Кокосовое масло

Я едва ли заметила, где Макс живет. Огненно-красная «бэха» пролетела по ночным улицам, пылая от наших эмоций, с визгом затормозила у дома, и Макс потащил меня в свою квартиру на первом этаже так быстро, будто мы только что воровали яблоки у соседей и теперь мчались домой под лай собак.

Но как только за нами захлопнулась входная дверь, вдруг стало тихо. Пока Макс возился с дверью, я проскочила в комнату и замерла, разглядывая специфический интерьер.

Мебели там почти не было. Только картонные коробки, составленные одна на другую, из которых свисала одежда. И вместо стола тоже были они.

На окне – плотные светонепроницаемые шторы. Свет проникал только из прихожей.

А вот на низкую кровать с высоким матрасом хозяин явно не поскупился. Она застелена черным бельем, а рядом, на коробке, изображающей тумбочку…

Мои глаза округляются.

Там стоят толстые темно-красные свечи, валяются вперемешку презервативы разных марок, тюбики лубриканта, маска на глаза – я очень хочу верить, что она для сна, но зачем тогда плотные шторы? – темные пузырьки и еще… игрушки? Я не успеваю опознать ничего из того, что там лежит, потому что Макс проходит в комнату и смахивает большую часть в открытую коробку по соседству.

И тут же делает вид, что ничего не было. Чиркает спичками, зажигает эти свечи, поворачивается ко мне:

– Тебе помочь с платьем? – В его темных глазах пляшут огненные язычки.

– Что?

– Ты же хочешь в душ? Помочь с платьем?

Он прав, я не смогу выпутаться из него самостоятельно.

Но…

Я поворачиваюсь спиной, он гладит мою шею, и на кончиках его пальцев – огонь. Он расстегивает крючки, стоя позади меня, и я чувствую, как его дыхание становится все тяжелее и быстрее.

Я и сама дышу глубже и чаще. Хорошо, что платье расходится, выпуская мою грудь на волю, иначе я бы точно упала в обморок, как девица восемнадцатого века в тугом корсете.

Голова и так кружится от запаха свечей и близости Макса.

– Душ, – указывает он, – там.

– А ты не будешь подсматривать? – почему-то спрашиваю я.

– Пока не заслужила, – ухмыляется он.

Я скидываю свою шуршащую упаковку прямо на пол ванной, залезаю под горячую воду, и меня неуклонно начинает тянуть в сон.

Слишком много событий, внимания, работы, празднования, танцев, поцелуев, шампанского… даже зажигательный мужчина, ждущий за дверью, не может меня взбодрить.

Я заворачиваюсь в пушистое белое полотенце, пахнущее весной, и выхожу к нему. Макс еще одет – и это странно. Он щелкает меня по носу и говорит:

– Я быстро.

Может быть, он и вправду быстро, но я только на минуточку ложусь на кровать, и мои глаза закрываются…

…закрываются…

…

…

В толще сна не понять, что происходит.

Мне просто становится очень тепло и хорошо.

…растворяюсь в качающихся волнах горячего моря…

Такое оно плотное и теплое, как было только Мертвое море в Израиле, куда мы ездили с родителями в честь моего поступления.

Последнее лето перед тем, как все разрушилось… Помню, как постепенно, с утра, все сильнее нагревалась плотная маслянистая вода: сначала была просто теплой, потом почти не чувствовалась разницы между кожей и соленым морем, а потом все вокруг превращалось в горячее соленое масло и нигде не было спасения, только бесконечное тепло и плотные волны, лижущие кожу, пока она не становится гладкой-гладкой.

Хочу остаться в этом лете, в этом добром ласкающем тепле, не возвращаться, не погружаться во взрослый мир, с которым я не справилась…

Но волны, сначала оглаживавшие меня со всех сторон, разминавшие кожу на ногах и руках, качающие нежно и уверенно, сильно и ласково, все чаще начинают касаться груди. Это неловко, потому что от их прикосновений твердеют соски, и их наверняка видно через купальник всем окружающим.

Прикрываю грудь ладонями, но волны раскачиваются все сильнее, отталкивают мои руки. И под водой чувствуется движение: меня касаются огромные рыбины, скользящие под тугой пленкой, натянутой на поверхности воды. Откуда они тут? Мертвое море – неспроста мертвое…

Одна из рыбин тычется мне между ног, прямо в глубину, хочет забраться внутрь меня.

Выплываю из сморившего меня сна медленно – в полумрак и тусклый свет свечей. Огоньки спрятались за полупрозрачными темно-красными стенками и светят оттуда неярко и утомленно. Меня гладят сильные руки, твердые пальцы с мозолями на них слегка царапают – и это придает реальность происходящему.

Я давно лежу голая на развернутом полотенце и рядом со мной… Макс.

Я вспомнила.

Незнакомец с правильными вопросами.

Он тоже обнажен, он склоняется надо мной, размазывая по коже горячее кокосовое масло, разминает плечи, обводит по спирали груди, и меня то и дело касается его напряженный покачивающийся член.

А мне-то снилось, что это рыбки!

Макс делает мне массаж, масло стекает по коже и пахнет знойно и томно.

Тропиками, невыносимой густой жарой. Кокосами, океаном, солнцем и ванилью.

Его запах забивает все рецепторы, и я будто плаваю в этом масле в слишком теплой воде, ничего не вижу и не чувствую, кроме красноватых отсветов и умелых сильных рук. Они как будто не знают, что человеческое тело делится на запретные и дозволенные места. Путешествуют, где им вздумается, ни на мгновение не давая мне привыкнуть к происходящему. Только их шершавость не дает мне окончательно соскользнуть в бездумную негу.

Пальцы разминают спину, но не слишком сильно. Переходят ниже – и оглаживают талию, ниже – и попу, еще ниже – и бедра…

Они не делают ничего особенного и касаются интимных мест так же умело, как и к рукам или спине, не выделяя их какими-то особенными движениями. Все решает только моя реакция.

Когда руки касаются внутренней стороны бедра, я вздрагиваю, и дрожь пробегает по всему телу.

Они раздвигают ягодицы – масло льется в ложбинку между ними, щекочет, стекая вниз – это ведь не сам Макс так бесстыдно меня трогает, это просто масло?

Тогда почему я дрожу?

И руки продолжают путешествие по моему телу: колени, лодыжки, ступни – немного щекотно.

Макс переворачивает меня быстро и ловко, как блинчик на сковородке, и начинает движение обратно. Щиколотки-голени-колени… Он еще только гладит кожу бедра, а я уже заранее напрягаюсь и думаю, что будет, когда дело дойдет до лобка? Как далеко он продвинет свои пальцы, не захочет ли помассировать меня со всех сторон?..

Но пальцы быстро проскакивают спорное место, вызывая легкий вздох разочарования, перебираются на живот. Я втягиваю его: слишком чувствительное место. Но они и тут не задерживаются.

Мы почему-то притворяемся, что здесь ничего не происходит, просто массаж.

Не заказанный.

И массажист, и клиентка голые.

Но просто массаж.

Макс отстраненно мнет мою грудь, будто бы глядя в сторону, только подрагивающий член выдает его чувства: он вздергивается с каждым грубоватым движением.

Вот только тут на секунду Макс выходит из роли и зажимает соски между пальцами – указательным и средним, оттягивает их. Всасывает воздух сквозь стиснутые зубы, а его член практически прижимается к животу.

Сделай так еще, ну сделай!

Мне нравится видеть, что тебе это нравится почти так же, как мне.

Но он снова бесстрастен и продолжает гладить меня длинными уверенными движениями, от плеч и дальше, обводя пальцами грудь, неизменно защипывая соски – и они уже ждут этой ласки, требуют ее.

Его руки скользкие от масла, теплые и очень-очень умелые. Он каждую секунду знает, что делает. Смущает только этот самый покачивающийся над головой член, но я слишком расслаблена, чтобы что-то с этим делать.

Горячий туман кружит голову, слизывает все мысли, растворяет сомнения.

Даже когда Макс укладывает меня к себе на колени и его член начинает настырно тереться о мою щеку, я не напрягаюсь. Его хозяин совершенно ничего с этим не делает, не обращает внимания, только нежно и сильно проводит пальцами по моим ребрам – а я так растеклась, что даже не чувствую щекотки, только очень-очень нежные касания.

Одна рука доходит до низа моего живота, Макс наклоняется, чтобы чуть развести мои бедра, и совершенно естественно влажная блестящая головка члена тычется мне в губы.

Я просто приоткрываю их и хочу попробовать, какой он на вкус, этот коварный мужчина. И ровно в этот момент его пальцы раздвигают мои складочки между ног и проскальзывают одним слитным движением по всей длине промежности.

– Ааааахххх… – вот все, что я могу выдохнуть и выразить в этот момент.

Среди горячего воздуха, горячих касаний, горячего дыхания, движение это сверху вниз и дальше – еще горячее, словно масло кипит под его пальцами. Кожа горит, и все остальное тоже горит. И то, как его пальцы ложатся сверху и чуть-чуть массируют накрывающую клитор кожу, поддразнивая, распаляя, – мне мало. Мне хочется еще. Я поднимаю бедра навстречу, но пальцы всегда ускользают и делают только то, что сами хотят.

Подушечки царапают нежную плоть, и я вся сжимаюсь внутри. Всхлипываю:

– Макс… – я снова готова его умолять, но у меня нет на это сил, нет слов, они растаяли в горячем полумраке. Но он понимает. Он ведь понимает? Потому что он чуть грубовато, как с грудью, начинает теребить мой клитор – быстро, слишком быстро и остро загоняя меня в предоргазменное состояние, а потом резко вставляет скользкие пальцы внутрь меня.

– Ааааааааа!.. – осипшим полушепотом, длинным выдохом. – Ммммм… – жарким томлением, расплавленными связками.

И пальцы убегают. Но о мои губы начинает тереться член. В том же ритме, что движется рука, накрывающая целиком низ моего живота. И вот теперь до меня доходит.

Я обхватываю головку губами, обнимаю ее рукой, и в благодарность за это получаю долгий выдох Макса где-то надо мной и еще немного нарастающей невыносимости между ног.

Он то засовывает в меня два пальца и быстро-быстро двигает ими, потирая местечко внутри лона, где рождается захватывающее дух ощущение, то вынимает их и трет клитор, беспорядочно и хаотично, но мне в тему этот хаос, я сама сумбурно и жадно облизываю его член, смыкаю губы…

Он оставляет всего один палец, и тот на клиторе, и движения становятся нежными и четкими, ведущими к той самой цели.

К тому, что я начинаю хныкать и резко дышать.

Выпускаю изо рта член, мне не до него, я хочу сосредоточиться на своих ощущениях, догнать свой оргазм, поймать за хвост, но мне не хватает какой-то мелочи, и он убегает, убегает, и, кажется, сейчас убежит совсем. Я тянусь рукой куда-то вверх, где есть мое божество, что управляет этой сладкой пыткой, и это моя беззвучная просьба, кажется, добирается до него.

Он снова вставляет в меня пальцы, резко и быстро, двигает ими жестче и настойчивей, чем раньше, и я даже не успеваю поймать за хвост ускользающее удовольствие, потому что оно накатывает с другой стороны, неожиданно и бурно, будто внутри меня прорывается пузырь с горячим маслом. Оно заливает меня, заливает запахами тропиков, горячим солнцем, закутывает в шелковую и бархатную красноватую тьму и лишь спустя много-много мгновений, бесконечных, как вселенная, выталкивает на берег и откатывается назад.

– Боже… – мне кажется, я это говорю, но на самом деле я могу только стонать, так долго, так глубоко, так медленно я растворилась в этих волнах. Мне так блаженно и невесомо, что я забываю обо всем. Я потягиваюсь: распрямление каждой мышцы – отдельное удовольствие…

Сонный разомлевший покой уносит меня с собой, покачивая на теплых волнах.

И уже сквозь неумолимый сон я слышу, как Макс вздыхает, гладит меня кончиками пальцев по груди, я что-то бормочу, он хмыкает:

– Опять объегорила…

Возится где-то там и устраивается позади меня, обняв меня загорелыми руками и уперевшись каменным стояком в поясницу.

Я проснулась от того, что меня кто-то задел. Открыла глаза – была совершеннейшая темнота. Я потерла руками лицо, повернулась и только тогда увидела Макса. Он сидел на краю кровати и застегивал рубашку, подсвечивая себе экраном телефона.

– Включи свет, что ты как этот…

Макс щелкнул выключателем, и на ближайшей коробке тихонько засветился шар в виде Луны. Едва-едва, как ночник, но его не надо было постоянно теребить, как телефон, чтобы не выключался.

– Спи, еще рано, – сказал Макс, впрыгивая в брюки и таким лихим движением застегивая ремень, что между ног у меня заныли отголоски ночных удовольствий.

Он нагнулся и поцеловал меня в лоб. Я закуталась в простыню – хотя что он там не видел? Макс усмехнулся краем губ, выудил из очередной коробки блестящие часы и застегнул на запястье. Я сделала стойку: у меня фетиш на часы! Но посмотреть мне не дали – он взъерошил свои волосы, быстро глянув на свое отражение в темном экране смартфона, накинул пиджак, скрыв предмет моего вожделения.

Снова сел на край кровати, надевая носки и ботинки.

– Я скоро вернусь. У меня дел часа на два, на три максимум. Можешь пока поспать. Но чтобы никуда не уходила, поняла? Ты моя сексуальная рабыня, и ух, что я с тобой сделаю за два подряд облома!

Я даже не успела представить себе это ух, как он нагнулся, сгребая меня прямо в простыне, через нее больно сжал грудь, ворвался языком в рот и жадно поцеловал, словно клеймо поставил. Будто я теперь и впрямь его сексуальная рабыня.

Откинул на подушки, сорвал простыню и таким же жадным взглядом окинул мое тело.

А потом резко втянул воздух носом и вышел.

Через пару секунд хлопнула входная дверь.

Вот так взял и бросил незнакомую девушку у себя дома. Смелый парень.

Я потянулась, разводя колени и сладко вспоминая то, что было вчера. Моя кожа все еще пахла впитавшимся за ночь кокосовым маслом и на ощупь была невероятно шелковой. Вот как можно бросить такую девушку голую в собственной постели? Я сама себя хотела.

Мои пальцы пробежались по памятным местам – где вчера были его. Дотронулись до спящего пока клитора – тело прострелили сладкие отголоски наслаждения.

А потом подскочила, кое-как втиснулась в желтое платье, сикось-накось застегнув крючки на спине, впрыгнула в босоножки, не застегивая, и подхватила клатч. Телефон впервые в своей жизни выдержал больше суток без зарядки – вот что значит девушке есть чем заняться, кроме твиттера. Ближайшая машина Убера была в двух минутах, как раз хватило, чтобы выскочить из чужой квартиры, захлопнув за собой дверь и даже не посмотреть на адрес.

Дома встала под очень горячий душ и почувствовала, как тело, заморенное работой, забытыми обедами, отсутствием свежего воздуха и физической активности, просто ожило и потребовало немедленно потратить куда-нибудь энергию.

Потратишь, куда ты денешься. У нас сегодня заказ на двести шоколадных капкейков.

Работать!