Цитаты из книги «Жизнь замечательных людей и зверей. Короткие истории о всяком разном»

И еще. Книга Сергеевой называется «Одна против Абвера», а в первом издании название было авторское: просто «Одна». И в этом, по-моему, ключ. Бывают такие люди, которые существуют с миром в режиме тет-а-тет. В одиночку ходят пешком через Европу, в одиночку ездят на велосипеде через Азию, в одиночку ведут войну с фашизмом, и если есть у них кто-то по-настоящему близкий, то максимум собака. Возможно, Лили Сергеева была из этой породы.

Толстой безошибочно определил несущую конструкцию, на которой крепилась эта личность: патологический эгоцентризм и абсолютное презрение к людям. «Для человека моего склада миллион жизней – сущая чепуха», – признался Наполеон однажды Меттерниху.

В какой-то момент Шварц понял, что вспомнить и осмыслить свою жизнь он сможет, только если изложит весь ее ход на бумаге. «Начав писать всё, что помню о себе, я, к своему удивлению, вспомнил много-много больше, чем предполагал. И назвал такие вещи, о которых и думать не смел». Он заставлял себя писать о том, о чем писать не умел, не хотел, боялся. Никаких волшебников, смешных королей, трогательных принцесс и благородных ланцелотов. Дневники написаны не сказочником, а масштабным и мужественным человеком, который думает, что он мелок и труслив. Как же часто в жизни бывает наоборот!

Самое лучшее, что оставил после себя плодовитый Юрий Нагибин, – финальная, для самого себя написанная книга «Тьма в конце туннеля». В ней недобрый и в общем малоприятный, но отлично владеющий словом человек на пределе откровенности вспоминает свою внешне благополучную, но нескладную, несчастливую, изъеденную постыдными страхами, сильно грешную жизнь. Только прочитав эту книгу, я понял, что Нагибин – настоящий писатель. Заодно вспомнилось, каким он был в последние дни. Должен был написать для нашего журнала какое-то предисловие, тянул, говорил, что у него болеет собака и что он очень за нее волнуется. Потом собака умерла, и сразу вслед за ней умер сам Нагибин.

удивили и порадовали англичане. За всю историю больше всего орденов-медалей у них получил капрал Первой мировой Уильям Харольд Кольтман (1891–1974), награжденный в том числе и наивысшим знаком отличия, Крестом Виктории, чаще всего присуждавшимся посмертно, за исключительные проявления героизма.

В заключение скажу, что лично мне нравится, когда во всех армиях генералы старые. Это значит, что всё более или менее спокойно, войны давно не было и не скоро будет.

Это очень одинокое, пустынное место. Представляешь проповедника, у которого шестикрылый серафим вырвал его грешный язык, однако взамен не вставил в разверстые уста жало мудрыя змеи, а оставил безгласным. Но проповеднику есть что сказать людям. И он говорит, говорит, говорит. При этом каждому своё. Например, мне он объяснил, что не следует бояться несчастий, потому что всякая беда, которая может с тобой произойти, станет благом, если только не впадать в отчаяние и не предаваться жалости к себе.

Находится оно в бывшей рыбацкой деревне Ротенёф, которая сейчас стала частью города Сан-Мало, тоже не бог весть какого мегаполиса. Музей под открытым небом называется «Скальные скульптуры аббата Фуре».

У меня всегда вызывали особого рода любопытство люди повышенной живучести, стопроцентной непотопляемости и феноменальной приспособляемости. На свете встречаются прямо гении этакой акробатики. Их головокружительные кульбиты и сальто особенно впечатляют во времена потрясений и переворотов. Такой человечек в любую щель протиснется, вокруг любого дерева плющом обовьется и от бабушки уйдет, и от дедушки. Всегда знает прикуп, всегда оказывается близ светила, которое в зените – но немножко сбоку, чтобы в случае чего вовремя спрятаться в тень. При этом никакой загадки в этих существах нет.

здесь проявилась сугубо еврейская черта (по-моему, симпатичная): желание взглянуть на сложную проблему глазами оппонента. Человека увлекающегося эта дорога может завести дальше, чем он планировал.