– Ну, пожалуйста, ну давай, я буду изображать злых и кровожадных чукчей, а потом мы будем «рубить с плеча», Дуня боднула Алекса своей ещё мокрой от купания, головой. От почувствовал жар её кожи, терпкий запах моря, видимо исходящий от песчинок, застрявших в её потяжелевших влажных локонах. На их языке «рубить с плеча» означало секс. Царь Шахриар рубил головы своим молодым жёнам, как только наступало утро в «1000 и одной ночи».

– Действительно, Шахи, валяй про майора!

Шахи села на тахте, удобно скрестив под собой ноги, хитро прищурилась, что просто обожал Алекс, и начала свой рассказ:

– Дошло до меня, мой царь и повелитель, что в далёкие времена, в холодной, заснеженной Сибири жили-были, были- жили, твои предки, Алекс Воротов, из древнего боярского рода Павлуцких.

– Какая Сибирь? – перебил её Алекс, – ты же сама говорила, что мои предки из России.

– Да не перебивай ты, – Дуня толкнула Алекса в бок, – все узнаешь!

– В начале 18 века, четыреста лет назад, как таковой Сибири и не было, – продолжила Шахи, – была бесконечная тайга, горы, реки, а потом тундра, где жили дикие племена ительменов, чукчей, коряков, якутов. Россия, рывками, двигалась с запада на восток, заполняя всё собою, а значит вместе с ней шли и русские люди. И вот вышел указ из Сената, чтобы «Изменников иноземцев и которые народы сысканы и прилегли к Сибирской стороне, а не под чьею властию, тех под российское владение покорять и в ясачный платеж вводить». Нашлись и люди для этого дела, среди них казачий голова Афанасий Шестаков и предок твой – капитан тобольского драгунского полка Дмитрий Иванович Павлуцкий. Был он крепок, здоров, в сани его запрягали четырёх оленей, когда как в обычные сани только двух. Воевал он саблей и кремнёвым ружьём. Вот он смотри:

Тахту под газибо окутал 3D экран, закружил снег, завыла злая вьюга, где-то в дали Алекс увидел тёмный силуэт.

– Видишь? – Дуня приблизила фигуру на экране поближе, – с горжетом и шарфом штабс-офицера носил он кольчугу, шлем, а сверху мохнатый тулуп.

– С воротом до самого темечка, – добавила Шахи.

Алекс впервые видел кольчугу и не очень понял, зачем она.

– Кольчуги защищали от стрел и копий туземцев, были они проваренные внахлёст, – сыпала незнакомыми старыми словами Шахи.

– Квадратные кольца перевитого сечения – зубилом не пробьёшь. – поддержала ее Дуня.

А Шахи продолжала, перейдя на зловещий полушёпот:

Чукчи, доселе не видевшие русских, прозвали Павлуцкого – Якунин и рассказывали о нём жуткие сказки – над пологом зависла яранга, внутри сидели дикого вида люди, полностью одетые в меха и говорили о своём враге: Пришёл Якунин, огнивный таньг, одетый железом, худо убивающий. Оттого худо убивающий, – кого поймает, худо убивает: мужчин, повернув вниз головой, разрубает топором по промежности; женщин раскалывает пополам, как рыбу для сушения. Алекса прям передернуло от их корявой древней речи и он положил голову на теплое бедро Дуни, слушая повествование Шахи:

– И вот вышли Шестаков и Павлуцкий из Тобольска, а с ними четыреста казаков и направились в Иркутск, но не было между ними согласия, спорили они. Не хотел казачий голова слушать драгуна, отряд распался… Шестаков направился к Тауйскому острогу, где поджидали его злые чукчи и отравленная стрела.

На экране разгорелся бой, летели стрелы, сверкали сабли и вот красавец-казак падает с коня, из его шеи торчит стрела, а рядом с ним десяток злых мохнатых туземцев, готовых добить его копьями.

– Павлуцкий остался один, царица дала ему звание майора и поставила во главе войска. Будучи опытным воином и искусным переговорщиком, он не повторял ошибки казака Шестакова. Прибыв в Анадырский острог, он укрепил крепость, обучил людей и стал воевать с немирными чукчами и воевал десять лет. Вот так говорили об этой войне в ярангах: Якунин, худо убивающий, истребляет народ, собрал целые возы шапок, шапки убитых, двадцать возов отправил своему царю. Оленьи люди бежали из внутренней страны к морю, но таньги следовали сзади и истребляли отстававших. Оленьи люди добежали до края земли, поселились под утёсом, под крутыми скалами, но таньги взобрались на утёс и, скатывая сверху камни, разбили укрепление и истребили многих.

Шахи разошлась, она довольно подробно рассказала, как уже майор Павлуцкий организовал морскую экспедицию к берегам Аляски и первым составил карту побережья, как он подарил туземцам первую в этих краях корову, и ещё много всякой всячины, но Алекс не слушал её. Он смотрел на суровое лицо на экране: стальные серые глаза, усталый, разрезанный морщинами лоб, рыжеватая с проседью борода, уродливые щербины и даже, кажется, шрам у верхней губы. Таких лиц Алекс просто не видел никогда, по- крайней мере, в жизни.

– Здесь ему всего лет сорок, – стала объяснять Дуня, – мрачный тип.

– Стоп! – неожиданно сказал Алекс

– Что стоп, что стоп! – запротестовала Дуня, – ты же не знаешь конца!

– Стоп, я сказал!

Шахи и Дуня одновременно затихли и замерли, видимо анализируя прокол. Это был как раз тот случай, когда они не смогли предсказать его реакцию. Их всегда столь живые и очаровательные лица «зависли», как и их голографический экран.

– Он действительно мой предок? – Алекс даже не заметил немой сцены.

– Нет сомнений, – отрапортовала ожившая Шахи, – Майор был похоронен в Тобольске, генетические пробы были взяты из всех известных могил ещё в 21 веке. Вот его геном, – на экране появились таблицы, рисунки и значки, совершенно не понятные Алексу, —а вот твой, – два экрана слились в одно -Между вами 29 поколений.

– Я считаю, что 28, – заспорила Дуня.

– Может, я расскажу всю историю до конца? – неуверенно предложила Шахи.

– Нет – отрезал Алекс.

– Но почему? – Шахи и компьютеру, заведующему её мозгами, действительно нужно было знать.

Алекс сошёл с тахты, устало потирая виски:

– Я закончу эту историю сам!

Шахи и Дуня опять одинаково замерли, это был уже второй прокол за день, многовато для моделей их класса.

– Как ты можешь закончить эту историю, она уже произошла, она закончилась! – Дуня тоже попала в ловушку

Алекс уверенно направился к дому, в студию, работать, уже на ходу он повернулся и довольно зло заявил:

– Что вы можете знать, эта история не закончена и вообще, кто вам позволял лезть в мою семью?!

Шахи и Дуне не нужно было объяснять, что он не собирается сегодня «рубить с плеча», и даже просто общаться.

Одна из причин, почему Алекс не допускал своих рошек в студию была вполне официальной. Ещё в 40-х годах 21 века, творческие союзы США, а они были довольно сильны в то время, обратились к Конгрессу с петицией, в которой предлагали запретить «любым устройствам искусственного разума активно участвовать в творческом процессе». AI (artificial intelligence), то бишь, искусственный интеллект, завоевав технические и финансовые сферы, просто рвался в шоу бизнес, добиваясь в нём, как и во всех других областях, значительных успехов. Конгресс пошёл навстречу творческим работникам. Сначала в США, а потом и во всём мире, машин выгнали из шоу бизнеса, искусство навсегда досталось людям, что вызывало общественные споры время от времени. В тёмных уголках глобального инета появлялась иногда «музыка небесных сфер», как стали называть музыку AI, но такие вещи жёстко пресекались, а виновных сурово наказывали.

Алекс не выходил из студии всю ночь, ещё там, на тахте ему стало понятно, что его новый альбом нужно в корне переделать. «Part of me» – слащавый нудный медляк следует устранить. Альбом будет называться «Колонизатор», первая песня «Ясак» получилась легко, сама собой, в первую же ночь, но потом всё зависло. Тексты выходили вялыми, а музыка вымученной, Алекс честно работал, не спал ночами, забил на всё, но результаты оставляли желать лучшего. Такое упорство и трудолюбие привело его к неминуемой мысли – дело не в текстах и звуках, дело в нём самом. Да, он хочет написать о своём суровом предке, о чувствах и ощущениях, растерянных человечеством в сладких волнах современного гедонизма. Но возможно ли писать о том, чего даже близко не испытал? Если он не сможет справится с такой задачей, то какой он к чёрту артист? Алекс был на шаг от классической депрессии, избегал встреч и нудных разговоров, Шахи, и особенно смешливая Дуня его не на шутку раздражали. В один из таких дней, наполненных мрачным самоедством, сам не зная, как, он оказался на лаунч-площадке Нью Йорк- 61. Вид отъезжающих и приезжающих людей, суета транспортёров, мобилей и прочего, казалось, успокаивали его. А ещё ему, почему- то, нравился памятник «Сингулярити», установленный в центре зала: огромная скульптурная группа изображала событие, произошедшее в 2026 году, в канадском исследовательском центре в Алберте, когда АI впервые преодолел тест Тюринга. Алекс торчал у этого памятника часами, пил кофе, играл в шахматы и просто глазел по сторонам. В тот день приятное успокоение не наступало, и он решил подняться на верхний полупустой дек, с гигантскими панорамными окнами, за которым молчал безучастный ко всему космос. Алекс простоял там, наверное, час, вглядываясь в бесконечную глухую пустоту. Неожиданно в левом краю панорамы он увидел нежно- голубой свет, расширяясь, свет заполнял левый угол панорамы. Только когда свет занял почти всё пространство, Алекс понял, что это Земля, место, где жил когда-то майор Павлуцкий и злые чукчи, его мать и отец, и все его предки. Орбитальная станция развернулась так, что он увидел Землю и даже стал искать Сибирь. Алекс бросился к стеклу, но станция продолжала свой ход, голубой цвет уменьшался, вытесняемый всё тем же мраком. Когда Земля полностью пропала из вида, на Алекса снизошло озарение:

Если гора не идёт к Магомету, то Магомету нужно сосредоточится, плюнуть на всё, преодолеть внутреннюю инерцию и рвать когти туда, в правильном направлении, к горе!

Алекс засмеялся в голос и бросился вниз по лестницам, наталкиваясь на роботов и людей. Домой, скорее домой, Ким, Шахи и Дуня должны всё узнать. Из такси он позвонил Киму, а «девочек» попросил приготовить праздничный ужин с дорогущим земным пивом «Фрос»:

– У меня новость!

Приятно удивлённый приглашением Ким прибежал ещё до того, как Алекс вернулся домой, Ким был с Лапонькой, которую возил сегодня «к доктору», древняя рофрендша опять сломалась. Шахи и Дуня готовили ужин, все были в прекрасном настроении. Наконец появился сам Алекс, по дороге домой он заезжал в парикмахерскую и выглядел посвежевшим, довольным и счастливым.

Сели ужинать: свежепринтованная форель со спаржей, несколько салатов и конечно же любимое рагу Алекса – тироль, Шахи была чудесной кулинаркой, особенно после последнего апгрейда. Наконец открыли пиво, Алекс встал и выдал, наконец, свою новость:

– Я решил закончить работу над своим альбомом в Сибири!

Ким сначала не понял о чём это Алекс, и даже захлопал: ура! Но когда Алекс коротко пояснил, что речь идёт не о модной студии на Маями- 11, а о Сибири, которая находится на Земле, – Ким внезапно побледнел:

– Ал, ты отдаёшь себе отчёт о чём ты говоришь?

– А что тут такого, я пробуду в Сибири какое- то время, пройду пешком от Тобольска до Камчатки, запишу альбом и приеду домой, – Алекс окинул взглядом приутихших сотрапезников.

– Какой Тобльск, какая Камчатка?! – заорал Ким, – да кто тебя туда пустит!?

– Почему это не пустят?? – Алекс даже и не думал ещё о подробностях своего плана, – я ж Александр Воротов, сын Фёдора Воротова, героя дальнего космоса, и меня не пустят в какую-то Сибирь??

– При чём тут герои дальнего космоса? Шахи и Дуня – это технология 18 уровня, на Землю можно попасть только с техом до седьмого, ты об этом подумал?

Ким был прав, Земля к этому времени была объявлена «Treasure for all Mankind», Сокровищницей человечества, и любые технологии выше так называемого 6 уровня были строго запрещены для ввоза в большинство стран планеты включая Россию, во избежание экологических катастроф и провокаций.

Откровенно говоря, Алекс не знал об этом:

– Ну и что… Сдам Шахи и Дуню в салон, вернусь – заберу.

– Ты собираешься сдать своих рофренд в салон? – возмущению Кима не было предела, а ты представляешь во сколько тебе обойдётся консервация и штрафы?

Алекс, как и многие молодые люди его поколения, действительно мало знал о том, как все устроено на станциях, или на Земле, или где бы то не было, слишком все вокруг него было устроено ладно и добротно, чтобы думать о таких вещах. Зато он отлично знал кто он такой и даже, при случае, любил похвастаться – ведь он и вправду был сыном Героя дальнего космоса, хотя история его отца дошла до него в несколько изменённом виде. Старший Воротов мало говорил об этом с сыном, а тем более, с прессой, но с удивлением наблюдал, как быстро его история превращается в легенду. На самом деле, всё было примерно так: