То во благо, то во вред

Сначала была произведена частичная либерализация внешней торговли. Какие-то министерства и предприятия получили возможность самостоятельно торговать на внешнем рынке.

В целом это было судьбоносное решение – закончился период монополии государства на внешнюю торговлю. Как говорится, сказал «А», говори «Б». Так вот, «Б» сказано не было. Все было отдано на откуп рынку. Конечно, задним числом легко критиковать, но кто тогда мог сказать это «Б», а именно разработать соответствующие нормы? Никто, ведь ни у кого не было опыта свободной торговли. В это слабое место старой советской экономики ринулся новый, неизвестный поток. Это был золотой период для новых деловых людей. А кто же они?

С одной стороны – это часть советских профессионалов коммерсантов-международников.

С другой – «новые» люди, не зацикленные на старых догмах, не боящиеся самостоятельно выехать за рубеж, провести соответствующие переговоры и имеющие вход как в министерства, так и к директорам предприятий.

Все они, используя личные контакты, связи и возможности государства, ринулись в море свободы и бизнеса.

В страну на предприятия вдруг начал идти поток нового дорогостоящего оборудования. Кому? Зачем? Почем? Ответы на эти вопросы тогда никто не искал. По всей вероятности, кому-то надо было получить законный способ вывода из страны государственных денег.

Персональные компьютеры, которыми уже давно пользовались во всем мире, у нас были в диковинку. Кто их тогда мог покупать в массовом количестве? Конечно, только те предприятия, у которых были на это фонды, но которые надо было уметь еще «выбивать». Позднее основная масса этих компьютеров попадала на свободный рынок. Цена их зависела от вида сборки – как ее тогда называли, «белой» либо «желтой».

Естественно, сами руководители предприятий ни того ни другого делать не могли, за них все это делали «новые» люди.

Затем на экспорт пошли контейнеры с металлами. Склады почти всех предприятий Ленинграда были ими завалены. Чего там только не было! Титан, нержавейка, никель, латунь, бронза, алюминий. Само собой, было полно конструкционной простой и высоколегированной стали. Продавать на экспорт можно было только металлолом. Сортового металла, конечно, тоже было немного в контейнерах, но не более того. Кого-то ловили на этом, директора заводов боялись, но торговали. Здесь, так же как и с компьютерами, директора предприятий не знали, как это все делается. Новые же люди, уже познавшие внешний рынок, заключали с ними бартерные договоры и имели двойной доход – на металле и на встречных поставках.

Работая ранее на заводе «Знамя Октября», я очень хорошо знал, какая масса отходов дорогостоящего титана в виде литейного брака и обрезков прутков «похоронена» на его складах. Я предложил генеральному директору его продать. Он испугался. «Разве ты не знаешь, Борис, что за это могут посадить?» – сказал он мне. «Нет, – парировал я, – мы же с вами не собираемся нарушать порядок. Зачем нам продавать сортовой металл, когда отходов полно?» Это его как-то успокоило, и он согласился.

Я нашел фирму, которая занималась металлами, и предложил им отходы титана. С заводом был заключен договор бартера. В обмен на эти отходы я поставил на завод очень популярную в то время импортную одежду – джинсы, куртки, женское белье, – которую завод после реализовал среди своих работников. В итоге все были довольны. Завод очистился от «хлама», каковым они считали эти отходы. Его работники по дешевке получили дефицитный товар. Торговая фирма и мы заработали как на титане, так и на импорте.

Вооружение. Этот вид экспорта всегда имел за рубежом большой успех. Государственная монополия на его продажу стала уже немножечко негосударственной. Люди, входящие в отдельные властные структуры и имеющие возможность осуществлять такие поставки, использовали и этот огромный государственный потенциал в свою пользу. Однажды из-за несогласованности действий был остановлен эшелон с танками на пути к Новороссийскому порту. На заседании правительства, которое транслировалось на всю страну, его глава, Н. И. Рыжков, со слезами на глазах старался объяснить, как это произошло, хотя чувствовалось, что он сам не очень понимает. После этого в народе его стали называть «плачущий большевик».

Автомобили ВАЗа. Дочерние от АвтоВАЗа фирмы, которые за границей продавали автомобили и запчасти к ним, начали работать самостоятельно, естественно, с разделением финансового потока на две части: «себе» и «дяде».

Оборудование, компьютеры, металл, вооружение, автомобили составили начало нового потока. Его создали новые активные люди, знающие и умеющие связать колоссальные возможности внешнего рынка с системой распределения ресурсов в стране. Благодаря их усилиям значительная часть бюджета страны прорвала стопор советской экономики и потекла по новому потоку, создавая его авторам невиданный ранее по размерам стартовый капитал.

Стартовый капитал должен работать. Он и заработал. Сахар, водка, видеокассеты, а в 1990 году еще и «ножки Буша». Это все предметы массового спроса. Сахар начал идти в страну судами через Балтику по 22 тысячи тонн в каждом. «Ножки Буша» – тем же путем. Созданные в Восточной Европе русскими новые водочные заводы автомобилями гнали в СССР водку-сивуху, произведенную там с минимальными затратами.

Этот новый поток стремительно рос, не создавая ничего нового и пожирая государственные средства. В основе его лежал принцип «возьми деньги у дяди, а прибыль оставь себе».

Параллельно образовалось еще два потока.

Руководители львиной доли государственных предприятий начали создавать у себя на заводах «карманные» кооперативы и передавать им, якобы на аутсорсинг, часть работы завода. Люди как работали на своих местах, так и продолжали работать, но кто-то из них уже числился в кооперативах. В управлении же этих кооперативов, естественно, были нужные люди, которые расходы оставляли заводу, а прибыль себе. Так образовался второй поток.

Третий поток, который можно было условно назвать «Сделай сам», появился еще в самом начале. Масса людей вышла из подполья. Ни для кого не секрет, что в стране все время был черный рынок. В последнее десятилетие он многократно вырос, но все еще был в тени. После легализации все открыто стали предлагать свои товары и услуги.

Авторемонт, шитье одежды, мелкий ширпотреб, шашлыки вдоль дорог и мест массового скопления людей, ремонт жилья – все это появилось почти мгновенно, как по мановению волшебной палочки. Но все это не имело «за душой» ничего. Ни у кого не было никакого серьезного оборудования, не говоря уже о каких-либо цехах, помещениях или зданиях. Всё делали «на коленке», кто где мог: в гаражах, дома или втихаря на предприятиях, договариваясь как-то с их управленцами. Люди давно хотели свободно делать то, что они умели, что хорошо получалось и что требовалось рынку.

Экономика страны разваливалась на глазах. Бюджет трещал по швам. В госрезерве или так называемых «закромах родины» с голоду выли крысы. Руководство страны было в полной растерянности. По моему мнению, М. С. Горбачев – профессиональный партийный работник, реально хотел дать стране новый шанс. Однако, его сковывал страх совершить стратегическую ошибку. Знание только советской экономики, противодействие со стороны его же «соратников», нарастание популярности нового лидера Б. Н. Ельцина были тому причиной.

Еще не пришло время, чтобы давать верную оценку руководству страны. Ясно одно – им было очень нелегко. Работали то во благо, то во вред. Но факт остается фактом – путь к старому был закрыт.

Чудеса энтузиазма

Я оценивал эти потоки и соизмерял их со своими возможностями.

Первый – самый мощный и эффективный, позволяющий его участникам создавать огромный личный капитал практически тут же и на пустом месте. Более того, я понимал, что создать капитал – это полдела. Необходимо было еще уметь им управлять. Его надо было вкладывать в производство, которое имело бы перспективу. Но тогда это была еще очень далекая цель.

Было ясно, что второй поток – явление временное. Руководители таких предприятий активно начали использовать их ресурсы в личных целях. Срок действия «карманных» кооперативов зависел от срока окончания ресурсов у этих предприятий.

Тощий и ничтожно малый третий поток, как ручеек, вытекал из огромной реки советской экономики. Никем не замеченный, всеми презираемый, он упорно искал свою дорогу. Мало кто мог видеть тогда в нем какую-либо перспективу, а говорить о каком-то его будущем или о том, что он сможет заменить первый, было просто неприлично.

Я это не то что понимал – чувствовал. Использовать государственный ресурс считал для себя уже в 1989 году нереальным. Во-первых, у меня не было никаких знаний и возможностей самостоятельно выйти на внешний рынок, а во-вторых, отсутствовали контакты с людьми, входящими в систему государственного распределения. Такие контакты, конечно, пока еще можно было создать, ведь изначально связи с банками были достаточно доверительными, а это для начала уже немало. Однако ограниченные финансовые возможности не позволяли мне работать на «два фронта».

Войти в состав «карманных» кооперативов, конечно, можно было бы, но я не видел у них будущего и к тому же не хотел быть зависимым от кого-либо.

Я мечтал создать собственную серьезную и «долгоиграющую» компанию, соблюдающую законы государства, но работающую по моим нормам и правилам. По моим прогнозам это было самое перспективное направление. Я был уверен, что в конечном итоге будущее исключительно за производством. Основная же трудность такой работы заключалась в том, что у меня не было средств для развития. Их нужно было получать «с колес» по принципу: заработал – вложил. Насколько это было тяжело, я почувствовал через короткое время.

На заводе, при котором я организовал свою фирму, его руководители, изучив мой опыт, решили создать при себе «карманные» кооперативы. Поэтому я стал им не нужен, и генеральный директор отказался продлевать со мной договор аренды. В итоге мы должны были освободить их территорию к Новому году.

Я активно приступил к поиску нового места. Не без труда нашел новую площадку на улице Калинина, договорился с владельцами, неформально выкупил ее у них и с начала 1990 года перевел туда свою фирму.

На фирме все были полны энтузиазма. Опасность ее развала из-за отказа прежних арендодателей продлить договор аренды миновала. Теперь у нас было около 1,3 гектара территории, три здания и замкнутый периметр. Это же мечта! Что еще надо, только работай. Это все, конечно, так, но только с одной стороны. С другой стороны – там была полная клоака. Автотранспортное предприятие, которое покинуло эту территорию из-за невозможности работать на ней, оставило то еще наследство. Остовы разбитых автомобилей, изгаженные ремонтные боксы, переломанные кабинеты, полуржавая подводящая ветка парового отопления, полное отсутствие канализации, однофазная электрическая сеть с напряжением всего 220 вольт.

Так выглядела территория в 1990 году

Но уже ничто не могло меня остановить. Боксы и кабинеты бригада Якуба отремонтировала еще до весны. Строительство канализации и очистных сооружений запланировали на весну. Развести схему канализации я поручил Якубу. Эскиз очистных сооружений я разработал сам так, как это понимал. Твердые накопления должны были оставаться на дне предыдущей секции при переливании жидкости из одной во вторую, масляная же ловушка должна была отсекать поверхностные маслянистые накопления от попадания их в городской коллектор.

Вроде бы все очень просто, но ведь для этого надо было перекопать почти всю территорию фирмы. А как это сделать, если по нашей территории проходили более полусотни высоковольтных кабельных каналов? Кроме того, территорию пересекал магистральный газопровод высокого давления. Вдобавок канализационные трубы надо было уложить под железнодорожным путем, который также рассекал фирму на две неравные части. Для строительства очистных сооружений требовалось выкопать яму глубиной более четырех метров и там всю эту конструкцию соорудить из бетона.

Одно дело проложить трубы и выполнить бетонные работы, другое – получить официальное разрешение на подключение новой системы к городскому коллектору. И та и другая работа велись параллельно. К тому времени как Якуб завершил все работы и привел территорию к исходному состоянию, я получил все необходимые разрешения.