Глава 4

Четырнадцать дней до Рождества

Ничего, еще немного. Всего пара дней, и в школе начнутся каникулы, а потом – потом Элоиза к этим треклятым рождественским спектаклям и близко не подойдет.

Она уже на стену лезла от рождественских гимнов и песни Queen «Don’t stop me now», по кругу звучавших на бесконечных репетициях. Пусть ей нравилось видеть счастливые мордашки детей, предвкушающие Рождество, вся эта канитель уже здорово раздражала.

Плеснув себе щедрую порцию белого вина, Элоиза с удовольствием устроилась на диване. Она набрала Кару по «Фейстайм», но та отклонила звонок и написала:

Все еще работаю, а потом встречаюсь с Джорджем. Позвоню позже.

P.S. Как прошли спектакли в школе? Уже попиваешь вино?

Несмотря на бодрые смайлики, которыми Кара щедро приправила ответ сестре, Элоиза расстроилась. Было позже шести вечера, а судя по фотографии стаканчика кофе, которую Кара выложила в 7:22, на работе она с раннего утра.

В школе и университете Элоиза считала, что они обе работали не покладая рук. Сестры обожали Бирмингем и, пока учились, всегда были рядом, ходили по одним и тем же коридорам и жили в одном доме. Элоизе было тяжело не столь от того, что Кара уехала, сколько от невозможности нормально с ней поговорить. Особенно сейчас, когда сестра забыла обо всем в погоне за повышением. Кара пахала слишком усердно.

Так усердно, что была готова пропустить Рождество и родителей на это подбила.

Выслав сестре еще несколько виртуальных бокальчиков белого вина в мессенджере и продублировав то же самое в «Снэпчат», Элоиза отложила телефон.

– Чертовы праздники, – пробормотала она и захихикала.

Надо же, всего полбокала белого, а ее уже повело. Не надо было пить на пустой желудок.

Когда бокал опустел, Элоиза нашла на одном из каналов какой-то фильм и решила посмотреть. Она поуютнее запахнулась в шерстяной кардиган и погасила стоящую рядом лампу. Весело помигивали разноцветные огоньки на елке и гирлянды возле телевизора, свечи со сладким запахом корицы наполняли комнату теплом и праздничным уютом.

Вот оно – счастье.

Да, она одна, но все равно по-своему счастлива.

«Похоже, даже в рождественское утро будет не так атмосферно», – усмехнулась Элоиза. А все из-за Кары.

Она тщетно пыталась вникнуть в суть фильма, когда в дверь постучали. Элоиза выключила звук и, вскинув голову, прислушалась.

Снова стук, и точно в ее дверь.

Кто бы это мог быть? Без сомнений, кто-то из их дома, потому что попасть в здание можно, только открыв дверь подъезда своим ключом или набрав код на домофоне.

Снова постучали, на этот раз настойчивее.

Элоиза поднялась с дивана и, чуть пошатываясь от ударившего в голову вина, пошла открывать, хихикая и пытаясь идти ровнее. Добравшись наконец до двери (на это у нее ушло в три раза больше времени, чем обычно), она заглянула в дверной глазок.

Это был Джейми. Он снова заколотил кулаком по двери и прокричал:

– Элоиза, я же вижу, что ты включила свет, и слышу, как ты там ходишь.

Убрав цепочку, она открыла дверь, и, приподняв подбородок, чопорно спросила:

– Вы что-то хотели?

Весь эффект, впрочем, тут же был испорчен некстати подступившей икотой. Элоиза глупо захихикала, прикрывая рот рукой. Лицо ее горело.

Джейми на секунду удивленно приподнял бровь, но тут же помрачнел… А может, это была задумчивость? Да, точно, мрачная задумчивость – такое же выражение лица обычно у Джона Сноу. И он в очках, вот это да. Ни разу не надевал их раньше. Прямоугольная черная оправа ему шла. Даже очень.

Джейми кашлянул, и Элоиза поймала себя на том, что рассматривает его. Но все же не пялится, нет-нет.

– Можно попросить об одолжении?

– Что, дать тебе еще упаковочной бумаги?

Пару дней назад он просил у нее подарочную бумагу, чтобы «завернуть подарок для „Тайного Санты” на работе». Поиздевался над ее обширной коллекцией лент, бантов и поздравительных карточек для оформления подарков, но все же выбрал себе кое-что, лишь ухмыльнувшись, когда она заметила: ленты совершенно не подходят к этой бумаге.

– Нет. Я… – Джейми еще раз откашлялся и выпрямился (ух ты, высокий какой, гораздо выше, чем она, особенно сейчас, когда не сутулится и потому что Элоиза не на каблуках). Щеки у него вспыхнули: – У меня дверь захлопнулась. Ходил мусор выбрасывать, и… ключ забыл. В дом я, конечно, зашел, а вот в квартиру… не могу. Звонил управляющему, хотел попросить запасной ключ, но до завтрашнего утра там никого не будет. Понимаю, странно напрашиваться, но…

– Можешь переждать у меня, – тут же предложила Элоиза, прервав его неловкие попытки изложить просьбу. Надо же, как он мучился, будто ему тяжелее о таком попросить, чем ей.

«Глупый какой», – подумала она, но только вежливо улыбнулась и сказала:

– Мне не сложно. Ты уже ужинал? Я, наверное, пиццу закажу. Умираю от голода.

– Я бы тоже поел.

Элоиза отступила в сторону и жестом пригласила войти. Закрыв за Джейми дверь, она с удовольствием отметила, что он без всяких напоминаний поставил ботинки на полку с обувью.

Пройдя вслед за хозяйкой в гостиную, Джейми уселся на противоположный конец дивана. Он заметно не вписывался в окружающую обстановку и сам чувствовал это: неловко взъерошил волосы рукой, потом принялся протирать стекла очков краем футболки, почесал подбородок.

Он что, всегда был таким симпатичным?

Это, наверное, из-за очков. Или из-за растрепанных волос.

«Слишком высокий: на диване, похоже, не уместится», – констатировала Элоиза.

Но не на кровати же его укладывать: она сама там спит.

Элоиза наклонилась за телефоном, который уронила, когда шла открывать дверь. На всякий случай проверила уведомления, хотя знала, что ничего нового не пришло.

– Хороший фильм, – сказал Джейми, кивнув на экран телевизора.

– Да? Я его не смотрела.

Она даже не могла вспомнить, как назывался фильм. Что-то там про магию, с Дэниелом Рэдклиффом, но не «Гарри Поттер». Сейчас на экране был Марк Руффало.

Открыв приложение, Элоиза выбрала сет из двух пицц; одну заказала себе, а для выбора другой протянула телефон Джейми.

– Я тебе деньги завтра отдам, когда попаду в квартиру.

– Не парься, я заплачу, – отмахнулась она от его предложения, вбивая данные карточки в окошко оплаты. Все цифры она знала наизусть: следствие беспорядочного онлайн-шоппинга в институте и неумения планировать бюджет… – Вино будешь? Чай? Кофе есть, но только без кофеина. Так… лимонад еще. Апельсиновый сок. И…

– От чая не откажусь. Я сам заварю, не беспокойся. Ты будешь?

– Хм!

Что, такое правда бывает? Люди действительно могут просто взять и начать хозяйничать на чужой кухне? Элоиза разве что в кино такое видела. Так сразу и не скажешь, нахальство это или вежливость. Она бы предпочла выпить еще вина, но ради гостя немного протрезветь не помешает.

– Ага, на меня тогда тоже сделай.

Вполглаза наблюдая за развитием событий на экране, Элоиза прислушивалась к звукам из кухни: Джейми набрал воду в чайник, порылся в выдвижном ящике в поисках ложек, снял кружки с подставки и открыл жестянку, недвусмысленно помеченную этикеткой «ЧАЙ».

Так хотелось написать Каре. Или позвонить и, смакуя, рассказать, что ее выпендрежник-сосед проводит ночь у нее в квартире. Но Кара, скорее всего, сейчас с Джорджем, и беспокоить их не стоит.

Джейми принес чай.

– Извини, забыл спросить, с сахаром ты будешь или нет, – сказал он, вручая ей кружку. – Сахарницу нигде не увидел и подумал, что ты пьешь так.

– Спасибо, все правильно, – кивнула она. Выбившаяся из «невидимки» челка упала на лицо.

– Нет, это тебе спасибо. Правда. Я тебе очень благодарен. Я знаю… я не самый приветливый сосед. Спасибо, что выручила.

Вот это да! Впервые за все это время он так любезен.

– Это не проблема. Вопрос в другом: для дивана ты слишком высокий, а надувного матраса у меня нет.

Джейми уверил ее, что его это не беспокоит: в коридоре не придется ночевать – и хорошо. Потом спросил, как идет подготовка к рождественским спектаклям. В результате следующие двадцать минут, пока они ждали курьера из пиццерии, Элоиза усердно потчевала гостя рассказами о восхитительных и не очень моментах репетиций. Припомнила она и воспитателей, отлынивавших от своих обязанностей во время генерального прогона, и о песнях, половину из которых пришлось переделывать.

Джейми слушал ее с таким вниманием, которого Элоиза никак не ожидала. Возможно, он решил отплатить за приют любезностью. Удивительно, даже не отпустил ни одного ироничного комментария по поводу наряженной елки.

К приходу курьера Элоиза немного протрезвела. К моменту, когда пицца была почти съедена, о фильме все забыли. Джейми сидел, развернувшись в ее сторону, положив одну ногу на диван, а руку перекинув через спинку. Элоиза пристроила на скрещенных ногах свою коробку с пиццей. И он наклонился к ней за куском. В его коробке, лежавшей на полу, пицца еще оставалась, но Элоиза не возражала.

Джейми оказался очень забавным собеседником, совсем не похожим на себя прежнего, соседа-буку.

За час она узнала о нем больше, чем за все их предыдущие встречи вместе взятые.

Джейми работал в благотворительной организации, занимающейся проблемами психического здоровья. Программа была учреждена государством, отделения разбросаны по всей стране. На год старше Элоизы, он окончил университет с дипломом психолога. Тоже из Ноттингема, только из разных городов. Трое младших братьев.

У них были общие друзья на «Фейсбуке», они оба обожали «Звездные войны», «Корону» и «Игру престолов»; оба пытались читать «Властелина колец» и бросили после пары глав; учили в школе французский. Отличия тоже нашлись: он не считал книги о «Гарри Поттере» чем-то выдающимся и осилил только первые два тома. Тут Элоиза не могла с ним согласиться.

– Ну ладно, рассказывай, – повернувшись к нему, сказала она, стараясь не расплескать вино. Они уже допили одну бутылку, и ей пришлось открыть вторую. Обычно Элоиза старалась не пить на ночь, если утром надо было идти на работу, но день выдался не из простых, и она решила сделать исключение. Конечно, завтра придется расплачивать за это, пытаясь с похмелья провести очередную репетицию рождественского спектакля с детишками, но пока это казалось отличной идеей.

– О чем? – недоумевающе спросил раскрасневшийся Джейми.

– Почему ты такой вечно недовольный? Каждый раз, когда мы с тобой о чем-то разговариваем, ты прямо… как Оскар Ворчун из «Улицы Сезам». Если не Гринч.

Он засмеялся. Зеленые глаза блестели на покрытом щетиной-уже-почти-бородой лице. Ей нравился его смех.

– Я не ворчун.

– Нет, ворчун. Ты же вылитый мистер Дарси.

– Полегче! Мой отец – вот кто мистер Дарси.

Элоиза засмеялась и сказала:

– Я серьезно. Помнишь, в самом начале? Он же был само недовольство и замкнутость.

Джейми снова рассмеялся и смущенно сказал:

– Я вовсе не такой, разве нет? Не так уж все плохо. Я, конечно, немного… может, стеснительный слегка, но не замкнутый.

– А я говорю, что да.

– Нет. Быть этого не может. Мне всегда говорили, что я общительный и дружелюбный. Никто не говорил, что я замкнутый.

– Ну, здесь ты такой.

– Может, это из-за того, что ты красотка и я стесняюсь.

Ее лицо вспыхнуло, но Джейми рассмеялся, и по озарившей его лицо широкой улыбке она поняла: это шутка. Конечно, шутка. Или нет? Он сам сказал, что стесняется. Стеснительные люди таких вещей не говорят.

– Получается, мне крупно повезло: ты могла и не открыть, раз я постоянно хожу с недовольной рожей.

– Сейчас Рождество, – улыбнулась Элоиза, надеясь, что румянец уже сошел с ее щек. – Время прощать, делать добрые дела и все такое, хоть в этом году Рождество и обернулось кучей дерьма.

– Так, стоп, – подался к ней Джейми. – Ты любишь Рождество, будто росла с эльфами Санты. И вдруг такие заявления. С чего это Рождество стало «кучей дерьма»?

– Хорошо, дело не в самом Рождестве, – призналась Элоиза, потянувшись за очередным куском пиццы.

Она не говорила об этому никому: ни коллегам-учителям в школе, ни друзьям; все ее друзья – это друзья Кары, они могли рассказать ей, как злится сестра.

– Тогда в чем?

Джейми Дарси из третьей квартиры был, возможно, последним человеком, кому она могла бы излить душу, но Элоиза выпалила все как на духу: как ей одиноко и паршиво, как она скучает по дому, чего Кара совсем не замечает, променяв общение с сестрой на яркую и полную событий жизнь в Лондоне. Элоиза даже немного всплакнула, за что ей стало неимоверно стыдно. Когда у нее задрожал голос, Джейми растерянно покосился на телевизор, явно не зная, как реагировать на такое неожиданное излияние чувств.

– Плохо, конечно, – наконец выдал он. – Я не представляю, как можно провести Рождество не с семьей. Или поехать за границу. Кому нужно это солнце? Ведь как хорошо выйти на улицу после плотного ужина, изо рта валит пар, все жалуются на холод, всем, вроде, хочется снега, но в то же время все рады, что он не пошел, потому что от него один геморрой.

– Да нет, ты что! Я обожаю снег. Все вокруг такое красивое. Особенно когда еще рано и вокруг ни следа.

– Нет уж. Снег – это пакость. Сначала жизнь замирает, а потом эта мерзкая слякоть и лед – они даже хуже самого снега.

– Ну я же говорю – ворчун, – засмеялась Элоиза. Приятнее было обсуждать снег, чем возвращаться к разговору о ее бедах.

За окном было темно, по стеклу хлестали струи дождя. Элоиза вдруг поняла, что уже очень поздно, позже десяти часов вечера. Обычно в это время она уже спала.

– Я дам тебе подушку и покрывало какое-нибудь.

Встав с дивана, она начала собирать кружки и бокалы, отпихнув с дороги пустые коробки из-под пиццы. Джейми предложил помыть посуду, но Элоиза только отмахнулась: это можно сделать завтра после работы. А сейчас – спать.

Она достала с верхней полки шкафа пару покрывал и поменяла наволочки на двух своих подушках, а потом выдала всю стопку Джейми.

– Если тебе не в чем спать, могу еще найти футболку.

Он удивленно поднял брови:

– Откуда? Ты что, похудела на пять размеров? Или ты села при отжиме, когда надо было сушиться на бережном режиме?

– Очень смешно. Нет, просто эта футболка осталась со студенческих времен. Не знаю, зачем я ее до сих пор храню.

Вообще-то она знала, просто не хотела говорить. Жалкое было бы зрелище. Элоиза ушла к себе в комнату и вернулась с черной футболкой: слева был отпечатан университетский логотип, а на спине огромными белыми буквами написано: «Не будь #вискисауэр^[6]» и «Весь вечер напитки за 1 фунт».

Глупо было хранить эту реликвию – она даже не напоминала ни о чем особенном. Но в тот вечер они с Джошем были вместе. Футболку он выиграл в пиво-понг и отдал ей. Элоиза надела ее на платье и проходила так весь вечер.

Дурацкое напоминание о тех временах, когда у них с Джошем было все хорошо.

Пять лет вместе, и вдруг он ни с того ни с сего уезжает путешествовать с какой-то знакомой девицей из университета.

Но Элоиза же не виновата, что после практики удалось устроиться в школу. В конце концов, той самой соломинкой, переломившей хребет их отношений, стало не ее разумное стремление думать о карьере сразу после выпускного, а его решение отказаться от возможности сделать то же самое и отправиться вместо этого несколько месяцев бесцельно шататься по всей Европе и Азии.

Отпуск в Таиланде – замечательная идея. Но месяцами бродить по свету с рюкзаком и пожертвовать ради этого работой, которая ей нравилась? Элоиза никогда бы на это не пошла.

Джош тоже не был таким уж заядлым путешественником, пока его не сманила эта Алисса.

Перед сном Элоиза опять не удержалась и проверила его «Инстаграм», с горечью осознавая, каким счастливым он выглядит без нее. Джош усердно постил во всех соцсетях фото из своих путешествий по миру с новой девушкой.

Элоиза так старалась поддерживать их отношения, пока они учились в разных университетах, и от этого было особенно больно. Еще больнее от того, что делала это только она: Джош всегда придумывал какие-то отговорки, почему не мог к ней приехать, и ехать приходилось ей. Или говорил, будто у него не было времени ответить на ее сообщение, хотя она видела его видео с вечеринок с друзьями в «Снэпчате».

– Спокойной ночи, Элоиза, – донесся из гостиной голос Джейми.

Она чуть не уронила телефон на лицо, но тут же встрепенулась и ловко поймала: вино уже выветрилось.

– Спокойной ночи.

Приятно для разнообразия пожелать кому-то спокойной ночи.