по городу, нашел и привел пару плотников, которых в свое время, как я подозреваю, также исцелил от какой-нибудь парижской или отечественной бяки. Две недели они настилали полы, принимая по вечерам ежедневное вознаграждение от Виктора – 0,5 л spiritus rectificatum. Затем откуда ни возьмись появились плиточники, штукатуры, слесари-сантехники и электрики, все, как я на свой аршин полагаю, бывшие чесоточники, сопливцы, гуммозники или коматозники. Бывшие, прошу не забывать. В общем, месяца через два (оплата производилась по той же схеме: буль-буль) бригада пошабашила, сотворив из подвальной клоаки воистину чудо – сауну, нет, лучше даже сказать с большой буквы – Сауну: обшитую (м-м-м) чудесно пахнущим кедром «духовку» с тремя полками, классную, загримированную под грот электрокаменку, сиятельный белокафельный бассейн и такие же душевые кабинки, раздевалку-гостиную с диваном и банкетным (о-о, йес!) столом, массажный (ох ты, ах ты!) кабинет и разнопрочие подсобки, без коих ни одна уважающая себя баня не обходится.
Медсестрички Надя и Света, теперь уже бывшие медсестрички, сманенные Виктором (всё на «личном обаянии») с верхних этажей, то есть из лечебницы, и недавно произведенные в банщицы-hostess (моднейшая профессия!), щедрой рукой пожертвовали для торжества ленточки из причесок. Ленточки сначала связали, а потом, как и полагается, под туш – там-та-да-та-да-там! – разрезали. За неимением цыганского оркестра туш был сыгран нами-ложкарями на пустых пока тарелках и полных покуда бутылках. Экипаж сауны и бригада в полном составе прошли сначала весь процесс: «духовка» – бассейн – душ, а затем капитально обмыли сотворенное и даже обрызгали, как рекомендуют блюстители традиций, все углы шампанским.
На этом жировые отложения (в денежном, конечно, выражении) бывшего морского айболита благополучно прикончились, и он – при нашей общей моральной поддержке – преисполнясь оптимизма, стал ждать патрициев, ну и, само собой, дивидендов…
Увы, друзья мои, увы и ах, как говорится, скоро лишь сказка сказывается, да не скоро дело делается. И хотя Виктор Борисович заказал очень красивые, с золотым тиснением, визитки «САУНА-ТЕРМА С САМОВАРОМ» и раздарил их всем своим знакомым и друзьям, знакомым друзей и друзьям знакомых, клиент шел крайне слабо, отнюдь не косяками. Говоря попроще, шел ну очень хреново. Да еще и в самоваре нагревательный элемент перегорел. Н-да, и кончились эти самые заказанные на последние деньги красивые визитки. Короче, сливай воду и туши свет.
Покуда свет нам за долги не отключили, взяли мы с горя, как оно на Руси ведется, бутылку и сошлись за банкетным столом всем экипажем: Виктор, Надя, Света и мы с Владом. Принимали горькую молча, без тостов, но потом все же разговорились: нужна, дескать, реклама, которая – главный двигатель всякой торговли, в том числе и нашей гнилой торговли паром. Впрочем, нет, далеко не гнилой, а как раз наоборот, продвинутой: и наши девицы ведь – красавицы, и Виктор Борисович секретами лечебного массажа с таежными травами владеет, ну и мы с Владом, в общем, тоже не пальцем деланы, вот и самовар даже смогли отремонтировать, и массаж, если попадется патрицианка не старше 80-ти, запузырим, смогём…
Тут-то и осенила – прямо как разряд молнии шарахнул в сауну – нас всех одна идея. Сначала Влад, еще не прожевавший американскую сосиску из пипифакса, которой приличные люди и кошек своих не кормят, как-то весь засветившись изнутри, точно не сосиску, а лампочку проглотил, молча стал тыкать в меня пальцем. Тут же осенившую его идею озвучила банщица Света, с которой у них давно пошли единомыслие и лямур:
– Точно! – Воскликнула она, тоже тыча в меня миниатюрным пальчиком. – Ты ж говорил, что много журналистов знаешь!
– Да, да, я тоже как раз подумала про это! – Обрадовалась Надежда, «наш компас земной».
– А много нам и не надо, – авторитетно и как-то так, знаете, седативно резюмировал Виктор Борисович. – Достаточно одного-двоих. Пригласить их в сауну, сделать массаж, в общем, всё по полной схеме…
Полную схему, само собой, распределили на всех, мне досталось лишь найти подходящих журналистов и пригласить на эту самую схему. На заре, как говорится, туманной юности я тоже ходил в моря, водил дружбу с радиожурналистами и даже сотрудничал с морской радиостанцией «Тихий океан». Подумалось: на шару, конечно, и уксус сладкий, на шару-то они клюнут, но вот потом как быть? Это раньше за бутылку можно было любую рекламу запузырить в эфир, а теперь-то, теперь поглядите, что творится: 12 рублей они берут за одно-единственное слово, да и то в самое непотребное время, когда все нормальные люди уже давно попили чай и ушли на работу, а бабушки – на базар или в магазин, ага, а в самое, значит, козырное время, когда все на кухнях как раз и пьют тот чай и краем уха, ну, вместе с наставлениями жены, конечно, слушают радио, одно слово, цепляющее, значит, край того уха, стоит уже не 12, а целых 19 рублей! То есть целую упаковку вот этих американских сосисок, 20 штук! Это ж как надо оборзеть, господа журналисты, чтобы за одно слово, «гав», например, драть два десятка сосисок. Да еще и поиздеваться решили – объявляют: за одно слово или за одну секунду. Вот тут и думай, значит, и гадай, и решай: что тебе лучше – заливисто пролаять в ту секунду все свои «гав-гав-гав» или рявкнуть басом одно «гав», но так, чтоб и мужик услыхал, и благоверная его на ту секунду заткнулась. И какая, скажите на милость, собака сумеет за одну секунду сожрать 20 сосисок? Думаю, даже собака Баскервилль с этим не справится. А радиожурналисты вот научились же!..
Ну да ладно, пошел я по старому адресу, в радиодом, и надо же – именно в рекламбюро обнаружил Геннадьича, бывшего тихоокеанца, то есть сбежавшего года три назад из радиостанции «Тихий океан» на эту вот хлебную должность.
В сауну? На шару? Ну, ты даешь, брат, конечно, с удовольствием! А с шефом на пару можно? Да ради Бога! Хоть с шефиней… Всё, лады, договорились. Самую последнюю визитку «САУНЫ-ТЕРМЫ» дрогнувшей рукой отдал я Геннадьичу и пошел восвояси, то есть домой, в родную баню. Раньше было и существительное такое «свояси» и означало оно: свой дом, своя семья, родина.
Во своясях, однако, было холодно и, соответственно, неуютно. Свет, правда, еще горел. И самовар, слава Богу, еще кипел. Мою радостную весть о завтрашнем пришествии журналистов Виктор Борисович принял однако не шибко радостно: чем, мол, платить будем? Я ответствовал эйфорически: «Бартером!» Света с Надеждой мне улыбнулись. Влад кисло поддержал их. На том и разошлись ночевать.
Утром встала дилемма: начинать сотворение «Ташкента» в сауне прямо сейчас, рискуя вызвать недовольство нервного электрика лечебницы, который может надолго вырубить нашу многомощную электрокаменку (по причине, естественно, неплатежей), или терпеть до вечера, рискуя опять же вызвать недовольство патрициев прохладной баней. Спасли положение четыре студента, успешно сдавших с утра последний экзамен зимней сессии. Скинувшись по полтиннику, они заказали сауну на два часа – с 12 до 14.00. Взяв с них предоплату и обратив ее в жидкую валюту, быстренько нейтрализовали электрика и раскочегарили каменку.
К полудню студенты саморазогрелись, и потому недоразогретая сауна показалась им вполне «Ташкентом». А наши банщицы – лоллобриджидами. Денег у студентов, само собой, куры не клюют (нечего, то есть, клевать), а хочется ж все оптом: и баньку, и массаж (лучше эротический), ну и «это самое» тоже, если отколется, конечно, бесплатно. Впрочем, не совсем бесплатно: пивком они наших банщиц угостили, буль-буль-буль, значит, и давай тут – разумеется, ненароком вроде – демонстрировать им свои мужские прелести. А ребята, надо признать, оказались породистые, один так и вообще показал полную боеготовность. Устоять бедным девушкам против такой артиллерии, сами понимаете, стоило трудов немалых. Если б не Влад, появившийся, закосив под массажиста, в кимоно (купленном в Японии в морские еще времена), Свету могли бы и охмурить: она ж у нас по гороскопу – скорпионша. Влад предложил тому, боеготовному, сделать массаж по льготному тарифу. Тот воззвал к друзьям-однокашникам, они скинулись, и Владу пришлось-таки поработать. Хоть и по льготному, но выдал он так эротически, а лучше даже вот как сказать – суперэротически (охи, ахи и ухи разлетались прям как на лесоповале), что бедняга студент в конце «сеанса» еле сполз с помощью «массажиста» с топчана, и трудно поручиться теперь, сможет ли он вообще продолжить свой род. Однако в 14.00 розовые студенты ушли довольными.
Не менее довольны были и мы: в сауне – полный «Ташкент», можно и самим отогреться, и к пришествию журналистов всё на-товсь.
И вот в 19.00 к самому нашему порогу причалил редакционный «рашен-мерс» (УАЗик) с надписью в полстекла: ПРЕССА.
Виктор Борисович встречал «дорогих гостей» в полном соответствии с дипломатическим протоколом, как Горбачев или Ельцин Гельмута, например, Коля «у трапа самолета», – у дверей УАЗика. Надя и Света только что не кланялись гостям, светясь гостеприимством и широко, «а-ля Надежда Бабкина» улыбаясь. Геннадьич со своим поместительным (можно мерять его в пивных кегах) и довольно молодым еще, меньше сорока, шефом, тоже ответно-приятственно лыбясь, оглядели наш салун-предбанник со столом, украшенным одной-единственной нищенкой-бутылкой «Шиповника на коньяке», двумя бутылками пива и пакетиком сушеного кальмара (все это куплено на массажный заработок Влада), вальяжно растелешились, укутались простынями, выданными банщицами, и – вперед, на «духовные» подвиги, то есть в нашу «духовку». Термометр на верхнем полке показывал эталон – 120 градусов. Кедровая обшивка благоухала на всю катушку, каменка-грот смотрелась ой-ё-ёй как, банщицы в классических «мини-бикини» деловито сновали по треугольнику: парная – душ – бассейн, наводя самый последний какой-то, только им ведомый марафет, брызгая ароматическим спреем и пробуя ладошкой воду. При сём они то и дело (школа Виктора Борисовича) справлялись у клиентов, не хочется ли им… чего-нибудь еще. Шеф, моржом-альбиносом развалившийся на верхнем полке, отшучивался: и так, мол, все классно, как в Гонолулу, ну, можно, конечно, еще в бассейн, допустим, пару русалок запустить. Геннадьич, сидящий на нижнем полке, похлопал Свету по круглой попке, и она, пользуясь отсутствием ревнивца Влада, одарила его вроде бы робкой своей скорпионьей улыбочкой. Не ведал Геннадьич, что ему угрожало…
Повыпарив из своих телесных кегов литров по пять, поплескавшись тюленями в белокафельном бассейне, патриции созрели для застолья. Пленка воды на их необъятных спинах высыхала островками прямо у меня на глазах, словно те островки были миражами в пустыне. «Царства стираю в карте я» – пришел на память Маяковский. У патрициев, слава Богу, с собой оказалось две пластиковых по 1,5 л посудины с пивом, так что мы, вопреки опасениям, с застольем не опарафинились. Когда дошло дело до нашего «Шиповника», Виктор изложил суть проблемы: сауна, дескать, не хуже других, сами видите, а народ-сволочь валом почему-то не валит.
– Реклама – двигатель бизнеса! – Изрек Геннадьич, со вкусом жуя наш кальмар.
– Сделаем, ребята, для вас – в лучшем виде, – заверил вальяжный шеф, расправляясь уже и с нашим пивом.
– Сколько это будет стоить? – Наивно и грустно, как провинившийся школьник, вопросил Виктор.
– Смотря в какое время дня, – через губу обронил шеф.
– Я ж называл тебе наши расценки, – Геннадьич воловьим взглядом уставился на меня, – ты ж вроде записывал…
– Да, 19 рэ утром, 12 в обед.
– Нет, дорогой, не в обед, – назидательно возразил Геннадьич, – обед тоже время сенокосное, соответственно и такса повыше. Ну а 12 – это, брат, в межобеденное время, которое после десяти. Вот так, дорогой!..
Поймав себя на том, что у меня разинут рот, я захлопнул его и, честно говоря, тут же вновь поймал себя на четкой президентской мысли: неплохо бы замочить этих двух боровов в сортире. Как ни странно, мысль сия меня не испугала. Напротив, она начала эволюционировать, как у Дарвина. Мочить их, сказал я себе, надо не до конца, не по-президентски, а лучше по-нашенски, по-банно-прачечному.
Боровы тем временем пошли в «духовку» на второй заход. Я поделился своими планами с Владом, и нам удалось на пару уговорить Виктора оставить нас с клиентами наедине. Так легче, дескать, будет столковаться. Девицы-красавицы легкомысленно похихикали, узнав про наши планы, и обещались во всяком случае не мешать.
Дверь «духовки» запиралась на ключ, и я неслышно – под грохот шайки, «нечаянно» уроненной Владом, – повернул его. Всё, ребятки, дело сделано, сказал я себе, осталось просто ждать.
Ждать пришлось всего-ничего, минут пятнадцать. Послышался сначала легкий толчок в дверь, потом толчок посильней, за ним – корректный, чуть ли не робкий стук: тук-тук-тук, через несколько секунд погромче, а буквально двумя-тремя секундами позже – вовсе уж громкий, некорректный такой, знаете ли, стук-буханье: бух-бух-бух! Ну и конечно же мы не могли этого не услыхать. Света тоненьким буратиньим голоском вопросила через дверь:
– Что вам, мальчики, а?
– Откройте!
– Ой, бедненькие, силёнок нет совсем, да? Счас открою.
Дерг, дерг дверь – не открывается.
– Действи-и-ительно, – ну прям артистично сыграла Светка! – Счас, мальчики, счас позову мужиков, не волнуйтесь.
«Мужики» нашлись достаточно быстро – через пять минут, но за это короткое время дверь изнутри пробомбили не меньше пяти раз.
– Хорош, ребята, не ломайте, сейчас откроем, – успокоил гостей Влад и звучно, с хаканьем – х-ха, х-ха! – подергал дверь. – Да, знаете, разбухла, наверно. Вы там пару, случаем, не поддавали?
– Нет! Нет! Какой пар, откуда?
– Странно. Тогда отчего ж она, зараза, могла разбухнуть-то, а?
– Это вам лучше знать! – Донеслось нелицеприятное из-за двери.
– Слушай, а может, замок защелкнулся, Влад? – Вмешался я. – Ты ж помнишь, был случай: вот так же пьяные мужики, пардон, патриции резко пнули дверь, а он – щелк и всё. И пришлось слесарюгу звать, помнишь?
– Конечно, как не помнить! Сходи, ты ж лучше знаешь, где он может быть. А я побуду тут пока, ага?
– Добро, я побежал.
– Эй, вы что, гвардейцы, хотите из нас пян-сэ корейское сделать?!
Это я услыхал уже вдогонку, громко-слышно отступая от двери.
– Да ну, ребята, пян-сэ это такая гадость, – утешил их Влад, – да к тому же стоит дорого – целых семь рублей. Это значит, в межобеденное время, как вы сказали, за одно слово и двух штук не купишь.
За дверью воцарилась странная тишина.
– Вот утром да, почти что три штуки можно съесть – и всего за одно только слово!.. Или за одну секунду?..
Молчание.
– За слово или за секунду?
– Не понял, – послышался наконец басовитый голос радиорекламного шефа. «Слава Богу, – подумал я, – оба, значит, живы».
– Чего вы не поняли? – Переспросил Влад.
– Юмора я не понял!
– Да какой тут юмор, ребята, тут всё серьезно. Покуда слесаря нет, я посчитаю, сколько вы просидите там секунд. Ну и соответственно, значит, на эту сумму сделаете нам рекламу. Договорились?
– Бросайте, гвардейцы, шутки шутить! – С угрозой возопил тенором Геннадьич.
– Ну какие могут быть шутки, брат! Дорогой наш, уважаемый клиент, нам не до шуток! Нам просто позарез нужна реклама…
«Ай молодец, – подумал я про Влада.—„Дорогой“ и „брат“– это классно, дразнилка просто чудо!» А Геннадьич вконец озверел и материться начал безбожно. 120 градусов, что уж там говорить, на человека действуют, конечно. А Влад ничуть не смутился и принялся вслух, громко считать «слова». Только матерные, разумеется. Когда насчитал полсотни, взялся тут же, не отходя от кассы, умножать их на 19. Получилось 950 рэ, о чем он и доложил затворникам, сообщив, что на рекламу нам с лихвой хватит.
– А вот и слесарь, ребята! Всё, вы спасены! – Объявил он и, тихонько повернув ключ, быстро спрятал его в карман.
Послесловие
Наша «САУНА-ТЕРМА С САМОВАРОМ», не нуждаясь в пошлой радиорекламе, вскоре приобрела много добрых клиентов, патрициев и плебеев, и, даже не повышая, как другие, цен на услуги, про-цве-тает на все сто. И даже – на 120. Градусов. Так что приходите, грейтесь на здоровье, отдыхайте, пейте целебный чай, пользуйтесь целительным массажем (не Влада, о нет, настоящего профессионала) и мудрыми советами бывшего морского айболита Виктора Борисовича. Звоните 310—903 в любое время и – добро пожаловать!
1996 – 2001
О проекте
О подписке
Другие проекты