«Заволочье» отзывы и рецензии читателей на книгу📖автора Бориса Пильняка, рейтинг книги — MyBook.
image

Отзывы на книгу «Заволочье»

6 
отзывов и рецензий на книгу

sleits

Оценил книгу

Эту книгу я получила в подарок от интернет-магазина за заказ, но я даже не представляла себе, какое сокровище приобрела в свою домашнюю библиотеку.

Я предполагала, что буду читать "Заволочье" зимой, чтобы атмосфера соответствовала. И даже после того как я получила заказ с книгой, я все ещё надеялась дотерпеть до холодов. Терпения хватило на два часа. Это все равно, что в жару знать, что у тебя в холодильнике вкусное мороженое, а ты сидишь и думаешь о том, что будешь есть его зимой, чтобы атмосфера соответствовала. Правда "Заволочье" Пильняка сложно сравнить с десертом, это скорее замороженная рыба (а ее я тоже очень люблю), в которую вгрызаешься зубами так, что от холода ломит эмаль, а язык перестает чувствовать вкус. Тогда нужно кусочек рыбы подержать на языке, чтобы он немного оттаял и потек сок. Потом немного подождать, чтобы все вкусовые рецепторы пришли в норму, и только потом брать новый кусочек рыбы. Именно такие ассоциации вызвала у меня потрясающая повесть Бориса Пильняка "Заволочье". Сначала ты даже не представляешь, что тебя ждёт. Ты только знаешь, что будет очень холодно. И точно также я зависала посреди предложения, чтобы передохнуть, придти в чувство и вновь погрузиться в мир, описанный в книге. А ещё у меня было такое ощущение, что Пильняк как заклинатель змей завораживает читателя. Ты впадаешь в транс, но не только благодаря сюжету, но и уникальному неповторимому стилю и языку автору. Я очень хотела бы привести несколько фраз из повести, но в отрыве от контекста они теряют часть магии. Цитаты Пильняка нужно приводить как минимум целыми главами, а структуру текста можно сравнить с поэтическим произведением. Я всего лишь второй раз сталкиваюсь с поэтизацией прозы (первый раз такую форму я встретила у Жоржи Амаду в романе "Мертвое море"), и это очень красиво. Попробую привести пример: на корабле, который отправляется в Арктику всего одна женщина. Прощаясь с землёй, она "ревет как тюлень". В следующий раз, когда мы встретим эту же фразу, которая замкнет определенный фрагмент текста, происходит столько событий, люди испытают столько боли и страдания, но сильная женщина все выдержала, она вызывает зависть мужчин, которые оказываются слабее духом, они перестают видеть в ней женщину, человека, а только живое свидетельство своей слабости. Ее оскорбляют и унижают, и поэтому она "ревёт как тюлень" - как тюлени на льдинах, мимо которых​ проплывает корабль с полностью деморализованными людьми.

Нельзя не сказать и об авторской орфографии и пунктуации, которая, как сказано в последствии, полностью сохранена. Сначала я подпрыгивала каждый раз встречая в тексте "итти" и "чорт", а также двойные тире - - , но постепенно привыкаешь и понимаешь, что это уже часть композиции, неотделимая от произведения.

В повести "Заволочье" сюжет стоит далеко не на первом месте, это основа, способ передачи автором ощущений, чувств, эмоций, поэтому каждое предложение текста проникает сквозь кожу читателя, принимая импульс от автора. Я увидела Арктику своими глазами, прочувствовала все своей кожей, "травила море" и сходила с ума вместе с персонажами повести.

Борис Пильняк уникальный творец слова, и я очень жалею, что когда-то отдала старую советскую книгу с его романами на книгообмен даже не попытавшись познакомиться с его творчеством. Поэтму теперь я буду искать снова встречи с ним, и мне уже не важно о чем он пишет, главное "как".

Есть книги после прочтения которых понимаешь, что теперь ты стал богаче, что теперь приобрел что-то, чего раньше не имел, а теперь у тебя это есть и принадлежит оно тебе не как какой-то внешний объект, а как часть тебя. Вот такой книгой для меня стала повесть Бориса Пильняка "Заволочье".

15 июня 2017
LiveLib

Поделиться

Shurka80

Оценил книгу

Там, где луна сошла за землю,
Оставив блики на воде,
В горах, в снегу, в заливе, в море,
Рождая тысячи других...

Там, где медведи смотрят добро,
А морж краснит глазами зло,
Где нет живых, и быть не может...
Где люди не живут совсем...

Там на полярную зимовку
Осталась дюжина мужчин.
И женщина. Тринадцать то есть.
На этом можно завершить.

Кажется, это моя первая книга об Арктике. И она оставила сильное впечатление.

Хотя читать ее было сложно, очень. Огромные абзацы из длиннющих предложений. Почти все книга - это описания, с микроскопическими вкраплениями диалогов и записей бортового журнала/дневников.

Но эти описания - чудесны. Они многословны, и повторяются, но они удивительно поэтичны. Страшная красота Арктики описана так, что в нее влюбляется помимо своей воли.

Домик прилепился к горе ласточкиным гнездом; вверх уходили горы и шел ледник; гора была под домиком, и там было море, и там, на том берегу залива, были горы, все в снегу, — была луна и казалось, что кругом — не горы, а кусок луны, луна сошла на землю. Была невероятная луна, диаметром в аршин, и блики на воде, на льдах, на снегу казались величиной в самую луну, сотни лун рождались на земле.

Это очень красиво и очень страшно - оказаться на необитаемом острове посреди ледяной пустыни. И пускай героев книги было немало - поначалу - но выжить удалось единицам.

Этот остров до нас не был посещаем человеком, возможно, что новый человек не придет сюда еще десятки лет. Конечно, все пустяки, знаете ли. Мы умрем с голода, если мы все останемся живы до весны.

И снова - это не история выживания, это ода суровой красоте Арктики. Она приняла в себя людей - и уничтожила их. Кого-то психологически, но большинство - в прямом смысле. Были люди - и нет их.

А ещё это история любви. Нелепой, короткой, недолюбви от одиночества и от страха. Потому что одна женщина на двенадцать мужчин на необитаемом острове - это страшно. И одиноко. И опасно. Потому - коротко. Можно сказать, что этой женщине повезло...

Ах да, шуба! Тут должна быть шуба. Пусть будет вот такая - на Обручеве. Или на Челюскине - тоже шуба. И тоже из Арктики.

31 января 2025
LiveLib

Поделиться

NinaKoshka21

Оценил книгу

Была луна, и казалось, что кругом – не горы, а кусок луны, луна сошла на землю. Была невероятная луна, диаметром в аршин, и блики на воде, на льдах, в снегу казались величиной в самую луну, сотни лун рождались на земле.

Откуда растет тоска, как расслаивается сознание, как движется память, какими скачками и перелетами, что такое невозможное и как растет в тебе ложь, и ревность сгибает тебя, а в душу вторгаются орды идей не самого успокоительного характера и множатся идеи для великой мести. И только там, где нет никаких превращений, а просто пустыня - нет человека. Значит, человек так сложен и противоречив, гадок и разнораспущен, и никак не сладить, не суметь и не захотеть все изменить. Взять бы, и просеять свое нутро, все лихое – выбросить, а все красивое, умное и достойное оставить. И что получится – вновь не человек.
Мифология греков рассказала о трех сестрах Граях – о Страхе, Содрогании и Ужасе, которые олицетворяли собою седые туманы. Они родились седыми. С одним глазом на всех и одним зубом на всех. Такие сестры частенько сопровождают нас по жизни. Именно они нагоняют Страх, заставляя трепетать и Содрогаться и жить в Ужасе.

Луна сошла на землю.

Норвежцы называли русский север – Биармией, - новгородцы называли его: Заволочьем.
Повесть Бориса Пильняка «Заволочье» была опубликована в 1925 году в журнале « Красная новь».
Какая же это повесть!!! – нет слов, а эмоции, они твои, собственные, могут только навредить, распылить ощущения других читателей. Эмоции – опасная штуковина. Одно могу сказать - мощная, взрывоопасная и конфликтующая с твоим собственным миропониманием повесть для неподготовленных - сумасшедший вулканический пепел, который накроет тебя, не дав подумать. Первое мое прочтение было именно таким. На взлом. На абордаж. Второе – осмысление, с легкой тревогой и отчаянной неуклюжестью что-либо изменить. Третье – началось языковое гурманство, проба на ощущение, деликатесы долго не залежались на пиршестве: чудесные картины природы, и буйство, и безнадежность. А язык. Требуется еще одно прочтение. Это клад и литературный, и языковой.
Я вовсе не хочу прослыть панегиристкой, воспевающей хвалу, тому, кто и сам знал, и все знали, насколько широк, многогранен и бескраен мир произведений Бориса Пильняка. Я просто испытываю… ощущение отсутствия дна. Подо мной бездна. Непрочитанного Пильняка. Это огромное упущение. Нет бесспорных причин тормозить знакомство и открывать для себя новый мир. Читать, читать…
Наверное, талант талантом, но, видимо, Пильняк сам испытал восторг, отчаяние, негодование, беспомощность, - все виды человеческой многоступенчатости чувств во время экспедиции на Шпицберген. Он сам был участником экспедиции. И это, бесспорно, «оправдательный» аргумент правдоподобности повествования.

Человечество не может жить на Шпицбергене – север бьет человека, - но там, в горах есть минералогические залежи, там пласты каменного угля идут над поверхностью земли, и – капитализм –
На Шпицбергене не может жить человек! Но человечество послало туда людей.
На Земле Франца-Иосифа не живет, не может жить человек, и там нет человека.

Но здесь можно было быть одному, самим собою, с самим собой, перерыть всего себя, все перевзвесить.
И если повезет, то выжить.
Кстати, вернее, не очень кстати, просто у Пильняка есть удивительное умение использовать языковые «аккорды» - от безмятежности к нарастанию страха.

Если человеку, живущему на земле, придется когда-нибудь услыхать вызов радио – SOS – пусть он знает, что это гибнут в море человечьи души, страшно гибнут в этой страшной чаше вод и неба, где внизу сотни метров морских мутей и квадрильоны метров вверху – бесконечностей, и больше - ничего, SOS – это пароль, который кидает радио в пространство, когда гибнет судно, и он значит: - «Спасите нас, спасите наши души!».
3 апреля 2018
LiveLib

Поделиться

kopi

Оценил книгу

Издано: «Заволочье», Ленинград., Прибой, 1927. - 144 с., 6 000 экземпляров. Борису Пильняку всего-то 33 года. Читаешь - и начинается волшебство.И не потому только, что Север, Заволочье…
А еще потому, что мисс Эрмстет из Лондона –«странная девушка!-родилась и жила в России…она всегда молчит и собирается обратно в Россию…долго лежит в кровати с книгой о Земле Франца-Иосифа».
И в этот же день на острове Новая Земля из Белужьей губы должно было уйти в Россию судно «Мурманск»…она заходила под 79*30*северной широты, чтобы взять та остатки экспедиции Кремнева…пятеро, они все переболели цингой; они не выходили из дома, потому что каждый боялся, что другой его подстрелит, и они сидели по углам и спали с винтовками…уговаривались идти из дому без оружия, когда метелями срывало антенны и всем нужно было выходить на работы; все пятеро были сумасшедшими… Через неделю они должны были в Архангельске оставить страшное одиночество льдов, мест, где не может жить человек…
А над всем этим стоит «невероятная луна, диаметром с аршин,, и блики на воде, на льдах, на снегу казались величиною в самую луну, сотни лун рождались на земле». И дальше-пойдет «чугунная лирика страшных просторов и страшного одиночества…где за бортом колбы, которая звалась кораблем «Свердруп», плескалась и ползала зеленая, в гребнях, жидкая муть, которая зовется водой, но которая кажется никак не жидкостью» и впереди- та же муть, и чайки у кормы, да черные поморники, да дельфины, да два кита, да обломки безвестных(погибших, поди, разбитых,-как? когда? где?)кораблей… Впереди небо было уже ледяное. Склянка пробила ночь…
Спасает, немного, что «по закона плавания за Полярным кругом каждому полагается в сутки по полстакана спирта»…но еще есть штормы и невероятными красками горит север, то огненный, то лиловый, то золотой… секстан бессилен перед тучами и туманами и судно идет наугад…а когда судно отдыхает от качки, нужно втереться к ближайшему айсбергу, чтобы взять пресной воды, а внутри айсберга пробило грот, там было зеленое озерко, и туда забивались волны, свободные, голубые, океанские и по ходу-если вдруг полынья-нужно просто прыгать через нее с разбегу, если полынья маленькая, или подтолкнуть багром маленькую льдинку и переплыть на ней полынью, если большая…а под тобой океан, глубиною в версту…
А кто еще не понял тамошней красоты, знайте: на Шпицбергене, например, есть «пласты каменного угля над поверхностью, залежи свинца и меди и железа и прочее…там брызжут фонтанами среди льдов киты, ходят мирные стада тюленей, бродят по льдам белые медведи и песцы и человечество бросает людей, чтобы бить их...Там полгода ночи, северных сияний и такой луны, при которой фотографируют и таких метелей, которые бросаются камнями величиной с кулак. Там люди едят и пьют, то что скоплено, привезено с человеческой земли; там не дают алкоголя. Там не женщин,-там ничего не родится и быть может рабочий подумает-о земле, об естественной человеческой жизни, о прекраснейшем в ней- о любви и о женщине,- и он бросит думать, должен бросить думать,- ибо ему некуда уйти, он ничего не может сделать и достигнуть…ибо природа и расстояния существуют к тому, чтобы не давать жить, чтобы убивать человека. ..И никуда не уйдешь, ибо кругом смерть и холод,- и нельзя думать о женщине, ибо женщина есть рождение, ибо думать можно только о смерти…И надо больше работать, как можно больше работать…и надо быть бодрым, ибо только чуть-чуть затосковать, заскулить-неминуемо придет цинга, эта болезнь слабых духом, которую врачи лечат не лекарствами, заставляя больных бегать, чистить снег, таскать камни, быть веселым, иначе-загниют ногти и челюсти, выпадут волосы и придет смерть в страшном тосковании.
Некоторые-спасаются книгами, когда «мысль уходит в пространства мира и книги есть все-о звездах, о законах химии и математики, о горном деле- но все молчат об естественной человеческой жизни» и велят познать те «законы мира, где человек-случайность и никак не цель»…
И все же говорят мужчины-Женщина!-и каждый звук скоро наполняется густой кровью, тою, что бьется в висках и сердце мужчин…и не может быть лучшей музыки, чем слово-женщина…
Все экспедиции, где есть женщина ,гибнут…И здесь , где все обнажено, когда каждый час нужно ждать смерти, никто не смеет стоять мне на дороге, и мужчины убивают друг друга за женщину,-дерутся за женщину, как звери, и они правы. Я оправдываю тех, кто убивает за женщину…-Ну, говорите, вот она вошла, вот прошуршали ее юбки вот она улыбнулась, вот села, и башмак у нее такой, ах, у нее упала прядь волос, и шея у нее открыта, ну, говорите, говорите о пустяках...она положила ногу на ногу, она улыбнулась…что может быть прекрасней?!
…И вот они во льдах, их десятеро и одиннадцатая она, и двенадцатый тот, кому она принадлежит,-за льдиной сидит человек с винтовкой, и навстречу к ней идет двенадцатый, и пуля шлепнула ему по лбу… а потом и ей…Ну говорите, говорите же о ней; как была она одета, как расстегиваются ее тесемки.. Глядите, какая у нее рука!…
От Вологды до Архангельска поезд ползет по тайге и тайга-одно тоскливое недоразумение из елей и сосен…станции одна от другой в расстояниях тоскливо-долгих, и все станции однообразны, как китайцы, -и такие, около которых ничего нету,- ни человека, ни души, ни куска хлеба…

22 ноября 2016
LiveLib

Поделиться

guildenstern

Оценил книгу

Очень страшно читать о том, как люди выживают на Севере. Страшно читать о том, на что готовы фанатики от науки ради общего блага — предсказывать погоду! сохранять неведомые ранее образцы! Не менее страшно — понимать, что кем-то приходится жертвовать, чтобы спасти других. Еще страшнее, когда это обрамляется зарисовочкой из лондонской жизни.

Я не фанатка Пильняка, но в "Заволочье" его стиль не успевает надоесть и, в общем-то, только увеличивает ощущение ужаса и восхищения героями.

Как водится, посылаю лучик издателям — в этот раз луч любви, издание отличное.

19 марта 2011
LiveLib

Поделиться

Andrey Tkachev

Оценил книгу

Весьма занятная книга: с одной стороны, это интересный рассказ про жизнь, а точне выживание, в высоких широтах в начале ХХ века, а с другой стороны - очень странная и непривычная орфография и пунктуация, о которые иногда прямо спотыкаешься.
1 февраля 2022

Поделиться