Цитаты из книг автора «Барталомей Соло»

же ты, рыцарь справедливости? Покажись, открой забрало и дай мне взглянуть в твои глаза, чтобы огонь веры в человечество, который потух уже давным-давно, возымел шанс, чтобы разгореться вновь!

же ты, рыцарь справедливости? Покажись, открой забрало и дай мне взглянуть в твои глаза, чтобы огонь веры в человечество, который потух уже давным-давно, возымел шанс, чтобы разгореться вновь!

Красивая жизнь, фотки в «Инстаграм», шампанское и закаты на Лазурном Берегу. Плохие актрисы с полным отсутствием вкуса и каких-либо особенностей, штампованные армии клонов, заготовленные фразы и устоявшиеся мысли о том, что они знают все о мужчинах, начитавшись разных бестолковых путеводителей по мужской психологии. Печальное зрелище, ведь когда похоть удовлетворена, дамы первой категории превращаются в безжизненных кукол, которых хочется просто выключить и больше никогда не включать.

Я – человек несчастный, отец Янссен, – вымолвил я. Отче с интересом меня слушал. – Несчастный, потому что нет в этом мире для меня места. Я богат, здоров, испытываю интерес к жизни, но разве этого достаточно для счастья? Все мои порывы мимолетны, все мои устремления временны. Меня воротит от того, что меня возбуждало еще вчера. Да, отец, я негодяй, я лицемер и прохвост, но я, по крайней мере, этого не скрываю. Я такой, каким меня сделала психология и биология. Не бог, не судьба и провидение. Я – биологический вид, осознающий, что в этой жизни нет абсолютно никакого смысла. И осознание это дает мне возможность жить так, как я живу сегодня.

Я и не говорил, что лучше, – пожал я плечами. – Да вот только я не сосу кровь из страны своей, или чего вы там еще сосете, чтобы сумку себе очередную купить? Это вы забиваете последние гвозди в крышку гроба, где на могильной плите будет написано «Россия». А крестьяне ваши, которые пресмыкаются перед такими, как вы, активно вам в этом помогают.

Сидите тут на своем троне среди развалин и гребете, гребете… Вы же типичный представитель современного российского хапуги – и докторская у вас куплена, и цацки, если что, «не мои», и из достижений – лишь пара-тройка коллекционных вин в погребе. – Вы ничего не знаете обо мне! – О, вы ошибаетесь, – усмехнулся я. – Я знаю о вас все. И о таких же, как вы, типичных кровососах, изголодавшихся во время совка по роскоши. Против роскоши я ничего не имею, но когда такие, как вы, опошляют ее своим причастием – хочется только блевать. Это же вы испоганили Куршевель и Дубай. Это же вы сделали «Луи Витон» и «Шанель» признаком дурного тона. Вся эта ваша вычурность вызывает лишь смех, а приверженность к нынешнему режиму лишь в очередной раз доказывает ваше невежество.

Хочу выпить за зависть, за недалекость, за небрежность. Я хочу выпить за хамство, за желчь, за язвительность! За бедность и грязь, за прозябание и безвыходность! Я пью за глупость и трусость. За так называемую русскую душу. За Россию в целом, за нашу родину. За рванину и быдло! За вас, мои дорогие!

Я не хороший человек, вовсе нет. Я человек потерянный – как будто лишняя частичка пазла, оставшаяся на столе, когда картина целиком уже собрана. Как будто запаска в багажнике автомобиля, которая ни разу не пригодилась. И такой я только потому, что со мной обходились как с предметом, места для которого на полке не было

Они бесцельно жили там, где им не хочется, занимались тем, от чего их тошнило, но менять ничего они не решались, потому что не умели меняться сами, а учиться у них не было желания. Вот и коротали они свои жизни по деревням да прочим провинциям, погрузившись в плен безысходности, и жаловались каждый день, и страдали, но ничего при этом не делали. Эти невидимки были детьми своего времени. Они принимали участие в жизни, существовали на бумаге, по всем юридическим законам, но их как будто и не было вовсе, потому что, если их убрать (например, кто-то из них внезапно умрет), этого никто и не заметит даже.

Вы сейчас развернетесь, Илларион Федорович, сядете в свою старую развалюху и отправитесь в деревню тешить местных придурков, – холодно и совершенно серьезно ответила она голосом, достойным диктатора. – Они от вас в восторге, вот и развлекайтесь себе. А моих придурков оставьте мне. Это учреждение закрытого типа,