Kailur Veikont

Следующий день не предвещал ничего хорошего. С самого утра Шеркен получил уведомление от Аффери; тот требовал встретиться в центре Хорд Лангора. Каждый военный Империи знал, что генерал, воплощенный прагматизм, никогда ничего не делает без повода, и Терну понимал, что, если Первый командующий вдруг захотел личной встречи, значит, дело по-настоящему важное.

Аффери с сигаретой в зубах ждал, прислонившись к опоре, на Большом мосту, соединяющем восток и запад столицы. Огромный мост поражал любого, кто посещал город; в отдалении толпились свободные люди, по-видимому, туристы; они что-то фотографировали и громко говорили на незнакомом языке, Терну знал только, что не по-секкински.

Рядом с генералом, облокотившись на поручень моста, стоял Йовин Ранд в боевом костюме и с рюкзаком за спиной; он спокойно смотрел вниз, на великую реку Энферон, питающую Хорд Лангор. Ранд был первым и единственным человеком в Кровавой стае, любимцем Хинрейва, чьим благоволением он и возвысился, и добрым товарищем Терну, с которым они встретились в последний год правления императора Фенхорда, когда Йовин только начинал службу в Кровавой стае, а Шеркен был одним из его кураторов.

Завидев гвардейца, генерал молча кивнул. Ранд улыбнулся и сделал тисури; на его ладони Терну увидел старый шрам, небольшой, но заметный; человек не залечивал его, потому что для него, члена Кровавой стаи, это был символ верности.

– Добрый час, onnuri, – сказал он с легким гэрским акцентом. – Я рад видеть тебя.

Император доверял Ранду больше, чем многим своим опытным телохранителям; как считалось, они познакомились во время битвы под Терано, в которой Хинрейв был командиром, а Ранд – перебежчиком. Человек в Кровавой стае должен был стать символом доктрины кергена, живым подтверждением идеи, что люди и лангориты могут побрататься, и ради этого император вытащил Йовина из Дрё Серно, куда тот угодил после войны как этнический гэрец. Эксперимент оказался удачным: Ранд быстро нашел себе место среди гвардейцев, а они прониклись к нему пусти и сдержанным, но уважением.

– Радует, что ты еще жив, Йовин-гиро, – ответил Терну со снисходительной улыбкой.

– А я-то как рад.

– Да… Jekkenihore, вы хотели что-то обсудить.

– Именно так, – подтвердил Первый командующий. – Дело чрезвычайной важности.

– Почему на мосту? Можно было встретиться в Нигили Синвере или… – – спросил Йовин.

– Хороший вид, – перебил Аффери, – слушайте внимательно. Вам известно об организации «Синяя луна»?

– Немного, – сказал Терну, – практически ничего.

– Это картель работорговцев из Кэру Ниттури, более известного как Земля гэр. Несмотря на послевоенные чистки, их народ сохранился, император Фенхорд в последние месяцы правления сам распорядился прекратить истребление, я полагаю, под давлением фёрхиллура Хинрейва. Так или иначе, они воссоздали свою сеть и теперь перешли на наркотики, в частности, искусственный хессен и тиннури. В районе Зиуррен Сайгер вчера задержали крупную партию.

– Какое отношение это имеет к нам? – удивился Ранд. – Этим должны заниматься «Вороны» или Департамент нравов.

– Много причин, – прохладно сказал генерал. – Их агент, а именно он и есть наша цель, говорит только по-гэрски. Захватить его не представляется возможным, поскольку сердечный имплант «Синей луны» мгновенно убивает всех агентов, которые отклоняются от запланированного маршрута. Следовательно, гражданские переводчики, в том числе «Вороны», нам не подходят. Кроме того, анонимный информатор сообщает, что этот гэрец связан с разведкой Федерации Юга и владеет ценными сведениями, доступ к которым должны иметь только Кровавая стая и Верховная ставка.

– Можно ли доверять этому «анонимному информатору»? – усомнился Терну.

– Нельзя, – ответил Аффери, – но с этим источником у нас давние связи, и за много циклов он ни разу не солгал. «Вороны» проверили его сведения, все сходится.

– Я понял, – немного подумав, произнес Ранд, – в чем задание?

– Поймайте, допросите и казните. Я бы послал одного Ранда, но может потребоваться сейкуринури.

– Вам известно мое отношение к хессену, jekkenihore, – сказал Терну; улыбка исчезла с его лица.

– Поэтому вас и выбрали, тилур Шеркен, – в голосе Аффери появилось что-то похожее на издевку. – Мы взращиваем добродетели.

– Понимаю…

– Прекрасно. Детали получите на нейроимпланты. Приступайте.

– Sint himmur, riihore, – отчеканил Ранд.

Через мгновение в поле зрения Терну появилась небольшая карта, на которой отслеживалось местоположение цели. Агент «Синей луны», как было видно, направлялся в заброшенный склад на западном берегу Энферона. Человек и лангорит спешно зашагали в направлении цели. Генерал безразлично взглянул им вслед, усмехнулся и вновь затянулся сигаретой.

Левый глаз Йовина засветился, цвет радужки изменился на ярко-красный, белки почернели. То же произошло с глазами самого Терну; смена цвета происходила автоматически и означала, что офицер возбужден или находится при исполнении.

Глазные импланты с функцией дополненной реальности, подключенные к системе Laikont, были лишь одной из многих модификаций, используемых лангоритами; имперские аугментации славились высоким качеством и потому ценились повсеместно. В отличие от людей, лангориты не боялись изменять свои тела и любили все продвинутое, а самые передовые технологии, конечно же, доставались военным.

Путь до места назначения был коротким; двигаясь через дворы и подворотни, они вскоре добрались до склада и заметили, как внутрь вошел невысокий человек; дождь к этому времени уже перестал. Йовин достал из рюкзака небольшого птицеподобного робота и нажал на кнопку на его голове.

Машина проснулась, ее резкие движения напоминали настоящую живую птицу; дрон вспорхнул с руки человека и приземлился на крышу мрачного полупустого склада, сквозь которую можно было наблюдать за тем, что происходит в здании; изображение транслировалось прямо на импланты офицеров.

– Интересно, – сказал тилур Шеркен. – Новая разработка?

– Да, работает на антиматерии, сигнал ловит за десять километров. Экспериментальный образец, «Finu Laikont» называется. Их таких только пять штук, – довольно улыбнулся Ранд. – На нее можно установить боевой модуль, но у меня такого нет.

Терну увидел, как неприметный мужчина жмет руки с кем-то более высоким и худощавым и передает ему какой-то портфель. Наркоторговцы стали прохаживаться туда-сюда по складу, говоря о чем-то на гэрском языке. Йовин тихо шевелил губами, пытаясь запомнить, о чем они говорят. Наконец худощавый поклонился и вышел через заднюю дверь, а цель так и осталась стоять у входа.

– Почему нет охраны? – удивился Ранд. – Может, ловушка?

– Я ничего не чую, – принюхался Терну. – Должно быть, не хотят привлекать внимания.

– Очень недальновидно.

– Люди глупы.

– Некоторые, – усмехнулся Йовин, – пошли.

Убедившись, что жертва их не заметит, офицеры приоткрыли переднюю дверь и проскользнули внутрь. Мужчина стоял на месте совершенно неподвижно. Когда они уже вплотную подобрались к нему, он, казалось, что-то заподозрил и обернулся…

Молниеносным движением Ранд набросился на него и повалил на землю. Мужчина закричал и стал извиваться на полу, словно змея; сопротивление его выглядело отчаянным, но Терну показалось, что на самом деле он и не слишком-то пытается вырваться. Йовин приложил противника о бетон, перевернул его на спину и чего-то громко потребовал по-гэрски.

Шеркен догадался, что мужчина отказывался повиноваться, а Ранд, ударив его пару раз кастетом по усатому лицу, подтвердил эту догадку. Из носа преступника брызнула кровь, на глазах появились слезы, но он продолжал кричать и, как представлялось, ругаться.

Когда Ранд опять занес кулак, мужчина испуганно взглянул на него и вдруг заговорил; его язык еле шевелился за выбитыми зубами. Терну почувствовал в воздухе отвратительный, невыносимый смрад, резкий и такой знакомый.

– Он лжет, – сказал лейвор.

Всякое чувство имеет свой запах, Терну знал точно. Ложь чуткий нос лангорита умел распознавать отлично; он и привык к ней, потому что редкий допрос обходился без обмана, порой ненамеренного и рожденного от отчаяния и паники, это лейвор тоже мог ощутить; сейчас был как раз такой случай.

Ранд схватил жертву за руку и с силой дернул кисть мужчины в сторону; тот закричал, а рука безвольно повисла в железной хватке Ранда. Гэрец что-то прокричал, перемежая слова отборной бранью, понятной без перевода.

– Терну-гиро, давай, – крикнул Ранд, – он отказывается.

– Я не буду этого делать.

– Хотя бы припугни.

– Только припугну, – вздохнул Шеркен, медленно стягивая с лапы перчатку.

Ни один человек не в силах устоять перед хессеном, и лишь самые сильные волей жертвы могут сохранить ясность сознания. Загадочный феромон лангоритов способен за минуты, а то и секунды сломать волю жертвы и превратить ее в безвольного, но счастливого раба, готового на все ради малейшей прихоти своего хозяина; нужна лишь концентрация и непрерывность.

Изменения, вызываемые хессеном, считались необратимыми, и однажды порабощенный уже никогда не мог освободиться. Лангориты росли хозяевами в окружении хессеновой прислуги и не сомневались, что рабство добродетельно; с этой единственной идеей тилур Шеркен не соглашался.

Мужчина заволновался; на его лбу выступил пот. Он начал сопротивляться активнее. Терну сделал шаг, затем другой, медленно и неумолимо надвигаясь на жертву. Гэрец дергался все сильнее, но Ранд крепко удерживал его на полу. Терну присел рядом с ним и, схватив его за подбородок, развернул голову к себе.

– Прости, – он плавно приблизил лапу к потному лицу человека и почти накрыл его ладонью. Жертва изо всех сил пыталась отвернуться, но в последний момент, казалось, сдалась… и закричала.

– Стой! – воскликнул Ранд и перехватил руку Терну. – Он сдается.

– Слава Звездам, – лейвор встал и вновь натянул свою черную кожаную перчатку.

Мужчина, задыхаясь от страха, быстро заговорил по-гэрски. Ранд внимательно слушал и изредка задавал вопросы, иногда переспрашивая, иногда уточняя. Наконец допрос был окончен. Йовин резким движением сломал жертве ногу и встал; крик боли спугнул сидевших на крыше склада птиц, шум их крыльев эхом разнесся по складу.

– Что теперь? – спросил он.

– Казним.

– Мы ведь в Стае, – Ранд достал из кобуры тяжелый лангорский пистолет и почесал шею, – можем сами судить. Может, пощадим?

– Он не жилец, – возразил Терну. – Его убьют свои же, когда узнают, что здесь произошло. Если они следят за перемещениями своих людей, то и за словами тоже.

– Какой смысл его убивать?

– Я не генерал и не ценитель пустого кровопролития, – Шеркен с равнодушно взглянул на корчащуюся от боли жертву, – но у нас задание. Величие стоит крови, Йовин.

– Мне его жаль, – заколебался Ранд.

– Третий принцип.

– Я и седьмой нарушаю, – Йовин опустил пистолет, – но он человек. Раненый и безоружный. Ведь… второй принцип, правильно? «Оберегай честь».

– Дай мне оружие, – предложил Терну. – Я все сделаю.

– Нет, – Йовин снова прицелился. – Я офицер и служу семи принципам.

Внезапно мужчина расслабился и улыбнулся злой улыбкой, в его глазах появился нездоровый блеск. Медленно и отчетливо он произнес одну короткую фразу и рассмеялся.

Выстрел.

Йовин Ранд смотрел на труп мужчины широко раскрытыми глазами, его руки тряслись, он глубоко дышал, как будто только что убил в первый раз, хотя прежде отнял немало жизней. Кровь растекалась лужей вокруг головы агента «Синей луны» и блестела под слабым светом складских ламп. От Йовина пахло страхом.

– Все в порядке, Ранд-гиро? – спросил Терну.

– Невозможно… – прошептал человек и направил на напарника полный ужаса взгляд. – Да, Терну-гиро, все… все в порядке.

– Что он сказал? – настаивал Терну.

– Ты не поймешь, – Ранд закрыл глаза, – тебе и не нужно.

Человек, покачиваясь, вышел наружу; снова начинался дождь. Мелкие капли его постепенно укрупнялись, появился легкий прохладный ветер; такая морось никогда не покидала Хорд Лангор.

– Послушай, – вдруг хрипло произнес Ранд, – я… я хочу рассказать, но не уверен, что стоит и что я смогу.

– Расскажи, – Шеркен подошел к нему и положил руку ему на плечо. – Как можешь.

– У меня была семья. Братья, сестры… много. Мы все росли в одном месте, в Секкине, если точнее – в Даннари Суру, неподалеку от Норо Сардента. Наш отец был очень плохим человеком, не понимаю, почему Звезды не покарали его смертью. Он издевался над нами, заставлял драться и ранить друг друга, мучал, эксперименты ставил.

– Рабовладелец.

– До вашего прихода этим занимались гэр. Мне повезло, со мной отец ничего не успел сделать, но некоторых он просто убивал. Мы редко видели свет. Когда отец позволял нам покидать дом, а это бывало так редко, что мы забывали, как выглядит солнце, мы были счастливы…

– Тяжелое детство, – пробормотал Терну, – вредит нравам.

– Мне двадцать три, Терну-гиро. Двадцать циклов назад, пятнадцать, даже десять, времена были жестокие, ты и сам знаешь.

– Времена всегда жестокие, – глазам Терну вернулся обычный их зеленый цвет. – Судьба чтит третий принцип.

– Не знаю, есть она или нет, но если есть, то тот, кто ее сочиняет – сумасшедший ублюдок. Сарвет-Церги не отвечал на молитвы и не принимал мою сделку, а я предлагал здоровье, рассудок, даже половину жизни – все, что угодно, чтобы все кончилось. Ему было плевать на нас… но я не об этом.

– Продолжай.

– К счастью, нас все же спасли. Вы. Отца поработили и продали в Кайлур, он и сейчас, наверное, служит какому-нибудь лоснящемуся коту где-нибудь в Синпуре. О Звезды, как же я мечтаю убить его… своими руками разорвать!..

– От смерти не сбежать, – сказал Терну, наблюдая за дождем. – Потерять волю куда хуже. Нет ничего страшнее унижения, Йовин. Он получил по заслугам.

– Может быть, – в голосе Ранда слышалась горечь, – но пойми мою ярость.

– Я понимаю. Что было дальше?

– Нас разнесло по разным местам, по всему Эртинуру, мы потеряли связь друг с другом. Когда я вступил в Кровавую стаю, «Вороны» использовали все, что у них было, чтобы найти моих братьев, сестер – обязательная проверка благонадежности и все такое – но даже им не удалось никого найти. Я и лиц-то уже не помню… думал, мы с ними уже никогда не увидимся.

– Но ошибался?

– Похоже на то. Этот человек, – Ранд кивнул в сторону складской двери и опустил взгляд, – он говорит, что один из моих братьев жив и что он ждет меня.

– Откуда гэрец знает, кто ты и что у тебя есть брат? – лейвор почесал нос. – Есть соображения?

– Только одно: брат связался с гэрской мафией, – задумчиво нахмурился человек, – а ведь отец хорошо с ними дела делал, они за нас платили огромные деньги… Как можно…

– Что теперь?

– Если он в Хорд Лангоре, я должен его найти.

– А если это западня?

– Я буду осторожен. Ты бы на моем месте как поступил, а, Терну?

– Даже не представляю, но едва ли это просто совпадение. Живи так, чтобы не сожалеть, Йовин-гиро; хочешь играть с судьбой, играй, но не отступайся, потому что ты отвечаешь не только за себя одного.

– Ты прав, – ответил Ранд, – но я не могу не попробовать.

– Главное – бдительность, – сказал Терну. Он хорошо знал напарника и верил, что тот достаточно мудр, чтобы не ошибиться; в воздухе витала тайна, но ему совсем не хотелось в нее впутываться.

– Пора, – человек взглянул на свой шрам и вздохнул. – Я отчитаюсь о задании и вернусь в Нигили Синвер.

– А дальше?

– Это… – офицер на мгновение замолчал. – Это все слишком подозрительно, наверняка здесь что-то нечисто. Я сообщу об этом генералу и «Воронам».

– Правильно. Lumur merkat, – Терну похлопал его по плечу.

– Может, мы втроем когда-нибудь встретимся. Хочу его тебе показать. Можно в моих апартаментах в Имуру сойтись, как думаешь?

– Когда-нибудь. Ходи под звездами.

– Тебе того же, – ответил Ранд и поспешил в дождь.

Полчаса спустя Терну уже был дома, сидел в своем любимом кресле в декорированной под старину теплой гостиной с камином и листал гэрский разговорник; капли дождя бились в окна, подгоняемые ветром, но внутри было удобно, уютно и безопасно; это ощущение, покой среди шторма, лейвор любил больше всего.

Порой в такие моменты его посещали мрачные, но сладкие мысли: на улицах под холодным дождем прозябают тысячи нищих, которых в одном только Хорд Лангоре их было около шести миллионов, а он, тилур Шеркен, дворянин по крови и службе, нежится в тепле своего дома.

Сегодня, впрочем, он думал в основном о предстоящем приеме. Терну давно не выходил в высокомерный свет и потому отвык от пышных забав, которым предавались имперские аристократы в перерывах между войной, охотой и дуэлями; это вселяло в него смутное волнение, похожее на то, что обычно бывает у молодых дворян, когда их впервые вводят в круг избранных, но больше, чем свет, его волновал Ранд, и, как он ни старался избавиться от назойливых размышлений, они не отступали.

– Вы необычайно сосредоточены, господин, – заметил Махама, тихо подойдя к мягкому креслу хозяина, – что-то произошло?

– Да, – сказал Терну, глядя на танцующее в камине пламя, – мой напарник ввязался в опасное дело.

– По делам службы?

– Нет, в этом и проблема. У меня дурное предчувствие.

– Вы говорите о Йовине Ранде?

– Arri. Непонятно, почему он…

– Вы слишком много на себя берете, Терну-коу, – заботливый голос старого слуги звучал спокойно, но говорил Махама с трудом, – ведь вы не в силах повлиять на дела господина Ранда, если только не покорите его, как когда-то меня. Не беспокойтесь о чужих бедах; они и вашу жизнь отравят.

– Дело не в нем, – вздохнул Терну и сразу понял, что в его словах лишь половина правды, – только в его службе. Он гвардеец, а нам нельзя иметь секретов.

– Разве? – улыбнулся Махама. – Великий император доверяет ему, и вы доверяйте. Господин Ранд уже не раз доказал верность Империи. Я наслышан о его подвигах…

– Следишь за новостями? – удивился Терну.

– Как и любой имперский подданный. Завтра вас ждет напряженный день, мой повелитель. Расслабьтесь; тилуру Мурдикину не понравится, если вы будете напряжены.