– Да, отчасти. Наши отношения – что за слово! я его ненавижу, но как еще это назвать? – наши «не знаю что» были такими редкими, такими эфемерными, такими непрочными… то есть непрочными для него и хрупкими для меня. Но так я хотя бы мог представить, как через двадцать лет, постаревший, я сижу рядом с состарившейся Верой у камина и слушаю ее доверительный рассказ о том, чем он занимается, о его карьере, его печатных трудах. Мне казалось: если большего не дано, я могу иметь хотя бы это, – и я не представлял, что может мне помешать, если я проявлю должную настойчивость. Нужно лишь продолжать визиты к Вере. В любом случае оставался шанс, что Фрэнсис приедет туда. Формально он все еще жил дома. Скоро наступит момент, говорил мне Фрэнсис, когда он покинет дом навсегда и больше туда не вернется. Я ему до конца не поверил; кроме того, этот момент еще не наступил, и я жил настоящим. Знаете, современная психология считает такое поведение правильным, практически идеальным. Очень странно, потому что в настоящем мы живем тогда, когда о прошлом вспоминать не хочется, а о будущем думать страшно.