Здание милиции оказалось маленьким и прилегало к другим – из жженого кирпича с черепичной крышей. У крыльца стояла коляска, обтянутая черным брезентом. Как только они вошли туда, Семен ощутил приятную прохладу. В полутемном коридорчике на скамейке дожидались начальника двое мужчин средних лет в легких изношенных халатах и чалме. Как требует того обычай, Соат поздоровался с каждым, спросил о делах, о здоровье и после завел Семена в кабинет.

За столом сидел мужчина лет пятидесяти крупного телосложения с большой лысиной и пышными усами. Его фуражка лежала рядом с папками и стеклянной круглой чернильницей. Увидав приезжего с культурной внешностью, начальник милиции решил, что это какой-нибудь проверяющий чиновник из области. Кириллов вышел из-за стола и крепко пожал ему руку. Соат представил гостья:

– Это Семен Розенталь, он из Москвы.

Кириллов удивился еще больше: каким ветром занесло столичного человека в их степь? Тогда Семен рассказал об исчезновении дочери и просил срочно организовать поиски. Начальник выслушал столь невероятную историю, и его лицо приняло озабоченный вид. Даже для него – знатока Азии – этот случай просто загадочный. И тут Соат вынул из кармана свернутый листок и протянул начальнику:

– Это от милиционера Саши Шведова с московского поезда.

Кирилов вернулся к своему рабочему столу и уткнулся в письмо. Соат сел рядом с Семеном, и оба уставились на главного милиционера.

– Товарищ Розенталь, кем вы работаете? – спросил он, дочитав до конца.

– Главным инженером на электромеханическом заводе.

– Вы член партии?

– Да, с 1928 года. Но какое это имеет отношение к поиску моей дочери?

– Причина этого преступления мне видится в следующем. Я не исключаю, что это политическое дело: скажем, враги социализма решили навредить вашей семье, то есть семье большевика. Вы же сами знаете, да и в газетах постоянно пишут об активности врагов народа. Они хотят подорвать экономику нашей страны и политику товарища Сталина. Поэтому, согласно инструкции, в первую очередь я должен проверить версию политического преступления.

– В этом деле нет никакой политики, – возразил Семен. – Я не столь крупный начальник, чтобы затевали против меня такую провокацию, да ко всему же в пустыне. Ну, сами посудите?

– А вам не пришло в голову мысль, что поезд могли остановить умышленно, якобы для ремонта?

– Хорошо, но зачем им красть ребенка, для чего?

– Чтобы шантажировать вас и заставить заниматься вредительством на вашем же заводе. Я бывший слесарь и знаю, что моторы вашего завода весьма важны для страны, это сердце промышленности. Вы знаете не хуже меня.

– Чтобы нанести ощутимый урон нашему заводу, надо взорвать весь завод, это невозможно, потому что у нас огромная территория.

Начальник погрузился в раздумья и уже слегка остыл:

– А что, если они решили шантажировать вашего брата, желая сорвать строительство завода в Самарканде? Ведь такое возможно? – не унимался он.

– И тут не согласен. Если у врагов было такое намерение, эту провокацию устроили бы в Самарканде, незачем было ехать в пески.

Семен же начал злиться. Для него стало очевидным, что этот политизированный чиновник не желает принять версию Шведова. И это его напугало: «А вдруг Кирилов не захочет идти в пустыню?» Что же тогда делать? Он сам не может идти туда, это верная гибель.

– Семен Львович, расскажите о вашем попутчике по купе. Что за человек: прежде всего, из какого сословия и чем занимался в Ташкенте?

Семен уже с трудом сдерживал гнев, иначе послал бы его ко всем чертям. Но ради дочки сдержался, ведь судьба Леночки в его руках

– Он из дворян и более года работал в народном просвещении Узбекистана.

– Значит, из дворян, буржуа, это уже любопытно. А вам не приходило в голову, что он может быть причастен к исчезновению вашей дочери?

– Нет! Когда это случилось, Владимир Николаевич сидел напротив и мы играли в шахматы.

– Тогда, может, его жена? Что она за человек?

– Она из крестьянской семьи, – и голос Семена нервно задрожал.

Между тем Кириллов встал, закурил папиросу и открытую коробку протянул гостю, но тот отказался, качнув головой. После Кириллов принялся расхаживать по комнате, пока не застыл у яркого окна. Его раздумья были недолгими, и он обернулся к Семену:

– Ну хорошо, давайте обсудим версию Саши, хотя идея о похищении мне не по душе. Однако это не означает, что я не уважаю Сашу: он грамотный, преданный сотрудник.

И из души Семена вырвался облегченный вздох. Кирилов вернулся к своему столу и продолжил:

– Я понимаю ваше состояние, но и вы поймите меня. По всей стране развелось столько вредителей. Об этом часто напоминает товарищ Сталин, товарищ Ягода, говорят на всех собраниях, пишут в газетах. Потому мы, чекисты, должны быть бдительными.

– Тимофей Николаевич, прошу вас, давайте займемся моим делом. У меня пропала дочь, сейчас она ждет отца, а я сижу здесь! – воскликнул отец.

– У меня тоже есть дети и даже внук, – повысил голос начальник, давая понять гостью, кто здесь хозяин. – Версия Шведова мне кажется неправдоподобной, потому что таких случаев у нас не было, чтоб крали русских детей. У самих целая куча и не знают, как прокормить их. Да и мусульманам не нужна русская невеста. Уж поверьте мне, я живу среди них пятнадцать лет и знаю этот народ. Начал я мастером на станции, а в гражданскую воевал против басмачей и повидал всякого.

Кириллов взяв графин, наполнил стакан и поднес гостю. Семен поблагодарил и разом осушил стакан. Затем начальник обратился к своему помощнику:

– Соат, твое мнение по этому делу, что думаешь?

– Таких случаев у нас не было. Но такое могло произойти. Если такое случилось бы в ауле, то уже на другой день все узнали бы. Но в пустыне – это другое дело. Найти там человека непросто. В песках пастухи живут одной большой семьей, и больше никого. Иногда кочуют, когда в колодце высыхает вода. Нужно знать точное место их стойбища, иначе не отыскать.

– Ну что же, – заключил начальник милиции, – если и ты считаешь, что такое возможно, то будем искать девочку в пустыне. Путешествие будет трудным и опасным, ведь мы не знаем их точного места. Задачка не из легких.

– Но ведь нам известно, что кочевники обитают где-то рядом от железной дороги?

– Этого недостаточно: в пустыне не у кого спросить, там нет ни дорог, ни тропинок. Да и этот кочевник мог явиться туда издалека. Пока не узнаем точного места, нельзя туда отправляться.

– Я бывал с геологами в тех местах, но там нет стойбища пастухов, – сказал Соат. – Говорят, есть дальше. В таком случае этот пастух пришел оттуда.

– Сколько километров до того стойбища?

– Не знаю, но на верблюде можно добраться за три-четыре дня. Там бывали наши геологи, и говорят, там есть большой колодец.

Между тем Кириллов уже ходил по комнате, он стал рассуждать вслух: «Хотелось бы знать, по каким делам этот пастух шел к железной дороге, что ему там понадобилось? Может, любовался поездом, ведь для них это диковинка, чудо? Скорее всего, в тех краях он пас овец. Ладно, не будем гадать. Надо отправляться в пустыню.

В душе Семен возликовал и спросил у Соата, кто знает туда дорогу, кто поведет меня?

– Есть пастухи, которые бывали там, но они не пойдут туда. Как вам объяснить…

– Если нужны деньги, я отдам свое золотое кольцо.

– Дело не в деньгах, – ответил Кириллов и сам пояснил: местное население не хочет сотрудничать с милицией. Если они помогут иноверцу, то сельчане будут осуждать, мол, продал своего, то есть мусульманина. Этого они боятся больше всего.

– Но ведь речь идет о преступлении! – возмутился Семен.

– Все равно, против своих они не пойдут, ведь с этим обществом им жить. Они могут уважать русских, но… свой есть свой.

– Нам помогут геологи. Они не откажутся. От нас как представитель власти пойдет Соат. Он знает местные обычаи, язык и предан социализму. Если это версия подтвердится, наш человек арестует похитителя и доставит сюда. Соат, тебе хорошо известно, что дело опасное. Будь осторожен, они своего человека так просто не отдадут. Тем более это их родня. Главная ваша задача – отыскать девочку, а с разбойником после разберемся. А теперь идемте к геологам.

Контора геологов находилась рядом, через два строения. Во дворе лежали груды разных камней. Дверь оказалось заперта, когда Кириллов дернул на себя. В это время из дальней комнаты – лаборатории – вышла загорелая русская женщина средних лет в сером халате. Она-то сказала им, что начальник ушел домой. Так как дело было неотложным, то пошли к нему. Геологи жили на окраине. Дом имел приятный вид: стены ровно отштукатурены пахсой и окрашены в розовый цвет. Двор огорожен низким частоколом из камыша. Внутри росла яблоня, урюк и виноградник, который тянулся верх до крыши дома.

Дверь дома была отворена, и начальник милиции окликнул хозяина – Александра Ивановича. Из комнаты вышла его жена в легком цветастом платье до колен с большим вырезом. Ольга Михайловна глянула на них как-то равнодушно и без слов завела в комнату. У круглого стола хозяин дома успел надеть желтую рубашку и застегивал пуговицы. Александру Ивановичу было лет пятьдесят, а может, старше. Впрочем, трудно определить возраст человека, у которого густая борода и пышные усы. Геолог встретил начальника милиции довольно сухо и лишь гостью и Соату улыбнулся, крепко пожав руку. Когда садились за круглый стол, Семен успел окинуть комнату взглядом. Книжный шкаф был заполнен книгами, видимо, по геологии и художественной литературой. На нижних полках лежали какие-то толстые папки, еще ниже – образцы красивых минералов. В этой же комнате, в углу у окна, стояла железная кровать, заправленная старым цветным одеялом. Там же коричневая тумба с задвижными полками.

Хозяйка дома поставила на стол широкую тарелку с желтыми яблоками и красным виноградом. Хозяйка уже собралась выйти из комнаты, как слова Кириллова заставили ее задержаться у двери.

– Вот, знакомьтесь, это Семен Львович, он из Москвы, – и он стал рассказывать об исчезновении дочери инженера.

Едва Кириллов договорил, как хозяйка воскликнула: «Какой ужас! Какой ужас! Как такое могло случиться – это просто чудовищно!» Лицо Ольги Михайловны сразу оживилось, и она с жалостью глянула на несчастного отца. А ее муж от негодования нахмурил брови.

Далее Кириллов рассказал о версии Шведова, и тогда Ольге Михайловне стало ясно, зачем чекисты явились к ним:

– Без всякого сомнения мы поможем, ведь такое горе, – решительно сказала хозяйк

– Обязательно, как же иначе, – подтвердил муж.

– Вы уже догадались, что в пустыне нам нужен будет проводник, – сказал Кириллов начальнику геологической партии. – Соат сказал, что ваши люди бывали в тех местах?

– Есть в нашей партии человек, который изучал этот район. Сейчас он здесь: только вчера вернулся с полевых работ. Уверен, что он не откажется.

– От милиции туда отправится Соат и сам Семен Львович желает пойти.

Тогда главный геолог поинтересовался у Розенталя о его здоровье и предупредил, что путешествие будет тяжелым, особенно для него. И в пути никто не должен быть обузой, иначе придется вернуться.

– Ради дочери я все осилю, надо будет – камни буду грызть!

– Признаться, это версия, мне кажется не совсем убедительной. Как-то не верится, чтобы кочевник мог похитить ребенка ради такого дела. Хотя, кто знает, что на уме у этого азиата. Порой поведение местных людей нам кажется странным, однако это только на первый взгляд. Мы мало знаем об их духовной стороне жизни и судим о них поверхностно. Чтобы понять их, следует заглянуть в историю этих людей, обычаи и религию.

– У вас имеется другая версия? – спросил Кириллов.

Александр Иванович задумался и мотнул головой:

– Увы, к сожалению, ничего.

– Значит, решено, – заключил Кириллов. – Не будем терять времени, пусть завтра же отправляются в путь. Соат, я поручаю тебе сегодня же найти одного верблюда и продукты.

– Верблюда я найду, а вот с продуктами, вы же сами знаете, что сейчас трудно…

– Для доброго дела можно конфисковать у зажиточных пастухов немного мясо.

Такие слова задели Александра Ивановича, и он сразу занервничал.

– Вот этого не следует делать: тем самым вы настраиваете местный народ против нас, русских. И без того многие недовольны новой властью.

– Мы сами найдем продукты, – сказала Ольга Михайловна, и все мужчины обернулись к двери, – наши геологи поделятся своими пайками, только не учиняйте беззаконие.

Кириллов попытался оправдаться:

– Конфискация для доброго дела, для бедных людей и для защиты социализма, это оправдано, это вынужденная мера. На этот счет у нас даже есть негласная инструкция.

– Насильно отбирать у людей, пусть даже для нужд бедных, все равно это преступление. В конечном счете это приведет к массовому произволу и перегибам в политике. На эту тему мы уже говорили с вами, и наше мнение никогда не изменится.

– Я тоже непоколебим в своих революционных убеждениях. Во имя построения социализма иногда надо чем-то жертвовать.

– Но не таким же путем!

Кириллов не стал далее спорить, зная твердый нрав этой женщины. К тому же он уважал геологов за образованность, за их полезную работу для страны. Правда, чрезмерное свободомыслие этих людей и критика новых законов были ему не по душе.

На этом их разговор закончился, и Кириллов ушел к себе в контору, а Соат отправился к пастухам просить верблюда и бурдюки для воды. Семен же по просьбе хозяев дома остался у геологов. Эти добродушные люди сразу пришлись ему по душе.

– Я так благодарен вам, что не хватает слов.

– Не стоить благодарить, – сказал Александр Иванович и махнул рукой, когда они остались за столом одни. – Нам без доброты нельзя, иначе в полевых условиях не выживем.

А между тем хозяйка ушла на кухню, сказав: «Сейчас я принесу чая, варенья».

– К сожалению, в Москве с каждым годом доброты становится все меньше, – продолжил Семен. – Люди стали осторожными, потому что растет недоверие друг к другу. Впрочем, это вполне естественно, ведь кругом враги народа, и приходится быть бдительным. Уверен, что это временное явление. Без этого социализм не победит.

– Не знаю, какие у вас там враги, но у нас арестовали трех невинных людей. Один из них наш главный геолог, Самсонов, и еще два зажиточных пастуха из аула. Самсонов не только опытный специалист, но и ученый, и ко всему хороший человек. Тут мы друг о друге все знаем. И представляете, его объявили вредителем, якобы он умышлено срывал сроки геологических исследований. Какая дикая чушь! Все были возмущены. Такие обвинения могут выдвигать люди, которые ничего не смыслят в нашей профессии. На самом же деле арест Самсонова связан с его критическими высказываниями о политике Сталина. И вот по доносу нашего начальника милиции его посадили и дали десять лет лагерей. И самое страшное: Кириллов искренне верит в свою правоту. Мы боимся, как бы он не испортил Соата. Он хороший юноша, стремится к знаниям, но чему он научится у Кириллова?

В комнату вошла Ольга Михайловна с самоваром и установила его посередине стола. Затем строгим голосом обратилась к мужу:

– Ты опять о политике. Смотри, и тебя Кириллов может арестовать. А ты подумал обо мне, о Свете? Ты Кириллова не изменишь.

– Ну ладно, не будем об этом. И в самом деле, у нас гость, а мы о таких вещах. Семен Львович, расскажите нам о Москве, о культурной жизни столицы.

Хозяйка села напротив. Затаив дыхание, они слушали о новинках кино, жизни известных артистов, писателях, о новых книгах, театральной жизни.

Вскоре из вечерней школы вернулась их дочь Света. С гостем она уже была знакома. А когда за окнами начало темнеть, в комнату вошли еще два геолога с женами. Они жаждали увидеть московского гостя и узнать о новостях столичной жизни не из партийных газет, а из уст очевидца. По такому случаю Александр Иванович принес из кладовки два графина вина собственного приготовления. Правда, вино оказалось еще слегка недозрелым, но ради гостя… И прежде чем продолжить разговор о столичной жизни, обсуждали историю о пропажи Леночки. Оба геолога тоже выразили желание отправиться на поиски. Но Александр Иванович был против, потому что никто из них не знал туда дороги.

– Я пошлю Карыгина, он там был, – сказал начальник.

– Он сильный ходок и хорошо ориентируется в местности, – согласился один из геологов, – но имеет большой недостаток: во время маршрута может напиться и подраться с кем угодно. Когда он пьяный, с ним лучше не спорить.

– Перед дорогой я строго поговорю с ним.

Затем гости заговорили о новинках литературы, кино и разошлись за полночь.