После беседы с генералом, он подошел к своему перепуганному пленнику, похлопал его по спине, и вновь погрузился в противоречивые мысли. Марк смиренно опустил плечи, весь съежился, и обреченно закрыл глаза, догадавшись, что от него хотят избавиться прямо сейчас, и прямо здесь. Однако он ошибся. Джейсон думал лишь о том, как уберечь этого парня от грядущего сурового наказания, которое ожидало его впереди, и как сохранить его талант в зоне особых государственных интересов Великобритании. Полковник был уверен, что его разговор с Грэгом тщательно прослушивается, и записывается, и намеренно сказал своем шефу, что Кульчицкий убит при перестрелке. Тем самым, он хотел лишь остудить горячий пыл тех охотников, кто желал ему мести, и вполне обоснованного жесткого наказания за содеянное. У Джейсона появились свои планы относительно судьбы молодого гения электроники и профессионального хакера, но решил пока промолчать об этом, сохранив эти мысли при себе. Кульчицкий долго сидел совершенно неподвижно, уставившись стеклянным взором в пол, и со стороны могло бы даже показаться, что парень совсем не дышит. Однако он вдруг поднял голову, посмотрел жалобными глазами сначала на Джейсона, затем перевел взгляд на Джию, которая ни разу не заговорила с ним за все время его работы в офисе, и медленно поднялся со стула.

– У меня к вам одна просьба, господа, – произнес он, еле слышным, смиренным голосом, – разрешите мне позвонить своим родителям? Я обещал им. Вряд ли у меня появится в этой жизни еще одна возможность услышать их голоса.

– Да, конечно, парень, – отозвался тут же полковник, доброжелательным тоном, вложив ему в руки свой резервный телефон, – родители – это святое! Иди, звони!

Чтобы не мешать его личной беседе с матерью и отцом, Джейсон подмигнул своей напарнице, попросил ее приготовить им еще кофе, и пересел за дальний столик. Марк искренне поблагодарил полковника за жест доброй воли, медленно набрал номер своего домашнего телефона в Москве, а когда появилась связь с абонентом, поздоровался с отцом, который подошел первым к аппарату, тихим и удивительно вежливым голосом. Он расспросил о его здоровье, о самочувствии мамы, о погоде в столице, и обо всем, что произошло дома за время его долгого отсутствия. Затем, сделав паузу, чтобы справиться со своими эмоциями, он сказал ему, что вынужден уехать далеко и надолго, и попросил не переживать за него, и ни о чем не беспокоиться. Марк говорил с ним с особой нежностью, почтением, и с нескрываемой любовью. Искренне и слезно просил у него с матерью прощения за то, что бросил одних на произвол судьбы, и не позаботился о них должным образом. А на прощание, он тихо прошептал, что безумно любит их, поцеловал с закрытыми глазами трубку, и нежно прижал ее к своей груди.

– Спасибо вам, сэр, что позволили мне пообщаться с отцом, – прошептал он, вернув Джейсону телефон, и тяжко вздохнув, – теперь я готов понести заслуженное наказание за все, что натворил. Только очень прошу вас, не затягивайте с этим процессом.

– Что ж, парень, приятно слышать, что в конечном итоге ты все же осознал свои ошибки, – сказал полковник, глядя ему прямо в глаза, – Разумеется, наказания тебе не избежать, и оно наступит очень скоро. Рано или поздно, за все в этой жизни приходится платить. Но главное, что ты облегчил себе душу, и не будешь больше озираться с опаской по сторонам, выискивая в каждом человеке охотника за своей головой.

Пронизывающий до самых костей взгляд сурового на вид человека, не оставлял Марку шанса на сохранение своей жизни. А сказанные его невозмутимым собеседником слова, вообще убили в нем всякую надежду на то, что сможет даже дожить до тюрьмы. Он молча встал у стены, прислонившись к ней спиной, закрыл вновь глаза, и медленно опустился на корточки, думая сейчас только о своей близкой кончине. Через минуту, выключив в помещении всю аппаратуру, Джейсон и Джия вывели пленника на улицу, усадили его в машину, и повезли в сторону центра. Кульчицкий, даже не смотрел по сторонам, и низко опустив голову, усердно молился, готовясь к своей неминуемой смерти. Когда подъехали к отелю, где остановился полковник Коллинз, он поднял голову, посмотрел на сияющую неоновым светом вывеску над входом, и задышал громко и часто.

– Прошу тебя, Господи, только не здесь, пожалуйста, – взмолился он, шепотом, подумав, что его хотят лишить жизни в самом центре Гонконга.

Но опасения Марка пока не оправдывались. Джейсон вышел спокойно из машины, подошел со стороны, где сидела спереди его спутница, и наклонился к ней через стекло.

– Вот что, Джия, я забираю парня к себе, – сказал он, шепотом, чтобы Кульчицкий не слышал его разговора, – а с теми двумя мелкими жуликами можете поступать так, как посчитаете нужным, они мне больше не понадобятся. Хотя, думаю, будет лучше, если вы заберете у них все деньги, просто вышвырнете из страны, и навсегда закрыть им въезд в Гонконг. Без Кульчицкого они не представляют никакого интереса.

Та кивнула с улыбкой в ответ, посмотрела на него своими воспаленными и слипающимися от бессонных ночей глазами, и медленно высунула голову в окошко.

– Поцелуйте меня, мистер Коллинз, пожалуйста, а то я вас уже целовала, а вы меня еще нет. Уверена, что у вас это хорошо получается, – попросила она, таким же тихим голосом, зажмурив глаза, и прикрыв ладонью правую щеку.

Желание целовать девушку, хотя и невероятно красивую и стройную, и даже вызывавшую у него искренние симпатии, отсутствовало у Джейсона напрочь. Однако чтобы не задеть чувства Джии, он поцеловал ее в лоб, погладил рукой по гладкой нежной щеке, а затем открыл заднюю дверцу машины, и негромко скомандовал Кульчицкому:

– Выходи, парень, приехали! Пойдешь теперь со мной!

Как только автомобиль Джии отъехал от подъезда, он отвел Кульчицкого в свой номер, запер за собой дверь на ключ, указал ему на свободную кровать, и сказал, что тот может свободно располагаться в комнате, и отдохнуть, пока есть возможность.

– Кстати, ты не проголодался, Марк? – спросил он следом, глядя на подавленного и превратившегося в жалкое создание Кульчицкого, – говори, не стесняйся!

– Да нет, спасибо, я уже сыт, – ответил парень, пожав смущенно плечами.

– Ну, в таком случае, давай-ка, быстро в душ, и ложись немедленно в койку, велел ему Джейсон, перейдя на более дружеский тон, – а то на тебе совсем лица нет. Да и сам я уже валюсь с ног от накопившейся за этот период чудовищной усталости.

Сомнения в том, что Марк может ускользнуть у него прямо под носом, все еще одолевали полковника, несмотря на то, что тот убедил его в своей порядочности и верности данному слову. И едва за ним захлопнулась в ванной дверь, он бросил ключ от номера на свою подушку, завалился в одежде и обуви на широкую кровать, и спустя всего минуту, уснул крепким сном. Когда он проснулся, никого рядом не оказалось. Ванная тоже была пуста, а дверь ее раскрыта настежь. Однако сам он был накрыт тонким шелковым одеялом, а его серые туфли стояли у кровати. Джейсон вскочил тут же на ноги, глянул за окном на огромный светящийся циферблат, и отметив, что он проспал без малого пять часов, ужаснулся от своей нелепой оплошности, и сжал от досады кулаки.

– Ушел, все – таки! Провел опытного разведчика, как последнего мальчишку, негодяй! – вырвалось у него, посмотрев на кровать, где должен был лежать Марк, – А ведь я ему поверил! Черт возьми, я же был уверен, что просчитал его, прощупал до последнего атома. Эх, полковник, нет в тебе той жилки, которой обладает твой шеф!

Однако в тот самый момент, когда он только обулся, и собрался было звонить своей напарнице, чтобы сообщить ей о пропаже, в номер кто -то тихо постучался.

– Извините, сэр, но мне очень захотелось пива, – произнес Кульчицкий, тихим и слегка смущенным голосом, появившись неожиданно в дверях, – я дважды пытался разбудить вас, но вы так крепко спали, что совершенно не отреагировали на мое обращение. Вот я и решил спуститься в фойе, отведать своего любимого напитка, а затем и прогуляться немного по городу. Вы же знаете, что другого шанса у меня на это уже не будет. Так что, простите, что я ушел без спроса, и не судите меня строго, пожалуйста.

Спокойное поведение, взвешенный взгляд и заметно окрепший голос, явно свидетельствовали о том, что Марк уже избавился от терзавшего его до этого мрачного состояния. Было похоже, что он сумел проявить волю, и преодолеть последствия самого напряженного периода в жизни, окончательно смирившись со своей судьбой.

– Поразительно! – мелькнуло в голове у Джейсона, вновь удивившись поступку своего подопечного, – он же мог спокойно уйти, и затеряться вновь, где угодно. Обладая невероятными способностями и талантом настоящего конспиратора, это не составило бы для него особого труда. Так нет же, не воспользовался своим шансом, и не удрал! Да, парень, чувствую, ты не раз еще удивишь меня.

Чтобы немного взбодриться, и отвлечься от навязчивых мыслей, он сменил костюм на джинсы, и собрался было отправиться на прогулку. Но когда взял телефон в руки, увидел на нем более двух десятков пропущенных звонков, и выход в город вновь пришлось отложить. Больше всех ему звонила Джия, которая набирала своего напарника одиннадцать раз. Были звонки от генерала Адамса – дважды, Алекса, Кэтрин, а еще два звонка поступило от Каролины. Джейсон перебрался в другую комнату, плотно прикрыв за собой дверь, позвонил первым долгом Джии, и вежливо извинился перед ней, что не отреагировал вовремя на ее звонки. Он еще раз поблагодарил ее за помощь и ценное сотрудничество, выразил искреннее восхищение ее яркой красотой, мужеством и глубоким умом, и пожелал ей счастья и успехов в святом деле. Затем полковник набрал своего шефа, сообщил ему, что его миссия в Гонконге завершена, и сказал, что первым же рейсом вылетает завтра в Лондон. Следующий звонок был адресован Алексею Воскобойникову, который передал, что Кульчицкого в Москве нет, но тот звонил несколько часов назад из Гонконга, и в течение десяти минут разговаривал по телефону со своими родителями. Джейсон поблагодарил своего друга за содействие, попросил его прекратить дальнейшие поиски пропавшего Кульчицкого, и сказал, что перезвонит ему завтра со своего дэйзика, когда вернется обратно в Англию. Разговор с Кэтрин продлился также недолго. Узнав, что дома по-прежнему все в порядке, и вся его семья очень скучает по нему, он чмокнул ее трижды в трубку, пожелал доброго дня, и отключил связь. Каролине Джейсон вновь уделил больше внимания, и говорил с ней более десяти минут.

Любимая женщина рассказала ему о своем прекрасном самочувствии, о его сыне, который стучится в ее утробе ножками, просясь на свет, и поведала ему также о делах у Антуана. Она восторженно отозвалась о своей неутомимой помощнице Изабель, которая заменила ей и сестру и подругу, а через паузу заверила его в том, что ей стало значительно лучше, и уже самостоятельно прогуливается по дому и саду, но под ее чутким наблюдением.

В конце беседы она с радостью отметила, что выглядит теперь прекрасно, уверенно возвращается к своей прежней форме и ей не хватает сейчас только любимого мужчины. Ее звонкий и нежный голос по-прежнему очаровывал Джейсона. Он представлял себе в мыслях ее несравненный образ и божественное тело, закатывая от удовольствия глаза, и вновь погружался в сказочные мечты, которым никогда не суждено было сбыться. Общение с любимой женщиной сразу же придало ему невероятных сил и энергии, которых хватило бы ему сейчас, чтобы свернуть любые, даже самые неприступные горы. Настроение его резко улучшилось, подмяв под себя преследовавшую его до этого тоску. В глазах появился прежний блеск. А суровое выражение лица сменилось на улыбку. И именно в этот миг ему захотелось сделать что – то очень хорошее, и не только для себя.