Как писал Д. Шихалиев: – «Сословие сала-узденей под предводительством князей положившее основание Кумыкскому владению, сохранило до сих пор неприкосновенным все свои земли, какие когда либо само приобретало или от князей получало. Будучи обшеством дружным, дальновидным и пронырливым, оно всячески старалось держать себя в отношении к князьям на такой точке, чтобы последние не теряли к ним постоянного уважения. Гордясь своим происхождением и единодушием, оно в глазах других сословий играло важную роль, как по влиянию на дела обшественные, так по собственной отваге. Все лучшие и стройные Кумыкские всадники выходили из их рода, на всех мирских сходках они имели первый голос, и нередко соединяясь с другими сословиями останавливали прихоти князей, когда они были несообразны с обычаями. Словом они были для князей такие противники, что последние за особенное удовольствие считали, когда, кого нибудь из них могли привлечь в число своих приверженцев. (Рассказ кумыка о кумыках. // Газета «Кавказ», №40, от 2 октября 1848 г)

Мансуров Ш. М. в книге «Салатавия» пишет:

– «В изучаемое время в Салатавии существовала земельная собственность кумыкских сала-уздений Каплановых, Ачаковых, Хаджи Муратовых, Аджиевых, Умаровых, Кандауровых, и др. Они являлись потомками тех владельцев, которые жили на территории Салатавии до образования союза. Отдельные из них сумели сохранить за собой некоторые земли в Салатавии и получали за них арендную плату с жителей до 40-х годов, Х1Х в. Об этом же свидетельствует письмо сала —узденей в 1862г., в котором они обратились в комиссию по разбору земельных прав с просьбами о восстановлении прежних прав на земли, принадлежавших их фамилиям в Салатавии».

(Мансуров Ш. М.Салатавия (социально-экономическая и политическая история в конце XVIII —первой половине XIX вв.). Махачкала: Издательство «Юпитер» 1995. С. 73; Фотокопии документальных материалоа из ЦГИАЛ. – Рук. Фонд ИИАЭ ДНЦ РАН, ф.6. оп. 2, д. 52. л. 61.; Движение горцев Северо —Восточного Кавказа в 20—50 гг. Х1Х в. Сборник документов. Махачкала, 1959. С. 688; ЦГА РД. Ф. 90, оп. 1, д. 2, л.40; ф. 105. Оп. 2. Д. 75, л. 1—2).

Потомки Султан – Мута осыпали их благодеяниями, дарили им земли, невольников, оружие. В русских источниках они именуются первостепенными узденями (Рук. фонд ИИАЭ ДНЦ РАН, ф. 5, оп. 1, д. 2151, л. 32).

Являясь представителями высшего дворянского сословия, они защищали народ и думали о его благополучии. Они чувствовали всегда большую ответственность перед Всевышним и перед своей совестью. Об этом сообщают предания и древние летописи. Как писал Зайналабид Батырмурзаев, «всякий народ познает себя народом, вглядываясь в свои предания» (Галим Акаев. Равнина в огне. Махачкала: Издательство «Абусупиян», 2013. С.18).

После смерти Султан-Мута эндиреевским правителем стал его младший сын Казаналип. Как и его отец, он продолжал политику лавирования, стараясь сохранить самостоятельность своего владения. Казаналип, согласно источникам, распологал по тем временам, большой военной силой в 20 000 человек и пользовался немалым влиянием среди дагестанских владетелей (Русско-дагестанские отношения XVII ~ первой четверти XVIII вв. …С. 193).

Значительная часть кумыков, – согласно утверждению проф. А.С.-М. Акбиева – ставших впоследствии известными как засулакские, проживала к концу XVI – началу XVII в, в Салатавии и на территории Чечни. О проживании кумыков на землях Салатавии в течение длительного периода времени свидетельствует тюркская (кумыкская) топонимика, сохранившаяся и по сей день. Практически все крупные селения Салатавии имеют тюркские названия легко переводящиеся с кумыкского. Само же название местности «Салатавия», на наш взгляд, является производным от кумыкского «Саула Тау», что в переводе означает «плодородная гора», или же «дойная гора», т. е. благоприятная для скотоводства (Акбиев А. С. Указ. соч. С. 147.) Известно, что на территории Салатавии располагались лучшие в Дагестане пастбища, которые вплоть до первой четверти XIX в. принадлежали кумыкским биям и сдавались в аренду горцам. (Там же.)

К тому же, в документах XVIII в., содержатся сведения о том, что многие салатавские селения были подвластны эндиреевским, аксаевским и костековским биям (Там же. С. 148).

Следует предположить, – пишет А. С. Акбиев – что Султан-Мут и его наследники проводили активную, переселенческую политику. Они переселяли кумыков, проживавших в это время в Салатавии и в Чечне, на плоскость, давая им земли за несение военной службы, а освободившиеся земли, в частности, в Салатавии, предоставляли горским обществам, в основном аварским, на определенных условиях, главным из которых также являлось несение военной службы эндиреевским владетелям.

В пользу этого факта – отмечает проф. А. С. Акбиев – свидетельствуют и сведения, сообщенные представителями черкеевского джамаата сословно-поземельной комиссии во второй половине XIX в. В них отмечается, что «Чиркей был занят с дозволения андреевских беков, владельцев Салатавии, которые первоначально дали им в пользование 7 салатавскик гор (Происхождение жителей и об их правах пользования землей //РФ ИИАЭДНЦ РАН. Ф. I. Оп. I. Д. 305 (6). Л. 695—696).

В августе 1653 г. в грамоте царю Михаилу Федоровичу Казаналип, перечисляя свои заслуги перед русским престолом, упоминает о следующем: – «Я …учинил было под вашей царскою рукою… кумычан, кайтагов, казыкумыков, и тарковцев, и аваров, и мычигизов». —

Башировы по своему происхождению являются кумыками, выходцами из древнего Эндирея. Башир-шейх и многие из его потомков, в течении длительного времени проживали на территории Чечни. Значительная часть последователей Башир-шейха были чеченцы. Они всегда были его надежными и верными соратниками и опорой. Башировы породнились с чеченцами. Их можно по праву считать представителями двух братских народов: кумыков и чеченцев.

Необходимо отметить, что политические и культурные связи кумыков с чеченцами имеют многовековую историю. В более ранний период, между ареалами расселения этих народов не существовало резко очерченных границ. Кумыки и чеченцы жили чересполосно, причем нередко в совместных поселениях. Об этом свидетельствуют сведения из исторических источников, данные топономики, лингвистики и фольклора, которые нашли отражение в трудах исследователей (Акбиев А.С, Общественный строй кумыков. С. 279).

Как отмечает чеченский ученый С. Ц. Умаров, большинством долин, испещряющих всю Ичкерию и выходящих на Кумыкскую равнину, ичкеринцы и кумыки издавна владели сообща. Поэтому не только названия этих долин, но даже название самого региона – Ичкерия – является кумыкским и в переводе означает «внутренняя сторона» («ич» – внутренняя (ий) сторона, «ери, (кери)» – сторона), что в определенной степени указывает на то, что сами кумыки эту часть Чечни не отдаляли от своих собственных земель. А такие топонимы, как Шавхал-Берд (обрыв шамхала) Чанкха и Якши-Мохи (отселки селения Центорой – горного) и ряд других, свидетельствуют о том, что ичкеринцы и кумыки в определенный период вообще не знали территориальной обособленности друг от друга (Умаров С. Ц. Аполитической и социально-экономической истории Чечни XVI-ХУП1 ев.//Грозный, 1976. С. 193).

Как отмечает А. И. Шавхелишвили, «границей кумыкской и чеченской территории служила река Мичик (Шавхелишвили А. И. К вопросу о переселении чечено-ингушских племен с гор на равнину //Известия Чечено-ингушского республиканского краеведческого музея. Грозный, 1961. Вып. 10. С. 118).

Один из влиятельных чеченских мурз из рода Кохостровых – Албир доводился Султан-Муту зятем (Умаров С. Ц. Аполитической и социально-экономической истории Чечни XVI-ХУП1 ев.//Грозный, 1976. С. 193).

В 1615 году Албируй Кегостров сражался на стороне Султан-Мута против ««государевых ратных людей» и был убит (Русско-дагестанские отношенияXVII – первой четверти XVIII вв, … С. 45, 53).

Интересно, что сын прорусски настроенного Ших-Мурзы Окоцкого – Батай вскоре оказался также союзником Султан-Мута «и тот Солтан-Магмут Мурза с братьею своею и с твоим государевым изменником з Батаем Мурзою… стал жити в Окоцких кабаках (Исаева Т. А.К вопросу о занятиях населения Чечено-Ингушетии в XVII в. // Известия. Статьи и материалы по истории Чечено-Ингушетии. Грозный, 1974. С 21).

Восточные чеченские общества являлись одной из главных опор Султан-Мута в его борьбе против враждебных к нему северо-кавказских владетелей (Акбиев А. С.Общественный строй кумыков… С. 283.).

В одном из сообщений XVII века упоминаются «кумыцкие шибуцкие люди», которые «блиско терским и гребенским сидять кабаками,… и государевым, терским и гребенским атаманам чинят тесноту и до смерти побивают» (Очерки истории Чечено-Ингушской АССР с древнейших времен по март 1917 года. Грозный, 1967. т. 1. С. 58). Неясно, что означает определение данного источника «кумыцкие шибуцкие люди». То ли Шибутская земля была зависима от кумыцких владетелей, то ли на одной территории совместно с шибутянами проживали и кумыки – пишет А. С. Акбиев (Акбиев А. С.Общественный строй кумыков… С. 288).

В другом же предании, зафиксированном известным кавказоведом А. П. Берже в книге «Чечня и чеченцы», говорится: «…огромное воинственное и беспокойное племя чеченцев не могло сохранять свою самостоятельность, которая поддерживается только взаимною непоколебимою связью различных отраслей между собою. В их необузданном характере лежали начала племенной раздробленности, при которых немыслима целостность и гражданственное единство какого-либо народа. Между аулами начали возникать поземельные споры, оканчивавшиеся нередко кровопролитием. Это заставило чеченцев искать над собою власти.

Некоторые знатнейшие фамилии вызвались было управлять ими, но чеченцы отвергли их предложения, от опасения утратить под аристократическою властью своих родичей, и последнюю тень независимости и сделаться жертвою пристрастия и несправедливых действий. Они предпочли признать над собою власть чуждого, но единоверного им владетеля и с этой щелью решились отправить делегацию к Шеами-хану /Шамхалу Тарковскому/, с просьбою прислать к ним доверенное лицо для разбирательства их споров и решения поземельных прав. С таким же поручением ходила депутация к Шеами-хану и от Ауховского общества и также выпросила себе князя для решения между ними поземельных споров. Резиденция этого князя была в селении, и теперь еще существующем Индри (Эндери).

За неприкосновенность его ручались лучшие чеченские фамилии. В вознаграждение за труды этаго доверенного лица, они обязывались платить ему по одной мере хлеба с каждого двора, по одному барану с каждого стада и т. д. Шеами-хан (Шамхал Тарковский) согласился и отправил к чеченцам Султан-Мотта (Султан-Мута)…».

Тесные, добрососедские отношения между народами нашли отражение в общности духовной и материальной культуры, обмене культурными ценностями, тесных экономических контактов, схожести в общественном развитии» (Акбиев А. С. Указ. соч. С.288). Чеченцы и кумыки имели в течение всей истории очень близкие родственные связи. Не случайно чеченцы часто называют кумыков «гергар нах», что означает «родственный народ».

Наши предки, все братские народы Северо-Восточного Кавказа, вместе с оружием в руках защищали родную землю от иноземных захватчиков. У нас много общего в обычаях и традициях. Славные сыны Кавказа шейх Султан-Мут, шейх Мансур, имам Шамиль, Ташав-хаджи приложили немало сил в целях объединения и сплочения наших народов. И они должны быть для грядущих поколений примером для подражания.

В Дагестане, и, вообще, на Кавказе, немало смешанных браков, что также способствует укреплению дружбы между народами. Если глубоко покопаться, то в истории многих родов обнаружим связи с различными народами и этносами. Матерью выдающегося полководца, организатора и руководителя борьбы народов Северного Кавказа за свободу и независимость – шейха Султан-Мута была кабардинка из знатного в Кабарде рода Анзоровых, а отцом – кумык Шамхал Тарковский Чопан. Сам же Султан-Мут был женат на дочерях влиятельных удельных владетелей – представителях разных народов: Кабардинского владетеля, Кайтагского уцмия, Аварского хана и племяннице Казикумухского хана.

Корни легендарного имама Шамиля восходят к различным дагестанским народам. Чеченский ученый, кандидат философских наук Саламу Дауев в книге «Чечня. Коварные замысли истории», пишет: – «Имама Шамиля долгое время считали аварцем, чеченцем, настоящее имя которого Али, будучи в русском плену, признался, что он по происхождению кумык» (Саламу Дауев.: Чечня Коварные таинства истории. Москва: Изд-во «Русь» 7999. С. 135).

О жизни и деятельности 3-го имама написала со слов Шамиля и на основе документальных данных жена калужского губернатора М. Н. Чичагова. В своей книге «Шамиль на Кавказе и в России», говоря о происхождении Шамиля, она пишет: «…Предок его был кумык Амирхан, человек известный на Кавказе» (М. Н. Чичагова. Шамиль на Кавказе и в России (биографический очерк). С.-Петербург 9., МНТПО «Адир» 1997. С. 75).

Такое происхождение Шамиля подтверждается также и турецким писателем Салихом Тансу (Салих Нафиз Тансу. Не склонявший головы перед царями горец шейх Шамиль. Стамбул, 7963. С 74—75 (тур)).

Известный дагестанский ученый – профессор А. М. Халилов в своей книге: «Шамиль и Кавказская война» отмечает, что «Амирхан был коренным эрпелинцем. Однажды возникла ссора между ним и одним из людей князя Уллубия. Во время ссоры Амирхан убил своего противника. По этой причине Амирхан, как канлы (кровник), был выслан в селение Гимры. Там он женился на аварке. Шамиль является одним из потомков Амирхана» (А. М. Халилов. Шамиль и Кавказская война. Махачкала, 1998. С. 160).

По сведениям, собранным знаменитым дагестанским исследователем – краеведом Булачем Гаджиевым, один из предков Шамиля по материнской линии был лакец. Согласно мнению известного политического деятеля и ученого, Главы РД Рамазана Абдулатипова: – «Предки Шамиля были выходцами из известных дагестанских родов, корни которых уходили в различные дагестанские народы. Предки матери, к примеру, носили известную кумыкскую фамилию Манташилал (Манташевы – авт.). Но Шамиль был убежден, что все мусульмане – члены великой семьи – уммы. И делил их не по языку или роду, а по человеческим качествам (Рамазан Абдулатипов. Знамение судьбы. Москва: Изд-во «Славянский диалог», 1998. С. 70).

Между Шамхалом Дагестана и кабардинскими владетелями шла упорная борьба за первенство на Северном Кавказе. Кабардинские князья в своем устремлении раздвинуть границы, усилить влияние на Северном Кавказе встречали противодействие со стороны шамхала (Гасанов М. Р. история Дагестана с древности до конца 18 века. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1997. С.117). Но не менее сильных, чем шамхалы, соперников, кабардинские князья встретили в лице эдиреевских властителей, которые также стремились к постоянному расширению границ своего владения, за счет захвата чужих земель (Акбиев А. С. Кумыки. Вторая половина 17 – первая половина 18 века. Махачкала, 1998. С. 930).

Эндреевское владение в XVII веке играло важную роль в политической жизни Дагестана (Умаханов М-С. К. Взаимоотношения феодальных владений и освободительная борьба народов Дагестана в 17 веке. Махачкала, 1973. С. 10) и Кабарды (Акбиев А. С. Кумыки… С.108). В то время центр его Эндирей превратился в опорный пункт для кабардинских князей, вынужденных скрываться от преследований своих противников. Они находили здесь приют и покровительство эндиреевских владетелей, бывших в родстве с кабардинскими князьями, и при их поддержке продолжали вести борьбу со своими противниками (Гашимов Ч. М. Дагестанско-кабардинские политические отношения 16—18вв.//Вопросы истории этнографии Дагестана. Вып.2. Махачкала, 1974. С.58).

Ряд кабардинских мурз были связаны с эндиреевскими владетелями договором об одиначестве – союзе. Согласно документу за сентябрь 1614 г. в одиначестве с Султан-Мутом находились «Осламбековы да Янсаховы дети, да Хотова дети Смаил да Додорука мурзы» (Русско-дагестанские отношения 17-первой четверти 18 вв. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1958. С.276).

В другом документе 1643 года упоминаются кабардинские владельцы, которые «голдовали» Султан-Муту: «Мирдаров сын Казый, да Шалухов сын Келмамет, да Азнавуров сын Сарукай» (Там же С.162). Термин «голдовать» можно перевести как «служить», то есть указанные владельцы предпочитали службу эндиреевскому владетелю, подчинению старшему князю Кабарды (Акбиев А. С. Общественный строй кумыков в 17—18 вв. Махачкала: «Новый день», 2000. С. 276).

В первой половине XVII в, нередким явлением было заключение кратковременных союзов между кабардинскими и эндиреевскими феодалами с целью проведения военной акции.. В 1621 году примирившиеся на время Султан-Мут и Эльдар Тарковский замыслили совершить нападение на крепость Терки и с этой целью привлекли на свою сторону кабардинских мурз. Однако их замыслу помешал брат Султан-Мута Муцал, который отговорил от этой затеи Султан-Мута и, по-видимому, повлиял и на кабардинских владетелей (РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф.1. Д449. Л. 235—237).

Эндиреевские и тарковские владельцы часто приглашались в Кабарду в качестве посредников для разрешения различных споров, возникавших между владельцами, для урегулирования пограничных конфликтов между обществами Балкарии и феодалами Кабарды, а также для решения вопросов связанных с внешнеполитической обстановкой (История Дагестана. М., 1967. Т.1.С.282).

В челобитной терских воевод к царю Михаилу Федоровичу от 10 июня 1645 г. говорится о поездке Казаналипа Эндиреевского в Мударову Кабарду и о договоре между ним и Казыем Мударовым, Келмаметом Ибаковым, козларом Созорукой Анзоровым чтобы послать к калмыкам Урусхана мурзу Янсохова, а с какой целью неизвестно. Воеводы писали, что Казаналип мурза «взял к себе в аманаты у Ахлова мурзы узденских детей 9 человек в том, что ему Ахлову жити в старом месте, а х кабардинскому мурзе не приставать, и в Терской город без ево ведома никому не ездить (РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф.1. Оп.1. Д. 443. Л.67).

Кабардинцы участвовали во многих действиях предпринимаемых Султан-Мутом. В сентябре 1614 г. Додорука Анзоров выступил посредником в примерении Султан-Мута с Россией, прислав своего узденя Топшока для предварительных переговоров (Русско-дагестанские отношения 17-первой четверти 18 вв. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1958. С.44).На кабардинке, сестре Келмамета и Ильдара Черкасских был женат и сын Султан-Мута, Айдемир. (РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф.1. Оп.1. Д. 305 (8). Л.1085).

Келмамет-мурза принимал участие в неудачном походе Айдемира в Кабарду. (Русско-дагестанские отношения 17-первой четверти 18 вв. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1958. С.156—158)