Иллюзия мира

Дима вернулся через два часа с рюкзаком и двумя набитыми пакетами. Позвонил в дверь – я подпрыгнула, потому что всегда нервничаю от резких звонков. Марк отмывал террасу от нанесенной дождями грязи, но все равно успел к двери первым – я стояла, держась за сердце. Обычно я гораздо спокойнее, но с тех пор как все это началось, даже новостной заголовок: «В супермаркете Кипра найден кошелек с двумя тысячами евро» способен довести меня до инфаркта. А вдруг это мои две тысячи евро выбрались из носка, заныканного в дальнем углу чемодана и пошли погулять в супермаркет Лимассола?

Я, кстати, после заголовка и панической атаки от него всерьез пошла и проверила. Мало ли. Нет, мои евро оказались домоседами.

– На пару дней хватит! – Дима доволок сумки до холодильника, распахнул его и стал забивать продуктами. – Город реально как вымер. Ветер гоняет пустые бутылки и крутит вентиляторы на летних верандах. Из живого – только кошки бегают. Никогда не думал, что увижу такую жуть.

– Супермаркет работает? – спросила я.

– Работает, но там только зомби, – серьезно ответил он, но увидел мое лицо и рассмеялся: – Шучу, прости. Боишься зомбиапокалипсиса?

– Нет… – я поежилась. – Но у тебя очень убедительно получилось.

– Он всегда шутит с каменным лицом. Мы из-за этого столько раз влетали… – Марк перехватил пакет со свиными отбивными по пути к холодильнику и выудил из сумки лук. – Давайте сегодня я готовлю.

– Я вообще на вечер купил готовую баранину в травах. В рюкзаке посмотри. И сидра. Ир, любишь сидр?

– А где ты взял баранину? – удивилась я. – Сидр люблю, но мне не стоит сейчас. Я раскисну и начну плакать.

– Пробежался чуть подальше до «Альфа-Меги». В портовом супере как-то выбор не понравился. Хотя там даже русские семечки продаются!

– Каждому русскому эмигранту регулярно нужен «Бородинский» хлеб, семечки, майонез и сода, – нравоучительно сказал Марк. – Не спрашивай.

– Но почему сода?..

– Я же сказал – не спрашивай.

Честно сказать, первый нормальный ужин после недели на шоколадках был невероятно вкусным. Я даже сдалась и выпила банку английского сидра и чуть-чуть расслабилась.

Пока дело не дошло до укладывания спать.

– Я не буду опять с вами в обнимку! – заявила я, вытаскивая из шкафа плед и отправляясь на диван в гостиной. – Вчера был форс-мажор, сегодня вы меня не купите.

– Ириска-а-а-а… – простонал Марк, отбивая лицо фейспалмом. – Ну что за беда с тобой?

– Ты вообще нормальный? Мы втроем должны там тесниться, хотя тут есть вполне годный диван?

– Он не годный, он короткий. Одну ночь поспишь – поймешь. До конца карантина точно не выдержишь, – заметил Дима. – Не заставляй меня опять тебя укладывать силой.

– Это будет уже нездорово…

– Сам уговаривай, – снова бросил друга Марк и пошел собирать посуду.

Я так привыкну и разбалуюсь.

– Ир, давай рассуждать логически, – вздохнул Дима, допивая банку сидра и открывая вторую. – Кровать одна. Диван неудобный. Для нас с Марком неудобнее, чем для тебя, но ты девушка, так что разница нивелируется.

– Я феминистка, – буркнула я.

Телефон пиликнул входящим сообщением: «Граждане России, желающие покинуть территорию иностранных государств…»

Я стерла смску без сомнений и колебаний. Буду спать на полу, но все равно не уеду. Там снег, холод и тот же самый вирус. Не брошу море.

– Тем более, если ты феминистка, – отозвался Марк, шуршащий чем-то на кухне. – Ты же не можешь позволить нам, привилегированному полу, получить еще и это преимущество? Ты должна настаивать, чтобы с кровати свалили мы оба. Куда угодно.

– Но мы не свалим, – Дима откинулся на спинку стула и отвел длинную челку с лица. Она все время падала так, что закрывала его глаза, но сейчас он смотрел на меня прямо и взгляд не отводил. – Поэтому давай ты просто привыкнешь к мысли, что мы снова спим все вместе.

– Мы же к тебе не приставали? – Марк подкрался сзади и положил ладони мне на плечи, разминая их.

Я напряглась всем телом.

Не люблю, когда меня трогают незнакомые люди.

Он тут же убрал руки.

– Вы были уставшие…

– И ты думаешь, мы сейчас отдохнули, пожрали и сразу начнем насиловать тебя? – Марк ухмыльнулся и чокнулся банкой с Димой.

– Начинай кричать, – предложил тот. – Во второй раз получится лучше.

В общем, спать мы снова легли грудой теплых щенков.

Разве что в этот раз я натянула трусы и длинную футболку.

И мгновенно вырубилась, не успев даже попереживать по поводу того, что снова сплю с двумя мужчинами.

Среди ночи меня разбудили мотоциклисты. С наступлением тепла у местных любимое развлечение – гонять по пустым улицам ночных городов с диким ревом огромными толпами. Раньше я тоже, бывало, просыпалась в три-четыре утра, нашаривала телефон, материлась, увидев время, немножко играла в шарики и снова засыпала.

Попытка дотянуться до тумбочки кончилась тем, что я нашарила рядом с собой горячее мужское тело и чуть не заорала. Но через секунду мозг наконец подгрузил воспоминания, и я поспешно отдернула руку. Дима спал рядом, полностью раскрывшись, сбросив на меня часть одеяла, которое мы делили с ним на двоих. Мускулистая, покрытая черными волосами грудь мерно вздымалась и опускалась, дышал он шумно и, кажется, не почувствовал моего прикосновения. От него дышало жаром, я даже испугалась, что он уже заболел. Легко тронула лоб – вроде нормальная температура. Просто так кажется от того, какой он витальный и мощный.

Спящий с другой стороны Марк не стал претендовать на одеяло, завернулся в легкую простыню как в кокон, прикрыл рукой глаза словно от яркого света и, напротив, дышал так тихо, что казалось – уже и не дышит. Или умер, или проснулся и теперь наблюдает за мной, затаившись.

Дверь в спальню была открыта – еще одно свидетельство того, что все изменилось. Каждую ночь в одиночестве я запиралась тут с бутылкой воды и шоколадкой, стараясь не выходить до утра. Словно по остальной квартире бродили дикие звери. Иногда за дверью раздавались странные звуки – и не поймешь, то ли и правда кто-то бродит, то ли это с улицы. Правда, когда Марк с Димой завалились ко мне, стала остро ясна разница.

Так что теперь дикие звери спали внутри моего бункера. Безопаснее было снаружи.

Почему-то Марка я боялась больше, поэтому аккуратно перебралась через Диму, который даже не сбился с шумного и горячего своего дыхания, пока я преодолевала холмы и ущелья его тела. Ступила на гладкую плитку, тут же обжегшую холодом. До этой своей эпопеи я не понимала в полной мере южноевропейцев, которые видят снег только в горах, но жалуются на холодные зимы. Оказалось, что без центрального отопления и в домах, которые традиционно строят для защиты от жары, внутри может быть холоднее, чем снаружи. Когда снаружи +40, это хорошо, но когда +10, уже не очень.

Особенно по ночам, когда босая и уязвимая, едва выбравшись из-под теплого одеяла, бежишь в туалет, повизгивая от холода.

Но мне было слишком жарко в этом кубле щенят, мне нужна была ночь и ветер. Я тихонько отодвинула стеклянную дверь, вышла на террасу, оперлась на ограждение и глубоко вдохнула ночной ветер Кипра. Холодный, он нес запахи можжевельника, соли и йода, нагретых дневным солнцем камней.

Перила были утыканы маленькими лампочками, работающими на солнечных батареях. Днем они набирались энергии, а ночью, как только становилось достаточно темно, автоматически включались и светили теплым желтым светом как волшебные эльфийские огни.

Спящий тихий город, яркие звезды, эти огоньки – все выглядело спокойным и мирным, словно неумолимый кошмар не разворачивался сейчас по всей планете. Хотелось остаться в этом покое навсегда.

Но очень мерзли ноги.

– Иди уже сюда, – раздался голос Марка за спиной.

Черт знает почему он меня не напугал. Возможно, моя взвинченная тревожность тоже замерзла. Или растворилась в тишине и умиротворении этой ночи.

Я просто одним прыжком оказалась на диване рядом с ним. Марк стащил с него покрывало и набросил мне на колени. И обнял.

Тут-то весь не ощущаемый до того момента холод и набросился на меня, заставляя дрожать и стучать зубами. Рука Марка стиснула меня сильнее, прижимая к боку.

Значит он все-таки не спал, когда я уходила. Тоже потревожили мотоциклисты?

Зачем он пошел за мной?

– Тебе понравилось целоваться с Димкой? – вдруг спросил он.

Я замерла где-то у него подмышкой. Хорошо, что не надо смотреть в глаза.

– Зачем тебе это знать?

– Любопытно, – он пожал плечами, заставив меня недовольно заворчать. – Просто любопытно. Почему он так нравится девушкам.

– Это не было добровольно, знаешь ли…

– Ну так понравилось?

– Наверное… – я бы покраснела, но в полутьме все равно не видно. – Это не было противно, но поцелуй же не просто физиология. В нем важны эмоции. Тогда я боялась и злилась. Обычно так не целуются.

– А сейчас?

– Сейчас мне холодно и тревожно.

– Тогда условия почти равные, – Марк отстранился и пальцами поднял мой подбородок, заставив посмотреть ему в лицо. – Поцелуй меня.

– По идее, чтобы были равные, это ты должен меня поцеловать, – проговорила я онемевшими губами.

– Ну если ты просишь… – усмехнулся он.

И поцеловал.

Холод мгновенно отступил. Вся кровь в теле закипела и рванулась к коже, словно меня опустили в ванную, наполненную кипятком.

Сердце забилось гулко и сильно, почти проламывая грудную клетку.

Марк не стал углублять поцелуй, только обозначил эту возможность, легко скользнув языком внутрь моих губ, коснувшись моего языка и тут же разорвав касание.

– Ну как? – спросил он с видом школьника-энтомолога, изучающего бабочку-капустницу.

– Н-н-не знаю… – проговорила я. – Не поняла. Не успела ощутить.

И даже не вспомнила, что люблю целоваться.

Если сравнивать, то к Диме я не испытывала ничего, только общее смятение от ситуации. Но физически было скорее приятно.

Марк взбаламутил все мои эмоции так сильно, что я даже толком не почувствовала, что он делал.

– Повторить? – нахмурился Марк.

Локдаун

– Не надо…

Я положила ладонь Марку на грудь, отстраняя его. Касаться гладкой кожи было приятно, но ввязываться в малопонятные отношения – плохая идея.

Мне всегда было тяжело сближаться с мужчинами, я делала это долго и тщательно. Случайный секс – не для меня. Дружеский, одноразовый, без эмоций – все это не моя тема вообще.

Сам по себе секс меня не слишком интересовал.

Это скучно. Ну да, какой-никакой оргазм, обнимашки и поцелуи – это все понятно, это у меня было, и не раз.

Но мне бы хватило и одних обнимашек без этой влажной суеты, а оргазм я себе и сама могу. Быстрее и ярче.

Мужчины не умеют обниматься и целоваться просто так, они сразу возбуждаются и хотят продолжения. Мне не жалко, это приятно. Только после секса им обнимашки уже не нужны. Так у меня обычно получается слишком много секса и слишком мало просто поцелуев и просто тактильного контакта. Такое сложно выдержать с человеком, к которому нет сильных чувств.

Поэтому я сближалась с кем-то, только если очень сильно влюблялась. Но даже это стало меня в какой-то момент тяготить.

Постоянно изображать энтузиазм в постели, которого я не испытываю. Заставлять себя ложиться в эту постель ради того, кого люблю. И потихоньку начинать ненавидеть его за это.

Секс с Димой или Марком только усложнит ситуацию, а она у нас и так не слишком простая. Поэтому обойдемся совместным сном. Который мне в глубине души очень нравится. Мое тело скучает по людям, даже если моему разуму достаточно их виртуального присутствия.

– Окей, – Марк спокойно снял мою руку с груди и поднялся с дивана, помогая встать и мне. – Спать?

– Идем… – согласилась и я.

Немного напряглась, когда в кровати он прижался ко мне сзади, обнимая за спину, но руки он держал вдали от стратегических мест и больше ничего не делал, просто уснул. Постепенно расслабилась и я.

И проспала намного дольше обычного. Обычно меня будили на рассвете назойливые птицы и солнечный свет, пробивающийся сквозь деревянные ставни в спальне, но сегодня уже и птицы утомились и улетели по делам, и солнце забралось повыше, а я только открыла глаза. Привычный жест за телефоном – ах, черт! Забыла!

Зато за дверью чувствуется живое человеческое присутствие, и это так необычно, так непривычно, что я даже забыла о ежеутренней панической атаке.

Переоделась в джинсы и мягкую толстовку, натянула толстые носки и выползла на волю. Дима сидел с ноутбуком на диване и пил чай.

– Вчера вечером президент провел совещание и обратился к народу, – встретил он меня новостями. – С сегодняшнего дня на Кипре объявлено чрезвычайное положение.

Сердце подскочило к горлу и заколотилось там, возмущаясь теснотой. Дыхание перехватило, пальцы заледенели – пропущенная паническая атака вернулась с довеском.

Я оперлась на кухонную стойку. Надо выпить таблетки. Не то время, чтобы на них забивать.

– Где мой телефон?.. – пробормотала я. – Мне надо прочитать новости.

– Сегодня в шесть вечера закрывается все, кроме банков, продуктовых магазинов и аптек, – пояснил Дима. – На кофейном столике посмотри.

– А где Марк? – я схватила телефон и полезла на новостные сайты.

– Поехал в аэропорт узнавать, что там с частными джетами. Пришло время больших денег. Завтра будет поздно. Во время локдауна мы точно не улетим.

Дима захлопнул ноутбук, потянулся как большой кот – даже с пульсом под двести я оценила, как красиво и ловко перекатываются мышцы под его загорелой кожей. Футболку он не надел, несмотря на прохладное мартовское утро.

– Что хочешь на завтрак? Я не готовил на тебя, Марк сказал, ты ночью вставала и проснешься неизвестно когда.

– Ничего, – я обогнула его, встала на цыпочки и пошарила в шкафу над вытяжкой. Вот она! Моя «тревожная» шоколадка с карамелью. Такая невыносимо сладкая, что в обычное время я бы не доела даже откушенную дольку. Но с внезапными новостями помогала справляться только она. Я даже не стала дожидаться, пока вскипит чайник – сразу откусила от целой плитки. Звук, с которым ломался под зубами шоколад, хранивший внутри сладко-сладко-сладкую карамель, тоже каким-то необъяснимым образом меня успокаивал.

В такое время радуешься любой мелочи, которая позволяет лучше переносить реальность.

– Что еще сказали? – спросила я, все-таки добравшись до чая. Он, впрочем, был слишком горячим и шоколадка угрожала кончиться раньше, чем я его попробую.