12. Бессонница

Я ехал от магазина «Кен & Гриль» в каком-то бессознательном состоянии. Во мне боролись два противоречивых чувства. Желание сгонять на другую часть острова и осмотреть халупу этого урода Джека Таггерта – и уныние при мысли о том, что мы там ничего не найдем. Учитывая его прошлое, он не настолько глуп, даже если замешан в этом деле, чтобы оставлять хоть малейшие улики.

Прихлебывая пиво «Аляска», прихваченное в магазине родителей Чарли, я устремил взгляд на ленту дороги, расстилавшуюся в свете фар. Двойная желтая линия посредине, освещенные деревья по сторонам, напоминающие гостей на мальчишнике, выстроившихся в честь бедного оплакиваемого жениха: Боу-хоу-хоу-хоу, парни! Вот и он: бедный-бедный-бедный мальчик! Боу-хоу-хоу-хоу…

Я всегда считал этого парня странным…

Парень, воспитанный двумя лесбиянками…

Он всегда был заносчивым козлом, он ни с кем не считается…

Нет дыма без огня…

Так шептали клены и бальзамические сосны по обочинам дороги. Меня преследовали комменты со странички на «Фейсбуке».

Дождь перестал, и странное дело: шоссе казалось уже высохшим, несмотря на несколько полос тумана, которые плавали над асфальтом то тут, то там, разрываемые светом фар. Ночь выдалась просто запредельно темной. Я спросил себя, не проскочил ли, задумавшись, развилку на Экклстоун-роуд, как вдруг заметил силуэт, переходящий дорогу в конце правой линии. Здесь такое нередко можно видеть: косули или кабаны – причина неспешной езды, а на некоторых внедорожниках установлен усиленный навесной бампер. Но сейчас это был не олень, и, господи боже, он всего лишь прошел. Этот силуэт был мне, бесспорно, знаком.

– Спокойно, – сказал я своему сердцу, которое учащенно забилось. – Все это уже пережили: впечатление, что узнал человека со спины в толпе, а когда он оборачивается, спрашиваешь себя, как можно было настолько обознаться. Мозг – это непослушный обманщик, а иногда и наш враг.

Непослушный обманщик…

Но мое сердце бешено колотилось, пока я приближался. И когда фигура возникла в кустах слева, я не сомневался, что это она. Я резко затормозил у возвышенности, где исчезла фигура, и заметил бледную тень, убегающую в лес. На ней было только очень легкое летнее платье, которое разлеталось, позволяя видеть ее икры и босые ноги.

Открыв дверцу, я вышел из машины.

– Наоми!

Казалось, она на мгновение остановилась, а затем возобновила свой бег.

– Наоми, это я!

Продираясь сквозь заросли, освещенные лишь светом фар, и перепрыгивая через ветки и поваленные пни, я снова подумал о трупе на пляже, о темных волосах. Но также мелькнула мысль и о лице, обезображенном кровоподтеками и ранами… Почти неузнаваемая.

– Наоми!

Я вновь побежал. Ветки замедляли мой бег, и вдруг я оказался на открытом пространстве. Здесь были только высокие прямые стволы и редкий подлесок. Я прибавил ходу. Затем Наоми вдруг исчезла. Полная луна освещала все вокруг бесплотным матовым светом, но она оставалась невидимой. Я двинулся вперед. Ухнула сова. Я обошел вокруг бука. Она была там – сидела на мху, опираясь спиной о здоровый трухлявый пень.

Я замер.

– Наоми! Это ты?

– Уходи, Генри, – попросила она. – Уходи…

– Наоми, что ты здесь делаешь?

– Говорю тебе – уходи.

Мой взгляд бешено метался, не в силах остановиться на чем-то одном.

– Но кого же тогда нашли на пляже?

– Кого-то, похожего на меня.

– Почему ты не пошла в полицию?

– Я им не доверяю. Там кое-кого надо остерегаться.

– А меня ты тоже остерегаешься?

Наоми улыбнулась, но это была жалкая, вымученная улыбка. Грустная. У нее был очень испуганный вид. Ее колени были как-то неловко подогнуты. Шея опухла. Я различал на ней лиловые отпечатки, напоминающие следы от веревки или от пальцев, словно кто-то пытался ее задушить.

Она прерывисто дышала. Грудь вздымалась, и сквозь тонкую ткань платья я увидел соски, затвердевшие от холода. К своему большому стыду, я почувствовал, что напрягаюсь. Это не было обычной эрекцией: настоящий черенок от лопаты, застрявший у меня в джинсах.

Вдруг Наоми подскочила, ее белые глаза вытаращились, а черный провал рта открылся в гримасе ужаса.

Я тоже это услышал…

В лесу что-то двигалось, приближалось. Что-то большое. Тяжелое, как человек. Медведь? На континенте в горах водились черные медведи, но не здесь, на острове. А для лани оно великовато…

– Ему нужна я, – прошептала Наоми. – Уходи, иначе он найдет меня по твоему запаху. Уходи!

– Нет, я не уйду без тебя.

Но, по правде говоря, мне очень хотелось послушаться ее и навострить лыжи. Шум раздался снова. Гораздо ближе. Громкое шуршание листьев и веток. Я огляделся вокруг, но ничего не увидел, за исключением толстых пней, пустого подлеска и света луны.

Мне было так страшно, что я едва не описался.

– ГЕНРИ-И-И-И-И-И! – взвыла Наоми в тот миг, когда меня накрыла рыболовная сеть…

Я проснулся весь в поту в собственной комнате. Мне понадобилось некоторое время, чтобы обрести некое подобие присутствия духа и успокоить бешено колотящееся сердце. Свет маяка появлялся и пропадал. Дождь за окном продолжал затоплять остров. Дождя не было только в моем сне. И только там она была живой.

13. Одиннадцатью днями раньше

Джею очень хотелось сигару. Он не курил больше пяти часов. Но он был заперт здесь. В глухой, без окон, комнате бетонного строения, которое к этому очень мало располагало.

Служба безопасности «Вотч Корп» занимала четыре этажа здания, ничем не привлекавшего внимания, если не считать чересчур большого количества камер слежения поверху решетчатого забора, окружавшего парковку в восьми метрах от перекрестка между бульваром Балтимор-Вашингтон и шоссе 32 штата Мэриленд. По словам бывшего руководителя американской разведки – «самая высокая концентрация кибервласти планеты». В бизнес-парке, расположившемся поблизости, не было штаб-квартир банков, нефтяных или автостроительных компаний, ибо главным субподрядчиком было Агентство национальной безопасности. Штаб-квартира «Вотч Корп», как и многие другие, была населена молодыми, небрежно одетыми компьютерщиками, а также бывшими государственными должностными лицами в костюмах. Они не только делились опытом и знаниями, но, используя сохранившиеся связи в высших кругах, подтверждали, что политика правительства в области наблюдения продолжает изменяться в нужную сторону. После 11 сентября был отмечен бурный рост расходов на безопасность, и добрая часть этих средств текла прямиком из карманов налогоплательщиков на банковские счета таких людей, как Грант Огастин.

Телефон на рабочем столе зазвонил. Джей нахмурился. Сюда ему никто не должен был звонить.

– Нет, я не мистер Джозеф Тернер, – ответил он. – Нет, я не знаю, какой у него номер. Нет, мне неизвестно, как с ним связаться.

Разъяренно бросив трубку, он встал, обошел вокруг единственного стола и потянулся – руки почти коснулись стен с обеих сторон. Из-за того, что Джей пристально вглядывался в мелкие строчки на экране, глаза у него покраснели. Он вышел из комнаты, прошел по коридору до автомата с напитками и налил себе свежей кока-колы.

Вернувшись в маленький кабинет, Джей расстегнул воротник рубашки и снова склонился к монитору. Его лицо, освещенное экраном, расплылось в улыбке. Каких-нибудь десять лет назад власть, которой он располагал здесь и сейчас, существовала только в фильмах и научно-фантастических романах. Со своего рабочего места Джей мог без труда проникнуть в жизнь любого гражданина, обладающего аккаунтом в Интернете или мобильным телефоном. Он был богом. Бога звали Джей. Впрочем, богами были все сотрудники этой чертовой конторы. Преимущественно молодые, в школе они едва ли могли похвастаться хорошей успеваемостью, но зато обладали впечатляющими навыками в области компьютерных технологий. Многовековая мечта всех правителей о всемогуществе благодаря техническому прогрессу была в одном шаге от осуществления.

Это происходило в этих четырех стенах. На площади в несколько квадратных километров, в офисах группы предприятий, которые по поручению американского правительства наблюдали за тем, что делает, говорит и думает остальная часть человечества.

Привет, я БОГ.

Нет, это я – БОГ, а вы кто?

Если вы БОГ, то должны это знать.

Кстати, я это знаю: вы БОГ.

Типичная шутка, которую часто можно услышать у кофемашины. Джей был слишком старым – и чересчур старомодным, – чтобы водиться с этими мальчишками. Он не обладал особыми компьютерными знаниями и совершенно не горел желанием обсуждать последние приложения к пятому «Айфону» или очередной эпизод «Звездных войн». Он умел пользоваться лишь некоторыми программами, предоставленными в его распоряжение. Такими, как X-KEYSCOR^[30], позволяющая наблюдать за заданным объектом: содержание электронных писем, история поисков и интернет-навигация, деятельность в социальных сетях. Можно даже установить слежку в реальном времени за любым пользователем Интернета. Причем находящегося как в любой точке мира, так и в этой же комнате, которого можно увидеть, оглянувшись через плечо.

Джей вырос в ту эпоху, когда не существовало даже мобильных телефонов и домашних компьютеров. Его одновременно восхищало и ужасало количество информации о частной жизни каждого из миллиардов людей, которой располагала такая лавочка, как «Вотч Корп».

Что произойдет, если однажды эта власть попадет в плохие руки? Единственная мысль, которая приходила ему в голову: «Возможно, это уже произошло».

Джей уставился на экран, где высвечивались демографические данные архипелага.

Общее число населения: 16 409

Мужчины: 8056

Женщины: 8353

Моложе 18 лет: 3296

Белой расы: 12 323

Африканской расы: 1649

Индейцы или уроженцы Аляски: 148

Азиатской расы: 591

Уроженцы Гавайев и других островов Тихого океана: 16

Испаноязычные или латиноамериканцы: 1682

Джей ввел две цифры, чтобы отобразить новые данные.

В возрасте 16 лет: 193

Он произвел несколько дополнительных манипуляций, и появился следующий результат.

В возрасте 16 лет белой расы мужского пола: 68

Джей долго изучал эту цифру. Поразмышлял. И начал новый поиск.

В возрасте 15-16-17 лет белой расы, мужского пола: 167

Он откинулся на спинку кресла, сложив руки на затылке. Кто знает, не изменила ли тогда Мередит его возраст – так же, как наверняка изменила его имя. Джей снова постучал по клавишам. Появились имена семнадцатилетних. Напротив каждого – телефонный номер. Взгляд на циферблат: почти час дня. Времени еще предостаточно. Он медленно пробежал глазами колонку имен пару раз, но ни одно из них не показалось ему знакомым. Джей запустил PROTON – программу, собирающую метаданные на отображаемые номера. Для таких людей, как Джей, метаданные – то есть данные, касающиеся телефонного звонка: кто кому звонил? когда? сколько длился разговор? – были первоосновой. Они представляли едва ли не больший интерес, чем само содержание бесед. Представьте себе женатого человека, которому поздно вечером звонит женщина, но не жена. Молодая женщина, которая в тот же день связывалась со своим гинекологом, лучшей подругой и клиникой, специализирующейся по абортам. Чтобы узнать, что там происходит, вовсе не нужно знать содержание разговоров.

Параллельно Джей запустил поиск по прошлому: благодаря огромному архиву Агентства национальной безопасности он мог получить доступ не только к метаданным реального времени, но и к данным за минувшие годы. Метаданные, собранные Агентством национальной безопасности и такими субподрядчиками, как «Вотч Корп», поступали на хранение в две базы данных: «Марина» и «Мейнвей». В первой содержался интернет-трафик, вторая могла предоставить до миллиарда и больше фонограмм телефонных звонков в день. В секретный бюджет справочных бюро каждый год частными гигантами телекоммуникаций вносились сотни миллионов долларов.