Цитаты из книг автора «Борис Носик»

В тот год, когда в страшную Россию дошла весть об оккупации Парижа фашистами, у нее появилось ощущение, что погибла эпоха, мир. До того все-таки еще оставался где-то нормальный мир…

России было все так же страшно, но и писать об этом было страшно тоже. Можно было, впрочем, написать о тьме, накрывшей Александрию, о гибели Клеопатры:

Она собиралась в это время замуж за профессора Гаршина, который, впрочем, не дождался ее возвращения из эвакуации… Ей вообще, можно сказать, не везло в браке, и она оставалась, по собственному выражению, «чужих мужей вернейшая подруга и многих безутешная вдова». Ей шел шестой десяток лет, она стала грузной, величественной, оставаясь по-прежнему красивой.

И все же она начала снова писать стихи. Может, страх отступил на мгновенье? К концу 1940-го года Ахматова начала работать над большой и сложной «Поэмой без героя», которую писала до смерти. В одном из черновых вариантов было про незабвенного Амедео:

В 1939, – вспоминает она, – Сталин разрешил печатать мои стихи». Почему разрешил? А почему запретил? Она вспоминает, что к тому времени, как немцы вошли в Париж, у нее вышел в Ленинграде томик стихов, но «он был запрещен, конфискован, выброшен из библиотек через месяц». Томик старых любовных стихов… Кто из французских поэтов, живших в оккупированном Париже, возьмется свидетельствовать, что Гитлер был дотошнее Сталина

Ахматова знала, что она и сама ходит по краю пропасти. Живет как помилованная или как оставленная в заложницы: И до самого края доведши, почему-то оставили там —Буду я городской сумасшедшейпо притихшим бродить площадям. Каждый, кто пока еще был не «там», был как бы «помилован» великодушными властями и «органами», не успевавшими «выполнять план по врагам».

Ее собственный сын, Лев, тоже томился в тюрьме, потом в лагере, по том снова… Анна познала, что такое женская очередь перед тюремными воротами – чтобы отдать передачу. Если передачу не брали, это значило, что человека уже нет. «Ликвидировали». «Как класс». Как живое существо. Как тварь Божию. Тех, кто приходил к воротам, тоже не ждало ничего доброго – они были родственники «врага народа»: Лева Гумилев ведь «пострадал как сын врага народа». Весь народ был «врагом народа». А народом был сам «рыжий мясник» и его подручные из компартии и тайной полиции – они, впрочем, слились в один аппарат устрашения и подавления еще при плешивом палаче Ленине, убившем Гумилева-отца. Что до распятого и давно да же имя свое утратившего Петербурга, то…

Его самого для начала отправили в ссылку, в Воронеж. Анна навестила его там и написала стихи:

простившей «злую разлучницу»… Перекличка домовых.

Легко представить себе, как приняли новую «жиличку» в этой семье, вряд ли когда-нибу