– Раздражаешь ты меня, вся такая правильная, послушная. «Мы должны быть вместе, мы одно целое!» – передразнила ее Иошитаке, сделав свой голос наигранно писклявым. – Пафосная чушь, аж тошно. И ты не лучше, – обратилась она к Хиротаке. – Сидишь в грязи, жрешь объедки и радуешься, словно жалкий пес. Где ваша гордость, матсутаке?

– Твоя грубость не трогает меня, – расхохотался Хиротаке. – Не пытайся испепелить меня взглядом, я всерьез думаю, что Кику права, мы должны держаться вместе.

– Послушай, Иоши, мы воины, и от наших соратников, от тебя, от меня, от Хиро, зависит жизнь каждого из нас. Если мы будем постоянно грызться, то в бою кто-то может пострадать или даже умереть, – закончив трапезу, серьезно произнесла Кику.

– Может? Матсутаке всегда идут в авангарде, потери среди наших сородичей всегда самые большие, – прошептала Иошитаке, доедая свой хлеб. – Люди ни в грош не ставят жизни матсутаке, используют нас как вещи, а ты говоришь о единстве?!

– Поэтому мы и должны быть друг за друга горой! Я прикрою твою спину, Иоши. А ты прикроешь мою? – спросила Кику и, не дожидаясь ответа, ушла сдавать посуду.

– Десятка, бегом по палаткам, надевайте броню и возвращайтесь в строй! Живее! – добежав до своей палатки, Кикутаке залезла в нее и торопливо натянула нагрудник. Сделать это во второй раз оказалось нетрудно, быстро застегнув пряжки ремней, она натянула поножи и наручи. Затягивая веревочки на наручах, она выползла из палатки и побежала в строй. Аратаке и Хиро уже стояли в строю в броне, остальные только покидали свои палатки. – Быстрее, возвращаемся!

Добежав до центральной площадки Кику, увидела, как другие десятки разбирают оружие со стоек. Это были деревянные шесты немного выше Кикутаке, и боккены, или деревянные катаны, доходившие до пояса.

– Стройтесь по одному и берите тренировочное оружие. По одному шесту и боккену на руки. Боккены сразу за пояс, шест держите обеими руками вертикально перед собой. Затем снова в строй! – приказал Мамору, беря один из мечей. Когда сотня построилась с оружием, вперед вышел Рюдзо.

– В настоящем бою вместо шестов в руках у вас будут яри, – начал он, неспешно шагая перед строем. – Это длинные деревянные копья с металлическими наконечниками. Чтобы сражаться ими один на один нужно много лет упорных тренировок, но вы не просто так стоите в строю, – взяв шест, продолжал Такеши. – Ваша задача при обращении с яри: направить наконечник в сторону врага и вовремя сделать выпад. Перед сотней направленных в одну сторону яри даже мастер не устоит. При приближении к противнику полагайтесь на мои команды. Если приказываю атаковать, всем строем бежите на врага ровной стеной. Если приказываю стоять на месте, когда на вас несется кавалерия бронированных самураев, вы стоите словно скала. Любой, кто трусливо побежит во время боя или откажется выполнять приказ, будет убит на месте. Я лично прослежу за этим. А теперь, к бою! – до самого вечера они упражнялись выполнять команды. В какой-то момент Кикутаке показалось, что ей не нужно думать, тело просто само инстинктивно выполняло приказы.

– Стой! – крикнул господин Рюдзо, глядя на заходящее солнце. – Десятники! Стройте воинов на ужин.

– Третья десятка! В линию! – рявкнул Мамору, положив свой боккен на место. – Оружие на стойки, берем миски и проходим на ужин! – указал он на подъезжающую телегу с котлом.

– Похоже, сегодня на ужин будет мясо! Как же есть хочется… – принюхавшись, произнесла Кикутаке.

– И яйцо с хлебом, – поморщился высокий матсутаке впереди Кику, получив свою порцию. Его украшали длинные, слегка вьющиеся волосы, а подбородок оброс небольшой щетиной. – И где же наше хваленое мясо?

– Там, на командирском столе, – нахмурившись, кивнула в сторону Иоши. – Они зажарили кабана, напавшего на нас, и теперь пируют как императорская семья. А мы должны есть чертов хлеб с яйцом.

– Да еще глядя на то, как они уплетают эту сочную жареную свинину… – завистливо сглотнул он. – Терпеть не могу яйца, хочешь? – посмотрев на свой ужин, протянул гриболюд яйцо соратнице.

– Если ты предлагаешь, – поблагодарила Кику, присаживаясь на площадке. – Как тебя зовут?

– Нобутаке, – соратник смахнул с лица прядь волос и продолжил. – Я некоторое время наблюдал за тобой, ты смелая, отзывчивая, и голова у тебя откуда надо, как раз то, что мне нужно!

– О чем это ты? – насторожилась Кику.

– Слушай, – Нобу, словно заговорщик, пригнулся поближе к ней. – Вот смотрю я на то, как наш командир уплетает это сочное мясо, и мой желудок подсказывает мне одну замечательную идею. А почему бы нам не взять и ночью не пробраться на полевую кухню? Не съедят же они целого кабана за один присест?

– Что за вздор ты несешь? – чуть не уронив свою миску, вскрикнула соратница. – Ты хочешь украсть у людей?! Ты сумасшедший! – уже шепотом продолжила она.

– Нельзя воевать на голодный желудок. Мне, например, сегодняшнего ужина будет маловато, – наседал соратник, опустив свою миску.

– Тогда зачем ты отдал мне яйцо? И вообще, если ты так голоден, зачем втягивать меня в это?

– Кику, ты уже успела показать себя, да и соратника в беде не бросишь, – ткнул он большим пальцем себе в грудь. – А еще я уверен, что после сегодняшних тренировок тебе тоже требуется подпитка, подумай о том, как нам придется завтра, если мы не поедим как следует! – он оглянулся на стол, за которым ели десятники и сотник. Вместо проса с яйцом они наслаждались тушеным рисом с овощами и жареной рыбой. – У них там столько отменной еды, наверняка на кухне еще больше, никто и не заметит!

– Нет, я так не могу, если мы будем объедаться, пока остальные голодают, это будет несправедливо! – засомневавшись, отмахнулась соратница.

– Ага! Значит, в принципе идея тебе нравится, а что насчет того, чтобы стащить на всех?

– Ты глупец, Нобутаке, – решительно встала Кику. – Не смей даже думать о том, чтобы красть у людей. Мы их стражи, слуги и защитники, никто из матсутаке не пойдет на такое.

– Жаль… – задумчиво пробормотал воин, глядя вслед уходящей девушке.

После ужина они помылись и прополоскали в реке свою одежду. Все это время Кику не переставала думать о словах Нобутаке, даже когда они развесили мокрые вещи, сложили доспехи и легли спать, она долго ворочалась, не в силах уснуть. Что-то в словах соратника никак не давало покоя. В какой-то момент она, наконец, расслабилась и уже почти уснула, когда по лагерю прокатился знакомый звук рога. От этого звука все ее тело мгновенно напряглось, а сердце забилось так сильно, что от сна не осталось и следа. Выбравшись из палатки, Кику остановилась в замешательстве. На улице стояла глухая ночь. Другие матсутаке тоже непонимающе оглядывались, переспрашивая друг у друга, что происходит.

– Живо в строй, погань прелая! – взревел Мамору, шагая к палаткам своей десятки. В отличие от обнаженных матсутаке, оставивших свою одежду сушиться, он был в рубахе и штанах. – Кто!? – он подошел вплотную к Хиротаке и, если бы мог, сжег его взглядом на месте.

«Что происходит…» – пыталась разобраться Кику. Между тем, остальные десятки заканчивали строиться на центральной площадке.

– Я знаю, что он был не один! – ходил из стороны в сторону десятник. – Признавайтесь немедленно!

– Тишина! – спокойным, но властным голосом, заставившим мгновенно всех замолчать, произнес вышедший из своего шатра Такеши Рюдзо. – Один из вас, соратники, совершил непростительный поступок: под покровом ночи он попытался вероломно выкрасть припасы со склада, – командир указал ладонью в сторону. Кику невольно охнула. Избитый, весь в поту, крови и слезах, неся на плечах здоровенное бревно, плелся их соратник.

– Аратаке… – едва слышно прошептал Хиро. Едва передвигая ноги, этот и без того хилый, слабый мальчишка был готов рухнуть на землю в любой момент.

– Этот проходимец решил поживиться вашей едой, но я знаю, что он был не один, – продолжал сотник, – ему кто-то помогал. Этот кто-то стоит среди вас, и сейчас я предлагаю ему добровольно признаться в содеянном.

«Нобутаке, грязная ты крыса! – прошипела в сердцах Кику. – Не смог подговорить меня, так взялся за Аратаке!»

– Итак, я буду считать до десяти, если никто не признается, наказание понесут все матсутаке. Один! Два! Три… – в строю царило молчание. – Пять! Шесть!

«Ну же, демон тебя задери, признайся!»

– Восемь! Девять!

– Это была я! – воскликнула Кику. – Я подговорила Аратаке пробраться на склад с провизией.

– Десять! Хорошая попытка, Кикутаке, но охрана видела силуэт вора. По их словам, второй был гораздо выше Араты, – спокойно произнес Рюдзо. – Почему же ты солгала? – глядя ей прямо в глаза спросил Такеши.

– Я не… Ч… Чтобы защитить своих соратников, господин, – не в силах лгать перед холодным взглядом командира, ответила Кику.

– Что ж, раз мое предложение было отклонено, будем заниматься до самого утра. Стойка наездника! – после целого дня тренировок, тело Кикутаке болело и умоляло об отдыхе, но ничего подобного в планах Такеши не было. – Стойка цапля! – каждое мгновение проведенное в очередном положении тянулось словно вечность.

«Как же долго, мышцы одеревенели… Воды…» – витали мысли в голове Кику.

– Даю еще один шанс, – обратился к подчиненным Такеши. – Признайся, и твои соратники отправятся спать. Сменить ногу!

«Проклятье, не могу больше!» – стиснув зубы, думала Кикутаке. Она едва могла соображать, но продолжала выполнять приказы командира.

– Это я сделал! – вдруг выкрикнул Хиро. – Я виноват.

«Хиро!? Быть не может!»

– Хиротаке, – холодно произнес Рюдзо, приближаясь к подчиненному. – Зачем ты лжешь? – под его взглядом даже Хиро не смог утаить правду.

– Потому что иначе, мои друзья пострадают, мы тренировались весь день и завтра будем. Нам нужен отдых, – тяжело дыша, ответил он.

– Ты снова лжешь мне, я вижу по твоим глазам, ты хочешь быть героем. В первый раз я спустил это с рук, но теперь передо мной лишь лжец и лицемер. Стойка наездника!

«Как же больно!» – подумала Кикутаке, меняя очередную стойку. – Не могу… простите… – выдохнула она, падая на колени.

– Поднять ее! – рявкнул Мамору. – Десять палок тому, кто упадет следующим! – Иошитаке и Хиро быстро помогли соратнице встать, но толку от этого было мало, матсутаке были на пределе.

– Это была я, – медленно процедила сквозь зубы Иоши.

– Иошитаке, чтоб тебя! – взревела от боли Кику.

– Почему Иошитаке? – все также беспристрастно спросил ее Рюдзо, от этого спокойствия Кику становилось не по себе.

– Потому что… хотела… – неуверенно начала она.

– Почему ты лжешь? – устало посмотрел на нее Такеши.

«Это была не она? – Кику была совершенно сбита с толку. – А я так легко поверила в это…»

– Я дам вам последний шанс, если сейчас виновный не сознается, пощады не ждите.

– Пожалуйста, признайся! – выпалила Кику. – Кто бы ты ни был, мы не будем сердиться, только пусть это прекратится!

– Я! – выпалил Нобутаке. – Это я… – он едва мог говорить от усталости.

– Еще один лжец, – глубоко вздохнул Рюдзо. – Что ж, так тому и быть. Встаньте ровно соратники, можете расслабиться и даже сесть, – матсутаке упали на колени от усталости.

– Нобутаке и все, кто еще признался, поднимите руки. – Кику послушно подняла дрожащую от напряжения руку. – Иошитаке, Хиротаке и Кикутаке. Выйдите из строя ко мне, живо, – матсутаке немедленно выстроились перед командиром в один ряд. – Выпрямите спины и поднимите головы, воины, – произнес он так, чтобы было слышно всем. – Я горд тем, что могу называть вас соратниками. Я пожму руку каждому из вас.

– Господин! – вмешался Мамору.

– Молчать! – приказал он, и десятник тут же смолк.

– Но господин, – робко начала Кику, – у нас руки грязные…

– Чушь, отмою, – ответил Рюдзо, крепко пожимая по очереди руку Нобу, Иоши, Хиро и Кику.

– Это такая честь… – вымолвила последняя, происходящее совсем не укладывалось в голову.

– Нет, это для меня будет честью сражаться бок о бок с вами, – глядя ей в глаза, ответил Такеши.

– Так, значит, нас не накажут? – неуверенно спросила Иоши.

– Увы, – цокнул Рюдзо. – Закон есть закон. Но на сегодня вы свободны. Всех касается! Помойтесь и ложитесь спать. Завтра вас ждет трудный день.

– Да, господин, – ответили матсутаке.

Помывшись и вернувшись в палатку, Кику растянулась на полотне. Ее тело и дух были настолько измотаны, что матсутаке моментально провалилась в небытие.

Глава 3

Яма. Яма и решетка далеко наверху. Отсюда можно было весь день наблюдать проплывающие по небу облака, а ночью – звезды. Но не это больше всего запомнила Алира, не решетку, не ежедневные побои, не холод этой ямы и не жалобные стоны сородичей. Больше всего она запомнила вкус. Гоблины выращивали ее сородичей как скот, кормили испорченными фруктами, объедками и другими гриболюдьми.

Некоторые отказывались от еды, и тогда их избивали, пытали до тех пор, пока они не соглашались – или не умирали. Тогда израненные тела кромсали и скармливали тем, кто остался. Алира ела. Она давно смирилась с тем, что пожирает себе подобных, с пленом. Сидя на дне ямы, девушка пустыми глазами смотрела на ночное небо. Она не знала, сколько уже времени прошло, но и она, и ее сородичи, что сидели с ней в одной клетке, очень сильно выросли.

«Капнуло… И еще… Прохладно… — все ее тело ныло от синяков и ссадин, и когда холодный дождь касался ее ран, Алире становилось больно и приятно. – Капли такие прохладные… Но что-то их становится слишком много…» – ливень ударил в полную силу, так, что даже свет от костров и факелов в деревне зеленокожих погас, а звук дождя заглушил голоса гоблинов, шумевших все сильнее.

Внезапно их крики стали заметно громче: в деревне творилась какая-то неразбериха. Иногда вспышки света озаряли пространство над ямой.

«Что же там происходит?» — пронеслась мысль в голове Алиры.

– Вода! – крикнул кто-то из сородичей и, опустив голову, она поняла, что сидя в яме, уже по пояс находится в прохладной дождевой воде. Тем временем ни дождь, ни крики даже не думали утихать. Медленно встав на ноги, Алира подняла руку к решётке: «Далеко… даже если прыгнуть, мне не достать…»

– Скорее, лезем на стены! – крикнул другой гриболюд, но вцепившись в скользкую, промокшую известь, беспомощно сполз вниз.

– У нас это не получалось и при сухой погоде, с чего ты решил что сейчас получится? – смерила его холодным взглядом Алира.

– Неужели мы умрем здесь? – отчаянно крикнул сородич.

– Ты с ума сошел? – рассмеялась девушка. – Нас и так выращивают на убой, скольких здесь убили? Когда вы сюда попали, я даже имен ваших не спросила, потому что знала, что вы рано или поздно умрете – или умру я, – выпрямившись во весь рост, она закрыла глаза и расставила руки в стороны, позволяя дождю окропить ее избитое тело. Вода уже была ей по пояс и приходила все быстрее. – Похоже, наша яма в овраге или низине. Вся вода вокруг стекается сюда. Очень скоро нас просто затопит, – говорила она, пока вода медленно подбиралась к шее, еще немного, и она уже плывет. Плывет.

– Эй! – крикнула она остальным, – если мы сможем открыть решетку до того как утонем, то сможем выбраться, вода поднимет нас сама!

– Ты ведь только что говорила, что мы все умрем! Что изменилось?

– Отпей воды, и поймешь, – улыбнулась Алира.

– Кровь!

– Гоблинская кровь. Это не просто суматоха. Там, наверху, кто-то режет глотки нашим тюремщикам. И даже если эти кто-то пришли не для того, чтобы спасти нас, мы все равно сможем сбежать. Ночь темна, а дождь заглушит наши шаги! – глаза Алиры горели огнем, а сердце выбивало бешеный ритм, вода все прибывала, и едва гриболюди смогли дотянуться до решетки, они тут же начали расшатывать ее из стороны в сторону.

– Не поддается! Нам не на что опереться! – кричал кто-то сбоку.

– Проклятье! – выпалила Алира, когда прямо на решетку рухнул один из гоблинов. Зеленокожий попытался встать, но сразу несколько рук пригвоздили его к решетке, схватив за одежду, броню, Алира вцепилась ему в голову и кончиками пальцев выдавила ему глаза. В этот момент кто-то сверху проткнул его чем-то острым, отчего гоблин издал предсмертный визг и перестал дергаться.

– Помоги! – не в силах рассмотреть нападавшего, крикнула наугад Алира, но ответа не последовало, тогда она начала судорожно обшаривать тело зеленокожего, но ничего похожего на ключи, которыми они запирали клетки, не было.

Вдруг совсем рядом с ямой раздался сильный взрыв. Всплеск воды, крови и грязи захлестнул узников с головой, но сквозь неразбериху Алира заметила главное: взрыв разворотил край ямы и слегка погнул решетку.

– Скорее за мной! – выкрикнула она, со всей силы загребая к краю ямы. Выбравшись на поверхность, она тут же огляделась по сторонам. Зрелище было отвратительным, но Алира искренне насладилась им. Повсюду вспыхивали огни, ненадолго озаряя поляну желтым и красным светом, и в их свете ее взору предстала настоящая бойня.

«Повсюду тела, точно как тогда…» – думала Алира, озираясь с ужасом и восторгом. Затем, взяв себя в руки, она начала торопливо помогать сородичам выбраться из ямы. Кто-то делал это самостоятельно, кто-то паниковал и бился об решетку, таких Алира выволакивала силой. Вытащив очередного гриболюда, она поняла, что тот уже мертв. Вокруг не прекращалось сражение и, когда все выбрались, Алира с другими заключенными побежала к краю деревни.

«Гоблинов истребляют какие-то другие существа…» – заметила она, оглядываясь на бегу: худые и быстрые, они насылали неизвестные чары на зеленокожих, натравляя на них лесных зверей. Волки, кабаны и вороны бесновались на поле боя, повсюду царил хаос, и под прикрытием этого ужаса нападавшие истребляли зеленокожих одного за другим.

В темноте нельзя было разобрать дороги, и некоторые из беглецов натыкались на гоблинов и напавших на них. Те без раздумий убивали безоружных гриболюдей. Алире и двум ее сородичам повезло больше: добежав до частокола, в котором было несколько крупных прорех, они один за другим выбрались из залитой дождем и кровью деревни зеленокожих в необъятную тьму леса.

***

Утренний рог не заставил себя ждать. Выбравшись из палатки и одевшись, Кикутаке торопливо заняла свое место в строю.

«Что за жуткий сон… И почему снова эта Алира?» – думала Кику, отгоняя остатки сонливости.

– Кикутаке, Нобутаке, Аратаке, Иошитаке и Хиротаке! – крикнул Гэнкито. Живо ко мне! Все остальные, надеваете броню и получаете оружие, пошевеливайтесь! А вы ждите дальнейших указаний господина Рюдзо, – злорадно усмехнулся десятник.

Когда вся сотня выстроилась на площадке в броне и с тренировочным оружием, на площадку вышел сам Такеши, жестом приказывая вкатить на площадку телеги, наполненные мешками с песком.

– Воины! – обратился сотник к вооруженным матсутаке. – Сегодня на вас будет возложена очень важная задача. Вы будете охранять этих пятерых, – он указал на стоящих отдельно Кику и остальных. – Пока они не перенесут мешки с песком на холм, никто из вас не будет ни есть, ни спать. Десятники, проследите за тем, чтобы матсутаке равномерно выстроились вдоль тропы, по которой будут бегать наказанные. И да помилует их небо, если они посмеют шевельнуться.

– Есть! – Мамору и остальные десятники увели матсутаке. Неожиданно на площадке не осталось никого, кроме наказанных, нескольких рабочих матсутаке и десятки телег с песком.

«Мы остались без командования…» – вдруг поняла Кику.

– Простите меня, ребят… Я от голода совсем голову потерял… А теперь из-за меня… – Аратаке виновато опустил голову.