«В глубине души он знал, что, раз увидев звезды, больше не сможет быть счастлив».

Р. Хайнлайн «Пасынки Вселенной».

«Лишь два пути раскрыты для существ,

Застигнутых в капканах равновесья:

Путь мятежа и путь приспособленья.

Мятеж – безумие;

Законы природы – неизменны».

М. Волошин «Путями Каина».

Пролог

За полтора года до описываемых событий.

– Ну что, готова? Тогда – вперёд!

Прощальный взмах руки, толчок – и доска отделяется от борта «Зодиака. Это её последнее плавание: триста метров между торчащими из белой пены валунами, а потом – ещё шестьсот сорок в свободном падении. Масса воды, вместе с которой доска сорвётся в этот полёт, подножия скалы не достигнет – струи водопада, одного из самых высоких в мире, рассеются мириадами мельчайших капель где-то полпути к земле – и выпадут на окрестных скалах, на листьях пальм и стеблях лиан обильной росой.

Но сначала надо преодолеть эти триста метров.

Под ногами неслышно замурлыкал движок – аккумуляторы отдавали энергию в экстренном режиме. Для этого процессор питания перепрошили в расчёте на то, что проработать придётся всего три с половиной минуты, но с запредельной нагрузкой, выводящей оборудование из строя. Ровно столько понадобится, чтобы моторная доска с наездницей преодолела извилистый фарватер и на последнем прямом участке, ведущем к краю почти семисотметровой пропасти, набрала максимальную скорость.

Штанга управления сжата в правой руке, левая отведена назад для равновесия. Поворот… ещё… резко вильнуть, впритирку обходя гряду острых камней…

Полный ход!

Тридцать пять метров. Всего тридцать пять – но для дорогущего, самого мощного в линейке фирмы движка этого довольно. Буруны, ярящиеся в проломах, стремительно приближаются, растут – но только один из них годится, чтобы ринуться с него в полёт.

Двадцать метров… десять…

Девушка присела – и в самый последний момент, когда доска уже зарылась в пену, резко подпрыгнула, рванув штангу на себя – так, чтобы доска не сковырнулась с края водопада, а ушла с него прыжком, словно ударный беспилотник, стартующий с трамплина авианосца.

Десятки, сотни раз отработанное движение ног, и доска, кувыркаясь, улетает вниз. Рывок кольца – и перепонки вингсьюта с лёгким хлопком высвобождаются из кармашков, пришитых вдоль боков, от запястий до лодыжек, и таких же, на внутренних сторонах ног. «Умные» нанонити, вплетённые в ткань, сокращаются, подчиняясь команде процессора, и принимают продиктованную сложными расчётами форму. Перепонки ловят набегающий поток, превращая тело из кувыркающегося камня в птицу, нетопыря, белку- летягу. Теперь – раскинуть руки и ноги, выровняться…

Восходящий воздушный поток подхватывает её, направляя прочь от каменной стены.

– И-й-й-я-я-а-а! Я лечу!

Свист воздуха заглушает восторженный вопль, но это неважно – мир его услышал. А ещё – увидел море джунглей, скалы с туманными бородами самых высоких в мире водопадов, которыми славится этот регион Центральной Америки.

«..пусть видят! Пусть завидуют! Пусть знают – так тоже можно! Главное: решиться, рискнуть, сорваться в безумное падение – и превратить его в гимн отчаянной, безумной свободе! Смотрите, люди, сидящие перед мониторами, на которые идёт сейчас картинка с экшн-камеры! Смотрите, впитывайте то, что чудом протискивается через кремний процессоров, долетает до спутника по специально арендованному на такой случай каналу, чтобы вернуться на поверхность планеты, оседлать сигнал вай-фай, не раствориться напоследок в пикселях домашних экранов – и добраться-таки до вас, жалких, протирающих штаны на своих диванах…»

– Ий-й-я-я-а-а! Смотрите, люди! Завидуйте! Учитесь! Я – лечу!.. Лечу!.. лечу!!!

Самая последняя, самая навороченная модель смарт-вигнсьюта позволяет – при хорошем пилоте и попутном ветре, разумеется, – преодолеть не меньше пяти километров на километр высоты.

А она – хороший пилот.

Нет! Лучший! Самый лучший!!!

– Я лечу!..

Часть первая
Вперёд и вверх

I

– Здравствуйте, дорогие друзья. Вы смотрите еженедельный выпуск программы «Слово для Леса и Мира»…

Под аккомпанемент тревожной музыки на экране замелькали шпили московских высоток, утопающие в кронах гигантских дубов. Их сменили угловатые, плюющиеся огнемётами, танки, ломящиеся сквозь джунгли. Потом возникла глухая, в чёрных подпалинах, бетонная стена, из-за которой вздымались к небу стволы гикори вперемешку с обглоданными, словно рыбьи скелеты, сплошь обросшими лианами, остовами небоскрёбов. Заставка прошла, и на экране, на фоне логотипа немецкого спутникового канала, возник упитанный господин в очках с тонкой оправой и демократичном джемпере.

– Сегодня – двенадцатое августа две тысячи двадцать четвертого года. Это Евгений Гурвиц, и со мной в кёльнской студии «Эн-Тэ-Фау» ведущий эксперт по вопросам истории Московского Леса, профессор Гарвардского университета Давид Рар. Добрый день, Дава!

– Интересно, откуда они взяли эти ролики? В Лесу же снимать нельзя даже на старинную целлулоидную плёнку – сплошная муть выходит, и ничего больше. А тут – вон, какие пейзажи!

Татьяна стояла в балконном проёме, и утреннее солнце соблазнительно подсвечивало её фигурку. Из одежды на ней имелась одна мужская рубашка с закатанными рукавами – его, Егора, рубашка, соблазнительно застёгнутая на одну пуговичку.

– Компьютерная графика.

– А-а-а… – разочарованно протянула девушка и направилась к коммуникатору, вмонтированному в стойку бара. – На завтрак что заказать?

– На твой вкус.

– …несомненно, грандиозное явление, определившее весь облик двадцать первого века. Мы только сейчас начинаем по-настоящему осознавать глубину перемен, постигших нашу цивилизацию. А начались они в майский день две тысячи двадцать четвёртого года, когда сквозь асфальт и бетон шести крупнейших мегаполисов планеты проросли первые ростки Зелёного Прилива…

Егор дотянулся до пульта и прибавил громкость. Вставать не хотелось совершенно – так бы и валялся в огромной кровати гостиничного «люкса», где они с Татьяной провели два восхитительных дня. И две не менее восхитительные ночи.

– …второй в истории случай применения ядерного оружия. Когда Председатель – напомню, это был апрель двадцать пятого, со дня Зелёного Прилива прошло около года – получил сообщение о том, что Лес начал стремительно распространяться за границы мегаполиса, он запаниковал и скомандовал термоядерный удар. Опровержение пришло буквально через четверть часа, но было, как вы понимаете, уже поздно. Кроме Шанхая, превращённого в озеро застывшего радиоактивного стекла, пострадали…

– Тосты с яичницей и апельсиновый сок. Сливки к кофе?..

– Обойдусь. Сахара тоже не надо.

Будь его воля, они вообще не покидали бы роскошный номер- люкс лучшего в Твери отеля «Бергхаус-Волжский». Но, увы, подруга, стосковавшаяся за два года, проведённых взаперти в Главном здании Московского Университета, всерьёз истосковалась по широким улицам и площадям, по толпам народа, по супермаркетам, ресторанам, кафешкам. Словом – по всему, что составляет облик современного города, не тронутого Зелёным Приливом.

На экранах, висящих за спиной диктора, картинка сменилась на взлётную полосу, по которой брали разбег три древних «Миража». Хвосты истребителей украшали зелёные квадраты с белой звездой и полумесяцем.

… типичная роковая случайность. Дело было на пятый день Большого Кашмирского Инцидента – тогда после глобального обрушения сети Интернет и спутниковых навигационных систем, началась всепланетная паника, и индусы решили воспользоваться моментом. Пакистанцы в долгу не остались: последовал обмен ядерными ударами, к счастью – по большей части, тактическими. И ровно в этот самый момент приходит сообщение о прорыве периметра Карачи.

– Представляю, какой там творился бардак!

– Вы правы, Женя Генерал, отвечавший за состояние периметра, приказал нанести по участку прорыва авиаудар – обычными напалмовыми контейнерами. Вылет производился с авиабазы Пешавар силами двадцать шестой эскадрильи – той самой, в чьи обязанности входит нанесение ядерных ударов. И по чьему-то роковому недосмотру один из трёх поднятых самолётов вместо бака с напалмом нёс спецбоеприпас.

– То есть, паки попросту напутали?

– Именно. И тем ужаснее оказались последствия этой ошибки – ведь именно после ядерного нокаута Лес Карачи ополчился на людей всерьёз…

– Не надоела эта ерунда? – Таня поставила на постель поднос с завтраком. – Будто в жизни тебе Леса мало!

– Соскучился по телевизору. – совершенно искренне ответил Егор.

– Ну, так переключи на развлекательный канал! А то нашёл, что смотреть…

Она села рядом и взяла сэндвич.

– Кстати, его дочка учится у нас на Биофаке. Руки убери, медведь, а то на тебя же пролью!

И со смехом шлёпнула по ладони, как бы невзначай скользнувшей вверх по бедру, под рубашку.

– Да ты что? Не знал.

Егор с сожалением убрал руку и потянулся к подносу. На ножку подруги – шелковисто-гладкую, открытую значительно выше, чем позволяли приличия – он старался не смотреть. В самом деле, кофе горячий, не приведи Лес, ошпарит…

– Точно-точно. На факультете говорили, что папа нарочно её к нам пристроил, чтобы снабжать его самой свежей информацией для своего шоу. Только она ничего такого и в мыслях не имеет. Девчонка совершенно сумасшедшая – раньше занималась экстремальными видами спорта, ну и у нас, вместо того, чтобы учиться, собрала кучку таких же больных на всю голову. Знаешь, что они затеяли?

– Ну?

– Ни за что не поверишь. Майка – так её зовут, – задумала пролететь на параплане от ГЗ до Поляны Серебряный Бор. Презентация проекта проходила у нас в библиотеке, так что я всё слышала. Позавчера… нет, три дня назад должны были попробовать.

– О, как! – он от удивления выпрямился, чуть не опрокинув поднос. – А я вот пропустил… Стоп, а как же пластиковая плесень? Современные парапланы – сплошь синтетика, нанонити и микрочипы. Это добро в Лесу и четверти часа не протянет, скиснет.

– Майкин отец не только профессор, он ещё миллионер. В дочке души он не чает. Выделил на её забавы столько, что она скупила у братеевцев весь паучий шёлк, произведённый за три месяца. Из него и заказали параплан, то ли в Англии, то ли в Швейцарии, не помню.

– Паучий щёлк? – Егор уважительно присвистнул. – Солидно… Впрочем, это им не сильно поможет. Не знаю, как с Эл-А на высоте, может, там она, правда, не действует. Но если девчонка не дотянет до Поляны и приземлиться – край, через час кони двинет, и никакие пилюли не спасут. Она что, совсем отмороженная?

– Совсем. А ещё у неё полный иммунитет.

– Вот уж действительно: дуракам везёт…

– …мне сообщают, что наше время подходит к концу. О том, что случилось в Сан-Паулу и Токио мы поговорим в следующем выпуске «Слова для Леса и Мира». А сейчас – сводка погоды и новости…