Глава 5
Затянувшийся рейс

Солонина оказалась так себе. А сухари почти все развалились, мешок был набит трухой и жалкими огрызками крепких корок. Запивали все это противной на вкус водой, такую с трудом проглотить можно, в нее будто мыло добавили. При такой еде не до застольных разговоров, так что все помалкивали, поглядывая на Миллиндру. Но та, слегка поклевав, не спешила удовлетворять всеобщее любопытство. Отнекивалась и просила дать ей немного времени. Дескать, записи в журнале запутанные, почерк скверный, местами очень трудно его разобрать.

Трой, пользуясь случаем, спросил:

– Пока Миллиндра занята журналом, может, просветите меня немного? А то ведь я многое позабыл.

– С радостью, дружище, – ответил Драмиррес. – Ты только спроси, что тебе интереснее всего.

– Хорошо, пусть мы преступники. Но почему нас перевозят так странно – в ящиках. И почему мы в них не задохнулись, ведь там почти нет воздуха.

– Прежде чем заколотить крышку, нам дают алхимическую гадость, от которой тело как бы замораживается. Это выгодно, так можно перевозить кучу народа и при этом груз не надо ни кормить, ни поить. Набил полный трюм – и отправляй куда надо.

– У вас что, всех пассажиров так перевозят?! – поразился Трой.

– Вряд ли. Разве что самых нищих и таких, как мы. Кому какое дело до преступников? А то, что долгая заморозка может убить, тоже никого не волнует. Рассчитывают рейсы покороче, без лишнего риска, а там как получится. С нами, как видишь, не получилось.

– Почти все люди в ящиках или мертвы, или взбесились. Что произошло?

Драмиррес пожал плечами:

– Я уже всю голову поломал, но так и не понял. Может, Миллиндра расскажет. Получается, что нас почему-то слишком долго держали замороженными. Пропустили отведенный срок, а так делать нельзя, очень опасно, можешь не разморозиться.

– Из-за этого они так взбесились? Почему мы нормальные, а они такие?

– Ты задаешь слишком много вопросов.

– Ну так я не знаю ничего.

– Давай вернемся к самому началу.

– Давай.

– Памяти у тебя нет, но все, что не относится к тебе, ты помнишь. Или почти все. Все верно?

– Да.

– Это хорошо, потому что некоторых стирают так, что они не могут даже штаны расстегнуть без посторонней помощи. Мы осуждены церковными судами, нас специально отобрали из толпы преступников. Тебе что-нибудь говорит слово «рашмеры»?

– Совершенно ничего.

– Странно, ведь о них почти все знают. Ты должен был его слышать.

– У меня, понимаешь, с памятью не все в порядке…

– Но это знание не относится к тебе напрямую. Ты же знаешь многое о кораблях, так что должен был сохранить память и об этом.

– Но не сохранил.

– Ладно, понял. Тогда придется говорить много.

– Сколько надо, столько и буду слушать.

– Храннек, сбегай посмотри остальные двери, вдруг кто-то начал ломиться.

– Я тоже хочу послушать!

– Так ты быстро сбегай и много не пропустишь. Давай-давай, не медли!

– Так что там насчет рашмеров? – спросил Трой.

– Все мы выбраны в рашмеры. Ты, я, все шестьсот два пассажира в трюме. Нас выбирают из осужденных, по своей воле на такое мало кто рискнет пойти. И только церковники могут это делать, на них почти все суды завязаны. У них почти по всему миру монополия на отбор кандидатов из осужденных. Они отбирают тех, кому больше четырнадцати и меньше двадцати. Осматривают их, отбраковывают негодных. Но всех отбраковать не получается, всегда затесываются те, кто не может стать рашмером. Тем, кто прошел отбор, в кровь вливают пепельный яд.

– Пепельный яд?

– Ты и про пепел юга не знаешь?

– Нет.

– Ну ты даешь, об этом все знают.

– Кроме меня.

– Ребята, и как же ему тогда хоть что-то объяснить? До вечера придется языком молотить, а я в этом деле не мастак.

– Я бы такое послушал, – сказал Айлеф. – Я про пепел и южные страсти люблю слушать. В детстве мне много сказок про это рассказывали.

– И я бы послушал, – присоединился Бвонг. – Все равно делать нечего. Чем я хуже сенного вора, я тоже такие сказки слышал. Давай уже, рассказывай, не ломайся.

– Ладно, – сдался Драмиррес. – Но, Трой, это длинная история, если где-то что-то знаешь, сразу говори, буду ее сокращать.

– Хорошо.

И Драмиррес начал рассказывать. Начал он не с чего-нибудь, а с древнейшей истории мира. Одно это доказывало, что говорить придется долго. И что память Троя, по-видимому, повреждена куда серьезнее, чем считалось, раз он забыл то, что в той или иной мере знакомо каждому.

Когда-то, в незапамятные времена, мир имел форму шара с двумя высокими конусами на полюсах. То есть, если встать на экваторе и полететь высоко-высоко, после чего глянуть вниз, можно было увидеть что-то похожее на неровный ромб, посреди которого тянется выпуклый пояс горного хребта, разрезающего планету на две ровные половинки.

Срединный хребет сам по себе не из низких. Вершины его уходят на такие высоты, что даже перевалы невозможно преодолеть: человек там задыхается от нехватки воздуха, у него лопаются сосуды, легкие заполняются кровавой слизью. Но в сравнении с полярными исполинами он вообще не смотрелся. Они возникли из-за каких-то аномалий в поле силы тяжести планеты. Пытаясь прояснить этот момент, Драмиррес безнадежно запутался, выдав свое поверхностное знакомство с темой.

В те же стародавние времена случился катаклизм, едва не уничтоживший мир. Что там произошло, как, когда – неизвестно или скрыто от несведущего народа. Могущественная цивилизация древности погибла так стремительно, что не успела подготовиться, не сохранила великие знания. Той, что со временем возникла на осколках мира, удалось сберечь лишь крупицы былого, практически все восстанавливали заново, лучшие умы юга занимались этим тысячелетиями и продолжают заниматься.

То, что изначально земли Краймора были лишь подножием Полярной горы, – как раз из сохранившихся крупиц старого знания. Потому что при катастрофе великая вершина погибла. От нее осталось лишь основание, жалкий обломок – горная система и прилегающая к ней относительно равнинная территория.

Катастрофа изуродовала Крайний Юг, досталось и суше, и воде. Побережье испещрила система узких извилистых фиордов-трещин, некоторые из которых разрезали сушу так далеко, что едва не доставали до полюса. Рельеф стал непредсказуемым, доходило до того, что идеально плоская равнина могла безо всякой прелюдии смениться карликовой горной системой. И карликовая вовсе не подразумевала незначительность, ведь ее вершины могли доставать до небес, утопая в вечных снегах, но вершин этих две, три и обчелся, а далее начинается все та же сглаженная низменность.

В морях Краймора не протолкнуться от неисчислимых островов, скал и мелей. Все это усугубляло и без того непростую ситуацию с сильными течениями, превращая навигацию на Крайнем Юге в изощренную пытку.

Великая гора погибла не бесследно, от нее кое-что сохранилось. Изломанные останки рассечены бездонными разломами, из которых круглый год поднимаются массы разогретого недрами воздуха. В таких районах можно уши до белых волдырей обморозить, а потом выбраться из снегов и, пройдя не более трех сотен шагов, скидывать меховую одежду из-за нестерпимой жары. Ну это если ты настолько бесшабашен, что вообще ничего не боишься.

Но таких не бывает, действующие разломы Крайнего Юга пугают абсолютно всех. Помимо горячего воздуха с сернистым запахом они могут извергать водный пар, а некоторые временами сочатся вязкой лавой. Но это все пустяки в сравнении с выбросами пепла. Разумеется, не тем, который сопровождает обычные вулканические извержения. Пепел юга, ядовитый пепел, пепельный яд – у этой гадости много названий. Загадочный продукт, порожденный какими-то неведомыми странностями планетных недр.

Не гибель горы, не землетрясения, раскачивающие всю известную твердь, не исполинские цунами погубили древнюю цивилизацию. Масштабные массы пепла, которые при катастрофе изверглись в атмосферу, медленно оседая, отравили все обитаемые земли. Лишь стена Срединного хребта сумела их остановить, хотя в этом не было никакой пользы, потому что на запретном севере, который за ней укрывался, нет ничего живого, там некого было травить.

Некоторые места пострадали сильнее, другим повезло чуть больше, и там сумели выжить люди. Им пришлось поколениями существовать в условиях повышенной концентрации ядовитого пепла. Кого-то он убивал быстро или медленно, кто-то приспосабливался. Пепел мог отнять разум, но мог дать силу и выносливость или вознаградить твоего ребенка магическим даром. Без магии в те времена выжить было непросто, потому что развелось множество чудовищных порождений катастрофы.

Люди, животные и птицы менялись под действием пепельного яда, превращаясь иногда в полезных существ, а иногда в кровожадных чудовищ – против которых почти бессильно обычное оружие. Лишь искрящийся посох мага мог остановить особо опасных монстров, но даже эти могучие люди в одиночку не всегда могли справиться с порождениями пепла. Им приходилось объединяться, заботиться о пополнении рядов, сообща раскрывать потерянные секреты магии, учить неофитов. Именно в те времена начали возникать прообразы современных магических Домов.

Со временем выбросы пепла уменьшились и сейчас представляют опасность лишь на Крайнем Юге и некоторых прилегающих к нему территориях. Только там люди до сих пор существуют в условиях постоянной угрозы, ведь до разломов рукой подать, и очередной порыв ветра может принести от них облако опаснейшего яда. В определенных пределах от него защищают магические амулеты и алхимические эликсиры, но при высоких концентрациях они бессильны или действуют недолго.

У отравленных три пути: умереть в муках, каким-то чудом выжить и при этом не измениться, выжить и стать чудовищами – рабами или слугами пепла. То есть существами, утратившими разум, злобными, кровожадными. Они очень быстры, у них невероятная сила, но при этом беспросветно глупы и способны существовать лишь в условиях повышенных концентраций пепельного яда. То есть на землях Крайнего Юга, причем не на всех.

Но есть и четвертый путь, – продолжал Драмиррес. – Вот только он доступен не для всех. Да и для них открыт лишь в определенном возрасте; если перерос его, забудь о таком пути. У церковников есть препарат на основе пепла, они вводят его тебе в кровь, и через какой-то срок ты или умрешь, или превратишься в слугу пепла. Но такое случается нечасто, ведь людей перед этим обследуют и тщательно отбирают. В основном такие, как мы, остаются нормальными. Ну как нормальными… мы все равно меняемся, становимся рашмерами. В переводе с древнего языка – людьми пепла. Рашмеры сохраняют разум и память, но становятся сильнее и быстрее, их, как и рабов пепла, иногда тоже называют пепельниками.

– Для рашмера это страшное оскорбление, – не отрываясь о судового журнала, произнесла Миллиндра.

– Ну, мне так говорили.

– Те, кто тебе это говорил, – глупцы.

Трой покачал головой:

– Ни за собой, ни за вами особой силы не замечал. И быстроты тоже. Эти, которые сидят в трюме, куда быстрее нас двигаются.

– Мы начинающие рашмеры, у нас еще все впереди, – произнесла Миллиндра, все так же не отрываясь от судового журнала.

– Верно, – кивнул Драмиррес. – Радуйтесь, нам крупно повезло. Мы пережили длинную заморозку, выбрались из ящиков, не превратились в рабов пепла. Это все равно как при игре в кости дюжину раз подряд выпадет шестерка. Удача на нашей стороне, так что начинайте рыдать от счастья.

– Ага, конечно, – буркнул Бвонг. – Почаще бы так везло, не устаю радоваться.

– А ты бы хотел бегать по трюму без штанов и орать, как страдающая от запора сова?

– Я бы хотел стоять на твердом берегу, а не болтаться посреди моря на брошенном командой корабле с полным трюмом пепельников и какими-то несмешными клоунами наверху.

– Пепельников не может быть слишком много, перерождаются далеко не все.

– На нас много и не потребуется.

– Это ты верно подметил, если вырвутся, тут станет жарковато. Мы хрен знает кто, а не рашмеры, а они рабы пепла, они сразу все получают или почти все. Нас еще надо учить, мы должны хорошо питаться и жить на зараженных землях, иначе быстро умрем.

– То есть как? – не понял Трой.

– А очень просто. Рабы пепла не могут долго жить на нормальной земле, но нас это тоже касается. Если не попадем на зараженную территорию, начнем слабеть и умирать один за другим.

– То есть мы навсегда привязаны к Крайнему Югу?!

– Не совсем. Если доживем до взросления или, может, чуть дольше, зависимость пропадет. Но это не значит, что нас отпустят со службы. Кому понравится, если на север вернутся преступники, которые стали гораздо сильнее и быстрее, а еще их научили обращаться с оружием. На каждом из нас висит срок, и он большой. Так что мы попали надолго. Ну, это если сумеем добраться до земли. А я в этом не уверен. – Драмиррес выразительно уставился на ближайший обломок мачты.

– Даже с пеплом мы недолго проживем, – сказал Храннек.

– Верно, я совсем забыл, – кивнул Драмиррес. – Нам помимо пепла ввели еще один яд, особый. Если через полгода или около того не принять противоядие – умрешь. Противоядие есть только у церковников.

– Зачем им такие сложности? – не понял Трой.

– А сам не понял?

– Нет.

– Все просто – чтобы мы не разбежались по зараженным землям, где нас хрен найдешь. Этим ядом нас контролируют.

– Ловко придумано.

– У церковников почти все ловко налажено.

– Миллиндра, ты узнала что-нибудь?

– Да, Трой, кое-что есть.

– И что?