– Что, приятель, не ожидал здесь моего появления? – прошептал ему Райнер на ухо, крепко обхватив своего друга за плечи, – я узнал, что у нас в конторе формируется группа для проведения совместных мероприятий с британскими коллегами, и решил воспользоваться случаем, чтобы увидеться с тобой еще раз.

– Как хорошо, что ты прилетел, дорогой мой Курт, – выпалил Джейсон, с нескрываемым восторгом в глазах, – а то я тут места себе не нахожу, не зная, что делать.

– Да, старик, я в курсе проблем со здоровьем Каролины, – произнес Райнер, грустным голосом, определив с ходу причину его необычного настроения, – я долго и настойчиво предлагал ей по телефону провести лечение в США, и готов был даже послать за ней своего личного доктора. Но она отказалась, сославшись на то, что со дня на день ждет твоего возвращения из командировки, и поступит только так, как ты ей посоветуешь.

– Что ж, это в духе Каролины, – воскликнул Джейсон, вскинув вверх руки, – если она что – то решила, то отговорить ее нет уже никакой возможности. Как настоящей корсиканке, гордости и решительности ей не занимать.

В половине третьего пополудни гостей из США привезли в один из резервных офисов Управления, неподалеку от Вестминстера, где британские коллеги угостили их легким обедом, и не откладывая дела в долгий ящик, провели совместное трехчасовое заседание. Тема оперативного совещания была связана с усилением активных действий в борьбе с террористическим подпольем, пустившем глубокие корни не только в слаборазвитых странах Востока и Азии, но и во многих благополучных государствах старой Европы. Каждый раз, в перерывах заседания, Джейсон и Курт выходили во внутренний дворик здания, звонили Каролине, и все пятнадцать минут небольшой паузы, вели с нею беседы, пытаясь придать ей оптимизма, и вывести своими веселыми шутками из состояния депрессии. Однако голос ее не менялся, оставаясь все еще слабым и вялым. По окончании совещания, Джейсон поручил Дэвиду обеспечить заокеанских коллег соответствующими условиями для полноценного отдыха, затем доложил генералу Адамсу о завершении совместного планового мероприятия, и повез Курта к себе, в Базилдон.

Кэтрин уже была оповещена мужем о своем возвращении домой с дорогим гостем. Она отправила спать набегавшихся за день детей, приготовила для двоих мужчин поздний ужин, и ждала их в гостиной, сидя на диване с раскрытым новым журналом по вязанию.

– Знакомься, милая, это один из моих лучших друзей, – произнес Джейсон, представив супруге своего старого друга и коллегу, – это тот самый Курт Райнер, с которым мы колесили по Корсике, вызволяя из плена Антуана – сына Каролины. Если бы не его своевременная помощь, то моя миссия в тот день могла бы закончиться плачевно.

– Очень рада знакомству с вами, мистер Райнер, – промолвила Кэтрин, сверкнув благодарной улыбкой, и протянув ему руку, – а теперь, прошу вас к столу.

– Не стоит приписывать мне своих заслуг, полковник Коллинз, – возмутился с улыбкой Райнер, поцеловав руку Кэтрин, – я прибыл на место лишь тогда, когда дело было уже сделано, и ты успел к тому времени разобраться со всеми бандитами!

– Ну, ладно, господа, желаю вам приятного аппетита, – произнесла Кэтрин, уставшим, но все еще вежливым голосом, – вижу, вам есть, о чем поговорить и без меня.

Едва Кэтрин поднялась по ступенькам на второй этаж, и захлопнула за собой дверь спальни, как Курт подсел тут же к Джейсону, и взял его за рукав рубашки.

– Не понимаю, дружище, как ты мог дать слабину с Каролиной? – произнес он, тихим голосом, обернувшись на миг назад. – Поверь, твоя Кэтрин не менее красива и стройна, чем она, и выглядит, словно идеал великолепия! Да этому ангелу во плоти надо поклоняться до конца своих дней, и радоваться каждой секунде, находясь с нею рядом!

– Ты прав, приятель, – сказал Джейсон, опустив низко голову, – однако поздно сожалеть о том, что уже произошло, и никак невозможно ни изменить, ни исправить. Но я не могу сейчас не думать о Каролине, которая носит под сердцем моего ребенка, и должна вот – вот родить. Уже более суток я не нахожу себе места, не зная, что с ней произошло на самом деле, и в состоянии ли помочь ей.

– Я так понял, что твоя Кэтрин прекрасно осведомлена о Каролине, и она даже ничуть не изменилась в лице, когда ты обмолвился об операции на Корсике?

– Да, она в курсе наших отношений, и более того, знает о беременности Каро. Ты не поверишь, но они даже сдружились, и общаются между собой в мое отсутствие.

– Невероятно! В такое действительно невозможно поверить! А как же ты?

– А я застрял между ними, и не найдя до сих пор выхода из этой тупиковой ситуации, мечусь то в одну сторону, то в другую. Кэтрин давно уже простила меня, и на мою связь с Каролиной смотрит сквозь пальцы, позволяя даже свободно летать к ней.

Когда проблемы семейной жизни были исчерпаны, друзья провели за столом еще около часа. Они обсуждали за чашкой чая деятельность сообщества живых теней, обмениваясь последними данными по своим региональным структурам. Делились впечатлениями от проведенных соратниками из других отделений различных акций по всему миру. И вспоминали с улыбками свои приключения в Вашингтоне и на Корсике.

На следующее утро, проснувшись одновременно еще на рассвете, они быстро позавтракали на кухне, неспешно прогулялись с полчаса по округе, и выехали в столицу.

До начала следующего заседания оставался еще целый час, и чтобы хоть как – то сократить это время, Джейсон возил своего друга по все еще тихим улицам Лондона, в котором тот бывал когда – то, много лет тому назад, и проводил для него экскурсию.

Второй день работы смешанной группы занял также три часа, и к двенадцати дня завершился подписанием итогового протокола, и крепкими рукопожатиями коллег. Американские партнеры отказались от совместного обеда, устроенного в их честь принимающей стороной, позволив себе лишь по чашке чая, и поблагодарив хозяев за оказанный прием, попрощались со всеми за руку, и поспешили сразу же в аэропорт.

Перед тем, как проститься, Курт предложил своему другу помощь в организации лечения для Каролины, выразив готовность полететь с ним в случае необходимости даже на Корсику. Однако Джейсон вежливо отказался от предложения, сказав, что у него для этого имеются все возможности и в Лондоне, и позаботится обо всем сам, договорившись с докторами из своей ведомственной клиники.

– Ты знаешь, друг мой, – сказал Курт, крепко пожав его руку, – один только твой звонок, и я прилечу к тебе из любой точки планеты. Так что, помни

об этом всегда, и прошу тебя, держись бодрее, и сотри со своего лица эту печаль!

– Не переживай, братец, я уже в полном порядке, – отозвался Джейсон, веселым тоном, – не сомневаюсь, что ты всегда окажешься там, где понадобишься. Удачи тебе, и приятного полета!

Встреча с Райнером вернула Джейсону спокойствие и уверенность. Как настоящий близкий друг, Курт сумел вселить в него твердую надежду на благоприятное разрешение проблемы со здоровьем Каролины. А как опытный психолог, настроил его на положительные эмоции, которых именно в тот самый момент не хватало ему, как воздух.

После возвращения из аэропорта, он зашел к генералу Адамсу, доложил ему американские коллеги благополучно отбыли на родину, и встал у его рабочего стола своего шефа, уставившись на него вопросительным взглядом. Грэг выслушал его, кивнул одобрительно головой, и вынув из ящика конверт, положил его перед ним на стол.

– Здесь билеты в Аяччо и обратно, и деньги из нашего с тобой общего фонда, – сказал он, с мягкой улыбкой на лице, – рейс на Корсику через три часа. Если у твоей Каролины серьезная проблема со здоровьем, то не стоит даже слушать ее возражения, а сразу же привози с собой в Лондон. А как доставишь сюда свою женщину, мы поместим ее в свою ведомственную клинику, где ее лечением займутся лучшие в стране доктора. С этим проблем не будет, я еще утром переговорил с кем надо, и уже получил на это добро! Так что, парень, давай, выметайся отсюда, как можно скорее, а то опоздаешь еще.

– Спасибо тебе, Грэг, – промолвил Джейсон, с улыбкой, крепко пожав ему руку, – постараюсь донести до нее твои слова, хотя это и будет невероятно сложно.

Он убрал конверт с билетами и деньгами в кейс, выскочил из здания отдела, и видя, что домой уже не успевает, позвонил своей супруге из машины, и известил ее о том, что вылетает немедленно на Корсику. Кэтрин отнеслась к его решению с пониманием, пожелала ему удачного полета, и лишь попросила по возможности сразу же позвонить ей оттуда. Спустя полтора часа, Джейсон вылетел из аэропорта Хитроу, и сделав через сорок пять минут пересадку в Марселе, приземлился в одиннадцать вечера в Аяччо.

Столица Корсики была по-прежнему тиха, приветлива и дружелюбна, и особенно в это вечернее время, когда кругом царили настоящий покой и умиротворение. Дул теплый южный ветерок, лаская лицо своим нежным дыханием, ярко сверкали далекие звезды в ночном небе, которое было окрашено в темно – бирюзовый цвет. Беззаботные туристы, несмотря на поздний час, все еще неспешно прогуливались по курортному городку, наслаждаясь его тихими вечерними пейзажами и шумом морского прибоя. Однако у Джейсона было совсем не праздничное настроение, а скорее, оно отсутствовало вообще. Его единственным желанием было добраться, как можно быстрее до Каролины, припасть к ее мягким, нежным рукам, и выяснить, наконец, что с ней произошло. Он сел в первое попавшееся такси, вышел уже через десять минут у калитки знакомого ему дома, и заглянул через ограду во двор. Свет горел только в одном единственном окне на первом этаже, в комнате, расположенной через стенку со спальней его возлюбленной, в которой, по его предположению, проживала ее помощница, Изабель. Джейсон тихо отворил незапертую калитку, бесшумно прошел по каменистой дорожке, и заглянул к окну. В комнате действительно находилась Изабель, которая сидела за столом, увлеченно читая какую – то толстую старую книгу с многочисленными закладками, и перелистывая аккуратно ее потрепанные, ветхие страницы. Он легонько постучал пальцем по стеклу, и не желая пугать ее своим внезапным появлением в этот поздний час, встал на свет ярко горящей лампы, чтобы девушка могла разглядеть его лицо. Однако Изабель не испугалась неожиданного стука в окно, напротив, на лице ее тут же засияла радостная улыбка. Она бережно закрыла книгу, отложила ее в сторону, и выскочила тут же на крыльцо.

– С приездом вас, мистер Коллинз, – воскликнула она, тихим, тонким голосом, продолжая мило улыбаться, – а я точно знала, что вы прилетите, и даже почувствовала, как вы вошли во двор, хотя и не слышала ни шума мотора, ни звуков ваших шагов.

– Добрый вечер, мисс Изабель, – произнес Джейсон, вполголоса, поцеловав ее длинные изящные пальцы, – ну, рассказывайте, как себя чувствует хозяйка дома?

– Не волнуйтесь, сэр, с ней сегодня все нормально, – прошептала девушка в ответ, прижав руки к груди, – она хорошо поела час назад, а потом заснула, словно младенец. Хотите, я сейчас разбужу ее? Вы не представляете, как она обрадуется!

– Не стоит, мисс Изабель, пусть спит себе спокойно, – перешел он также на шепот, приложив палец к губам, – дождемся лучше пока она проснется сама. А теперь, если можно, приготовьте мне чашку крепкого кофе, пожалуйста.

– Хорошо, мистер Коллинз, ваш кофе будет готов через три минуты – ответила она, глядя на него смущенными глазами, – но сначала провожу вас в комнату Каролины, чтобы вы убедились, как сладко она спит, а потом проходите на кухню.

Джейсон включил ночник, висевший на стене под портретами родителей своей возлюбленной, снял с себя пиджак, и медленно опустился на пол, рядом с ее кроватью. Каролина лежала на спине, держа руки на груди, и дышала глубоко и спокойно, что мгновенно избавило его от тягостных переживаний за состояние ее здоровья, которые не давали ему покоя последние два дня, и вызвало радостную улыбку. Рука его невольно потянулась к животу, в котором теплилась жизнь его сына, однако едва он дотронулся до него, как внутри вдруг что – то неожиданно зашевелилось, и заходило, будто маятник. Он осторожно привстал, прислонился легким касанием уха к теплой, вздымающейся при каждом вздохе груди, и вновь улыбнулся, почувствовав в утробе свое дитя. Казалось, он слышит биение его маленького сердечка, раздающееся в унисон с его могучим мотором, а его робкие шевеления вызывали в душе трепетную щекотку. Несмотря на тяжкий недуг, приковавший его временно к кровати, Каролина, была все также неотразима, нежна и величественна, а эта беременность придала ей еще большую привлекательность. Джейсон настроен был увезти ее отсюда с сыном завтра же, как только она проснется, поместить по совету генерала в свою ведомственную клинику в Лондоне, и не слушать больше ни ее доводов, ни каких – либо возражений. Он убавил в лампе яркость, бесшумно опустился снова на пол, положив голову рядом с ее вытянутой вдоль живота рукой, и задремал. Однако не прошло и десяти минут, как вдруг почувствовав на себе чей – то пристальный взгляд, он открыл глаза, и даже при тусклом свете разглядел перед собой очаровательное лицо своей возлюбленной, которая смотрела на него с нежной улыбкой.

– Здравствуй, любимый, с приездом, тебя! – произнесла она, вялым голосом, прижав правую руку к груди, а левой – погладив его по щекам, – ты заменил мне Изабель, и собираешься сам ухаживать за мной? Господи, какое счастье!

– Да, милая, теперь я сам буду выхаживать тебя, – сказал он, склонившись над ней, и поцеловав ее в бледные губы, – только для этого я завтра же увезу вас с Антуаном в Лондон, где ты будешь лечиться в нашей клинике. Можешь не волноваться, мальчик пойдет там в школу, и будет постоянно находиться при мне, пока ты не выздоровеешь.

Каролина выдержала некоторую паузу, глядя на него глубоко задумчивым взглядом, а потом медленно сдвинулась к стенке, взяла его за руку, и коснулась ее губами.

– Ну, иди же к нам, милый, здесь всем хватит места, – сказала она, дунув на руку своим горячим дыханием, – ну, смелее, чего тянешь, не бойся ты не навредишь нам.

Джейсон молча поцеловал ее в порозовевшую щечку, быстро скинул с себя на пол всю одежду, опустился рядом, и нежно обнял ее за плечи. Он с трепетом гладил ее по растрепанным волосам, целовал с ног до головы ее прекрасное тело, ласкал все еще упругую грудь, а потом прикладывался ухом к ее животу, и шепотом спрашивал:

– Как ты там, сынок, соскучился по папочке? Не беспокоишь свою мамочку?

Каролина долго и протяжно мурлыкала, наслаждаясь нежными поцелуями и ласками своего любимого мужчины, и закатив глаза, млела от невообразимого удовольствия. Но вскоре, почувствовав, с каким откровенным возбуждением он прижимается к ее телу, робко скрывая при этом свои желания, решила не оставлять его неудовлетворенным.

– Это, как раз то, что мне не противопоказано сейчас. Скорее, оно пойдет мне даже на пользу, милый, – произнесла она, шепотом, коснувшись рукой его упругой плоти, – сомневаюсь, что смогу позволить себе насладиться тобой еще раз в этой жизни. Уверена, что твоя Кэтрин простит мне эту последнюю слабость, и не воспримет это, как нарушение моего клятвенного обещания. Вряд ли у нас представится еще один шанс…

– Не смей, так говорить, любимая, не расстраивай меня! – вскрикнул он, громким голосом, услышав ее последнюю фразу. – А лучше, подумай еще раз над моим предложением, и пожалуйста, не тяни с принятием решения.

Но та лишь мягко улыбнулась, взяла его молча за руку, и потянула на себя. Джейсон вспомнил, как Кэтрин настаивала накануне на том, чтобы он сделал все возможное и невозможное, чтобы вернуть Каролине радость жизни, ни в чем себя не сдерживал, и не оглядывался назад, боясь ее осуждений. Он вскоре убедил себя в том, что эта близость может действительно сказаться положительно на ее здоровье, и избавившись на время от всех предрассудков и тягостных мыслей, подчинился целиком своим чувствам. Он вновь и вновь бережно гладил ее красивый живот, водил ладонями по ее каштановым волосам, и целовал ее прекрасное, разгоряченное и дрожащее от трепета безупречное тело. Наконец, не выдержав пыток ласками и нежностью, и доведенная до пика крайнего возбуждения, она впилась ногтями в его грудь, и громко застонала. Никакие уколы или какие – либо лекарства не смогли бы воздействовать на нее так благотворно и так исцеляюще, как эта безумная и всепоглощающая страсть, которую она испытывала с любимым мужчиной в течение целого часа. При этом снова и снова шептала ему нежные слова любви, глубоко и протяжно вздыхала, ни на секунду не отводила от него своего пронизывающего изумрудного взгляда, и млела от волшебного удовольствия. Затем перевела в блаженстве дух, сжалась словно ежонок в комочек, и уставилась на него будто в последний раз. Вскоре, унесенные сладостными минутами страстной любви в заоблачные дали, они взялись за руки, пожелали друг к другу спокойной ночи, и медленно закрыли глаза.

Сон безумно влюбленной пары был настолько крепок и безмятежен, что ни он, ни она не среагировали даже в тот момент, когда Изабель, постучавшись трижды в дверь, зашла к ним в восемь утра спальню, чтобы проведать и покормить свою больную хозяйку. Лишь после того, как та плотно прикрыла за собой дверь, и удалилась смутившись из комнаты, они также одновременно, словно сговорившись, открыли глаза, и посмотрели друг на друга ласковыми взглядами. Джейсон легонько коснулся губами ее огромного живота, погладил ее по заметно порозовевшим щекам, и хотел было встать с кровати. Но Каролина снова вцепилась в его руку, замурлыкав себе что – то под нос, потянула на себя, и обдала ее горячим, вызывающим трепетную дрожь дыханием. Она выглядела в этот момент еще краше, еще величественнее, чем прежде. Излучала необыкновенное, ослепительное энергетическое свечение, будто сошедшая с иконы божья матерь. Жадно вдыхала запах своего любимого мужчины, без которого истосковались ее душа и тело. Однако в глубине ее искрящихся изумрудных глаз можно было разглядеть оттенок какой – то обреченности, которую в порыве страсти Джейсон так и не заметил.

– Как тебе спалось, любимый мой? – прошептала Каролина, хлопая своими роскошными длинными ресницами, – надеюсь, не очень тесно было с нами?

– Просто превосходно, радость моя! Давно не ощущал такого покоя, – ответил он, расплывшись в широкой и довольной улыбке, – а как ты себя чувствуешь? Я не очень мучил тебя этой ночью своими настойчивыми приставаниями?

– Господи, как бы я хотела, чтобы ты так мучил меня всю оставшуюся жизнь, – ответила она, крепко сжав его руку, и прижав ее к своей груди, – но, к моему глубокому сожалению, это так и останется только в моих несбыточных сказочных мечтах.

Джейсон готов был лежать с ней рядом сутками, не вставая с постели, и одаривать ее сладкими поцелуями и продолжительными нежными ласками. Он жаждал слушать без конца громкое биение ее сердца, и без устали смотреть в ее очаровательные глаза, яркий блеск которых не смог бы оставить равнодушным никого, кто увидел бы их хоть раз. Однако помня о том, что для этого ему отведено слишком мало времени, он решил посвятить ей весь этот день, и поухаживать за своей любимой самостоятельно. После легкой зарядки и горячего душа, он туго затянул пояс на банном халате, и зашел в столовую, где уже вовсю хозяйничала неутомимая Изабель. А за столом, глядя с явной неохотой на тарелку с овсяной кашей на топленом масле, и весело переговариваясь с доброй помощницей своей мамы, сидел с ложкой в руках Антуан. Стоило Джейсону только переступить порог кухни, как мальчик вдруг расплылся в счастливой улыбке, резко вскочил с места, бросив ложку на стол, и бросился к нему с распростертыми руками.

– Дядя Джейсон, как хорошо, что вы приехали! Я так вас ждал! – вскрикнул он от радости, обхватив его своими маленькими хрупкими ручками за пояс, – почему вас так долго не было? Как здорово, что вы снова здесь, а то мама заболела, и совсем не хочет идти в клинику, потому что боится оставлять меня одного!