«Плодами новыми изранена клубника…»

 
Плодами новыми изранена клубника,
Пугливо птица вертит дикой головой
И ржавой пеной, вроде солнечного блика
Пионы белые смешаются с травой.
 
 
С любовью бабушка обхаживает грядки,
И вместе с солнцем поливает огурцы.
С ней утром ягоды заигрывали в прятки,
Зелёных яблок поспевают леденцы.
 
 
Ей всё до боли здесь пленительной родимо
Вот, словно внука, подстригает помидор,
Она в саду ведь каждым листиком любима,
Знать от того горит листвою синей взор
 
 
Цедят закат всё зеленеющие ели
И веет сыростью и дрожью от травы
С цветами пестрыми слышны ещё их трели,
Да не видать уже пугливой головы.
 

«Небосвод подёрнут дымкой…»

 
Небосвод подёрнут дымкой,
Розовеют небеса,
Птицы звёздною тропинкой
Возвращаются в леса.
 
 
И слышны над садом звуки,
Грудь прохладою полна,
Сквозь туман мне тянет руки
Серебристая луна.
 
 
Веет тоненькими трелями,
Комары пьют кровь, жужжат.
Уж не вы ли вместе с елями
Красный выпили закат?
 
 
Что с холодной дрожью, сыростью
Прояснились небеса
И луне целуют с милостью
Ели синие глаза.
 

«Чудовище близко в пурпурном цветении…»

 
Чудовище близко в пурпурном цветении,
Глаза его – брызги рассыпанной тайны,
В счастливом, но тайно зловещем растении
Безумия нить натянул ты случайно.
 
 
Не бойся изъяны найдя в красоте,
Не бойся прелестное чтить в безобразном.
Ведь спорят на веки о сей высоте
Наполненность жизни и гибель в прекрасном.
 

«Лицо гадливое, как зной…»

 
Лицо гадливое, как зной
Чумного дня в пятнистой дряни,
Стыда крикливость им порой
Бега изображает лани.
 
 
Но спотыкаясь, как ни ной
О зад корявых воплощений
Жужжащий источает рой
Своих потливых ощущений.
 
 
И в мерзости перебесясь
От сладострастья испражнений
В экстазе жрёт, чуть не давясь
Венец зловонных упражнений.
 

«Словно бабочка вздох твой летит…»

 
Словно бабочка вздох твой летит,
И мой слух чуть задели крылья,
Неужели такое родит
Только гусеница бессилья?
 
 
Может быть, но пора уж в путь,
Все прекрасное так нелепо,
Лишь пока не находит путь
Из дыханий чужого склепа.
 

«Душно, вопросы, теснящие грудь…»

 
Душно, вопросы, теснящие грудь,
Люди, как шум придорожный смешались,
Башни узор мой петляющий путь,
Крепость, о, сколько с тобой мы якшались?
 
 
День разливает бесцельности яд,
Где я бреду со слезами стремлений?
Лишь невозможное льет аромат
Страстных до боли по нем исступлений.
 

Экстаз

 
Вниз.
Вниз!
Я не могу остановиться.
Лёд режет горло.
Глаза убивают душу.
Ниже, ниже!
Смешайся с грязью.
Нет, нееет!
Черви целуют плоть.
Нееееет, нееееет!
Небо стекает в сердце.
Ниже. Ещё ниже.
Вдыхай лёгкий шёпот солнца.
 

«Лицо бледно, как самый тонкий мрамор…»

 
Лицо бледно, как самый тонкий мрамор
И взгляд глубок, как тысячу причин,
Всей чистотой пылающий упрямо,
Вселяет дрожь в божественность морщин.
 
 
Он тайну красоты изведал ясно,
Изящный рот насмешкой обожжен,
И тонких пальцев лёд задел прекрасно
Высокий лоб, что истиной сожжен.
 

«Мой день, мой новый день, как сердце твое слабо…»

 
Мой день, мой новый день, как сердце твое слабо.
И я уже не тот, кем был ещё вчера
Стыдливости венцом увенчанная жаба
Решила поглотить все розы до утра.
 
 
И я решился так, не нужно больше блеска,
Промозглые ветра вытачивают слизь.
И в ясных водах дня последней розой всплеска
Сгоревшая в огне, пусть будет моя жизнь.
 

«Границ не существует, пусто в голове…»

 
Границ не существует, пусто в голове
И мне так наплевать на мрачные оковы,
Все умерло, но мы к такому не готовы,
Сомнений едкий дым пуская в синеве.
 
 
Все умерло, пускай умрут мои границы,
Я солнце придушу дышащее во век,
Цветов потусторонних взбалмошные лица
Растают на губах, коснутся твоих век.
 
 
Отравленный, до боли этим наслаждаясь,
Ты будешь разложен в экстазе красоты,
Любви на свете нет, пороком упиваясь
Растаять бы как те небесные цветы.
 

Стихи о России

«О, Русь, чудесная мадонна…»

 
О, Русь, чудесная мадонна
Твой лик не знал ещё Христа
В румянце тонком белладонна
Так непорочна и чиста.
 
 
Не разгадать тебя, нимфетка
И горечь свежей красоты,
В кого же юная кокетка
До времени влюбилась ты?
 

«Моя распятая Россия…»

 
Моя распятая Россия
Грех чей-то ты искупишь вновь,
Голубоглазая мессия,
Ты даришь веру и любовь.
 
 
И словно девушку я нежно
Тебя на веки полюбил,
Но в простынях кроваво-снежных
Ты у креста лежишь без сил.
 
 
И волки скалятся беспечно,
Слюной исходит легион,
Клыки их – тернии навечно,
Скажи, какой ты видишь сон?
 
 
Густая зелень и равнины,
Храм золотой среди берёз.
Кусты зари в цвету малины,
Небесный купол чище слёз.
 
 
Прошу восстань теперь, воскресни!
Ты в моём сердце навсегда.
О, Русь – божественная песня,
О, Русь – бессмертная звезда!
 

«В тишине не слагают песни…»

 
В тишине не слагают песни
И тревога мне больше не враг.
Восстаю я с тобою вместе,
Сердце кутаю в старый флаг.
 
 
Воздымая его, словно крылья,
Клювом пуль разрывая гнусь
Окраплённая кровью идиллия
Возрождается Новая Русь!
 
 
Там земля, там небесные храмы,
Синим куполом светит луна
И кленовыми листьями раны
Рассыпает богиня – война.
 
 
Это больно, всегда так больно,
Хоть и плачь, да не хватит слёз,
Что святые ушедшие воины
Мирно спят на коленях берёз.
 
 
Как ни странно, но тихое место,
Где снег тает в рассветной крови
(Ведь берёзы теперь их невесты)
Лишь алтарь незабвенной любви.
 
 
И учу я себя быть готовым,
И твержу только: « сердцем не трусь!»
Хоть душой, а хоть снегом бардовым
Быть с тобой моя Новая Русь!
 

«Из клетки выбился орлёнок…»

 
Из клетки выбился орлёнок
Ища свободы и любви,
Но неужели меж обломок
Погибнет в собственной крови?
 
 
Он среди дыма, пепла, сажи
Расправил гордо два крыла,
И нам, конечно, кто-то скажет,
Что Украина умерла.
 
 
Восстаньте, граждане! Свобода
И слава лучших из славян
Вас будет ждать, как непогода,
Как нынче пепла ураган.
 
 
Пусть нету сил кричать: «восстаньте!»
По-боевому сотни раз,
Но вы глядеть ли просто станете
Как гибнут лучшие из вас?
 
 
Мечта так близко, Новороссия!
Там колыбель, Святая Русь
И вы её, родную бросите
За это мерзкое боюсь?
 
 
Из клетки выбился орлёнок
Ища свободы и любви,
Но неужели меж обломок
Погибнет в собственной крови?
 

«Москва, нежнейшая из жён…»

 
Москва, нежнейшая из жён,
Столица гаснущего мира:
Тут красной тени Вавилон
Лежит, как брошенная лира.
 
 
И в скорлупе из талых крыл,
Что голубее херувима
В сиянье купола ты скрыл
Блеск золотой Иерусалима.
 
 
Искра великая, земля
От красоты своей ужасна.
В закате каждом тень кремля
Пылает ало и прекрасно.
 
 
Но и в рассвете каждом есть
Всё та же тень того же мира
И принесёт иную весть
Людьми услышанная лира.
 

«О, муза русская пробей…»

 
О, муза русская пробей
Китайскую стену различий
И, как живительный ручей
Яви нам свежесть, как обычай.
 
 
Голубоглаза и стройна,
Чиста, прелестна и наивна,
Резва, игрива и вольна
И прокажённым то – противно.
 

Небольшие стихотворения

«Золотые розы всплесков…»

 
Золотые розы всплесков
В ясных водах красоты
Я срывал с невинным блеском
Падшей под ноги мечты.
 

«Она как юная богиня…»

 
Она как юная богиня,
Хотя совсем ещё мала.
Её глаза – нежнейший иней
Для душ, желающих тепла.
 

«Чуть трепет испытав в губах на сон похожих…»

 
Чуть трепет испытав в губах на сон похожих,
И ножки кинув вбок, на руку оперлась.
Росой сверкая глаз, задумалась, быть может
И тут же чистотой своею обожглась.
 

«О, слёз набухшие тюльпаны…»

 
О, слёз набухшие тюльпаны
В глазах бездомных палача,
Но он в венок вплетает раны
И вздох, струящийся с меча.
 

«Ослепительно свежее утро…»

 
Ослепительно свежее утро
Дышит запахом первых цветов
И горит влажный цвет перламутра,
На уснувшем безмолвии ртов.
 

«Я чувствовал все тоже высшее блаженство…»

 
Я чувствовал все тоже высшее блаженство,
Когда среди костей людьми убитых чувств
Я находил воздушность совершенства.
 

«Текла разбитая, как тень…»

 
Текла разбитая, как тень
Моя улыбка по стене
И ничего не придавало ей значений,
Как мотылёк, сломивший грудь
В угоду каменной волне,
Ещё не знающий о радуге мучений.
 

Стихотворения в прозе

«Больше нет порыва для творения…»

 
Больше нет порыва для творения.
Неуверенность и отстранённость холодными каплями падают на лоб,
медленно, но стремительно подражая безумию.
Алый цветок тишины, это ты окропляешь росой, это ты снова плачешь в
рассветном тумане.
 

«Почему я снова обращаюсь к формам?..»

 
Почему я снова обращаюсь к формам?
Потому что самые неподходящие часы – самые плодотворные.
И мне нечего сказать, кроме того, что у меня болит голова.
Что-то внутри мне подсказывает, какие строки оставлять, а какие выкидывать.
В этом и состоит мой никчёмный талант,
Который способны возвысить только ничтожные люди,
Которые всегда оказываются самыми разумными на Земле.
 

«Я должен это ощутить. Но кругом царство тишины и покоя…»

 
Я должен это ощутить. Но кругом царство тишины и покоя.
Эта смутность в голове, что застыла на белоснежной бумаге.
Эти буквы, они словно камни под талым потоком голубого безмолвия у
самого края над бездной. Могу ли я оступиться?