АД – Песня II
Сомнения Данте – ответ Вергилия. Начинается путешествие поэтов по кругам Ада.

 
День уходил, и неба воздух тёмный
Земные твари уводил ко сну
От их трудов; лишь я один, бездомный, 3
 
 
Приготовлялся выдержать войну
И с тягостным путём, и с состраданьем,
Которую неложно вспомяну. 6
 

 
О Музы, к вам я обращусь с воззваньем!
О благородный разум, гений свой
Запечатлей моим повествованьем! 9
 

 
Я начал так: «Поэт, вожатый мой,
Достаточно ли мощный я свершитель,
Чтобы меня на подвиг звать такой? 12
 
 
Ты говоришь, что Сильвиев родитель,
Ещё плотских не отрешась оков,
Сходил живым в бессмертную обитель. 15
 
 
Но если Поборатель всех грехов
К нему был благ, то, рассудив о славе
Его судеб, и кто он, и каков, 18
 
 
Его почесть достойным всякий вправе:
Он, избран в небе света и добра,
Стал предком Риму и его державе, 21
 
 
А тот и та, когда пришла пора,
Святой престол воздвигли в мире этом
Преемнику верховного Петра. 24
 
 
Он на своём пути, тобой воспетом,
Был вдохновлён свершить победный труд,
И папский посох ныне правит светом. 27
 

 
Там, вслед за ним, Избранный был Сосуд,
Дабы другие укрепились в вере,
Которою к спасению идут. 30
 
 
А я? На чьём я оснуюсь примере?
Я не апостол Павел, не Эней,
Я не достоин ни в малейшей мере. 33
 
 
И если я сойду в страну теней,
Боюсь, безумен буду я, не боле.
Ты мудр; ты видишь это все ясней». 36
 

 
И словно тот, кто, чужд недавней воле
И, передумав в тайной глубине,
Бросает то, что замышлял дотоле, 39
 
 
Таков был я на тёмной крутизне,
И мысль, меня прельстившую сначала,
Я, поразмыслив, истребил во мне. 42
 
 
«Когда правдиво речь твоя звучала,
Ты дал смутиться духу своему», —
Возвышенная тень мне отвечала: 45
 
 
«Нельзя, чтоб страх повелевал уму;
Иначе мы отходим от свершений,
Как зверь, когда мерещится ему. 48
 

 
Чтоб разрешить тебя от опасений,
Скажу тебе, как я узнал о том,
Что ты моих достоин сожалений. 51
 
 
Из сонма тех, кто меж добром и злом,
Я женщиной был призван столь прекрасной,
Что обязался ей служить во всём. 54
 
 
Был взор её звезде подобен ясной;
Её рассказ струился не спеша,
Как ангельские речи, сладкогласный: 57
 

 
«О, мантуанца чистая душа,
Чья слава целый мир объемлет кругом
И не исчезнет, вечно в нём дыша, 60
 
 
Мой друг, который счастью не был другом,
В пустыне горной верный путь обресть
Отчаялся и оттеснён испугом. 63
 
 
Такую в небе слышала я весть;
Боюсь, не поздно ль я помочь готова,
И бедствия он мог не перенесть. 66
 
 
Иди к нему и, красотою слова
И всем, чем только можно, пособя,
Спаси его, и я утешусь снова. 69
 

 
Я Беатриче, та, кто шлёт тебя;
Меня сюда из милого мне края
Свела любовь; я говорю любя. 72
 
 
Тебя не раз, хваля и величая,
Пред господом мой голос назовёт».
Я начал так, умолкшей отвечая: 75
 

 
«Единственная ты, кем смертный род
Возвышенней, чем всякое творенье,
Вмещаемое в малый небосвод, 78
 
 
Тебе служить – такое утешенье,
Что я, свершив, заслуги не приму;
Мне нужно лишь узнать твоё веленье. 81
 
 
Но как без страха сходишь ты во тьму
Земного недра, алча вновь подняться
К высокому простору твоему?» 84
 

 
«Когда ты хочешь в точности дознаться,
Тебе скажу я», – был её ответ:
«Зачем сюда не страшно мне спускаться. 87
 
 
Бояться должно лишь того, в чём вред
Для ближнего таится сокровенный;
Иного, что страшило бы, и нет. 90
 
 
Меня такою создал царь вселенной,
Что вашей мукой я не смущена
И в это пламя нисхожу нетленной. 93
 

 
Есть в небе благодатная жена;
Скорбя о том, кто страждет так сурово,
Судью склонила к милости она». 96
 
 
Потом к Лючии обратила слово
И молвила: «Твой верный – в путах зла,
Пошли ему пособника благого». – 99
 
 
Лючия, враг жестоких, подошла
Ко мне, сидевшей с древнею Рахилью,
Сказать: «Господня чистая хвала, 102
 
 
О Беатриче, помоги усилью
Того, который из любви к тебе
Возвысился над повседневной былью. 105
 
 
Или не внемлешь ты его мольбе?
Не видишь, как поток, грознее моря,
Уносит изнемогшего в борьбе?» – 108
 

 
Никто поспешней не бежал от горя
И не стремился к радости быстрей,
Чем я, такому слову сердцем вторя, 111
 
 
Сошла сюда с блаженных ступеней,
Твоей вверяясь речи достохвальной,
Дарящей честь тебе и внявшим ей». 114
 
 
Так молвила, и взор её печальный,
Вверх обратясь, сквозь слёзы мне светил
И торопил меня к дороге дальней. 117
 

 
Покорный ей, к тебе я поспешил;
От зверя спас тебя, когда к вершине
Короткий путь тебе он преградил. 120
 
 
Так что ж? Зачем, зачем ты медлишь ныне?
Зачем постыдной робостью смущён?
Зачем не светел смелою гордыней, – 123
 
 
Когда у трёх благословенных жён
Ты в небесах обрёл слова защиты
И дивный путь тебе предвозвещён?» 126
 

 
Как дольный цвет, сомкнутый и побитый
Ночным морозом, – чуть блеснет заря,
Возносится на стебле, весь раскрытый, 129
 
 
Так я воспрянул, мужеством горя;
Решимостью был в сердце страх раздавлен.
И я ответил, смело говоря: 132
 

 
«О, милостива та, кем я избавлен!
И ты сколь благ, не пожелавший ждать,
Её правдивой повестью наставлен! 135
 
 
Я так был рад словам твоим внимать
И так стремлюсь продолжить путь начатый,
Что прежней воли полон я опять. 138
 
 
Иди, одним желаньем мы объяты:
Ты мой учитель, вождь и господин!»
Так молвил я; и двинулся вожатый,
И я за ним среди глухих стремнин. 142
 

На земле наступила вторая ночь приключений Данте – с 9 на 10 января 1743 года. Полная Луна в эту ночь вошла в созвездие Близнецы.

Темнота уводила ко сну земных тварей, а торжествующие звери звёздного неба только собирались на выход. Прошёл первый день после ночной встречи поэта с Вергилием – Геркулесом = апостолом Андреем Первозванным = папой Пием «II» (1405—1464 годы). Ночь спустилась, все собрались на покой, только он не мог, бездомный, сомкнуть глаз, приготовляясь к архитягостному пути. Бежать предстояло по ночам, пережидая дневное время в надёжных местах; предстоял фактически военный поход, со всеми тягостями и лишениями, полный сострадания к мукам людей, встречающихся на пути.

В дни Рождества Христова воюющими сторонами было объявлено о временном прекращении военных действий – Рождественское перемирие, что облегчало Данте бегство.

Данте обратился с воззванием к Музам, прося их выбрать благородный разум, который направит свой гений, чтобы снять печати с его повествования. Это – его призыв к потомкам и духовное завещание; изложение его страстного желания быть услышанным в веках, ведь не зря же он предпринял столь тяжкий труд!

Обращаясь к Вергилию, Данте рассматривал пример своего предшественника, сошедшего в Ад – царя Энея, который в «Энеиде» Вергилия (Эн. VI, 236—899), спускался в подземную обитель теней, где его отец Анхиз показал ему души великих потомков его сына Аскания Юла, поощряя завоевать и основать новую державу в Италии – Латинию – предшественницу «Римских империй». Перипетии «удревнения» истории Вергилием рассмотрены в [3].

Данте терзали сомнения, – хватит ли у него гения и сил для свершения столь великого подвига – пройдя путём Энея, спуститься в Ад (Тартар) и пройти его кругами? Он задался вопросом: «Если Поборатель всех грехов – Иисус Христос был благ к Энею, это было исключительно в силу тех великих судеб, к которым был предназначен Эней». Сегодня – утверждал он, – всякий почтёт Энея достойным этого великого подвига, зная, – тот был избран свыше, чтобы стать предком Риму и «Римской Империи». Поэт считал, – это стало для Энея возможным по одной причине, – Рим и «Священная Римская империя германской нации» были созданы, чтобы стать подножием Великого престола для апостола Петра = Николая «V» – первого папы (1397—1455 годы) и его преемников. Здесь Данте допустил «оговорку по Фрейду» недвусмысленно соединив Иисуса Христа (Поборателя всех грехов) и царя Энея = Вергилия = апостола Андрея Первозванного = папу Пия «II» (1405—1464 годы), дезавуируя 1200 летний период от ХАОСА и «Троянской Войны» до Иисуса Христа. Ясно, – поэт имел право на это!

По словам Данте, результаты подвига, совершённого царём Энеем и воспетого Вергилием налицо: «Папский посох ныне правит светом!» Здесь поэт выдавал желаемое за достигнутое, но в конце его жизни, после разгрома императора Наполеона Бонапарта и создания «Священной Лиги» христианских государств Российским императором Александром Благословенным, цель была заманчиво близка. Сегодня очевидно, – эта цель не достигнута и достигнута не будет. Воинствующая папская Церковь, путём завоеваний и компромиссов, подавления и ослабления Реформации, просвещения и принуждения развивающихся стран, колонизации практически всего мира странами Европы в XVI – XIX веках, разнузданного геноцида народов, не желающих подчиниться навязываемой им христианской морали, сильно расширила сферу влияния в населённом мире. Чего стоила только колонизация Северной Америки английскими и французскими колонистами, произведённая ими в течении XVIII века, и встречная колонизация Евразии новообразованной Российской Империей, захлестнувшая даже часть Северной и Южной Америк, в частности, Аляску, Калифорнию, Перу, также произведённая в XVIII веке. Однако, цель «Священной Лиги», – сделать центральной властью над миром власть папы, – царя царей, назначающего и отправляющего в отставку правителей всех стран, не сбылась, хотя имперские амбиции сегодняшних лидеров христианского мира – США и ЕС до сих пор незыблемо стоят на позициях, обозначенных ещё в XVI веке иезуитами во главе с Игнатием де Лойолой, принятых на вооружение тогда же папской католической Церковью и закреплённых в решениях «Священной Лиги» во главе с императором Российской империи Александром Благословенным, созданной после разгрома Французской империи Наполеона Бонапарта в XIX веке.

Finis sanctifcat media – («Цель оправдывает средства») – вот лозунг и сегодняшних продолжателей дела иезуитов

Данте вспоминает, – из христианских апостолов в Ад спускался только апостол Павел, которого в книге «Деяния Апостолов» называли «Избранный Сосуд», своей воинствующей проповедью создававший, расширявший и укреплявший папскую власть. Поэту предстояло стать вторым после апостола Павла христианином, спускавшимся в Ад (Тартар). Апостол Павел отождествлён с Иисусом Христом после Его Воскресения [2]. Здесь следует уточнить, – Иисус Христос = Христиан Амадей «VIII» Миролюбивый (1383—1451 годы) сходил в Ад между Распятием на кресте и Воскресением из мёртвых в 1429 году, через 40 лет после смерти Отца, чтобы победить Сатану и вывести из Ада в Рай праведников, – множество святых «Ветхого и Нового Заветов», в том числе и Олимпийских богов, каковы пророк Давид = Зевс-Громовержец = Дмитрий (Илья) Донской, Его Бог-Отец (1350—1389 годы).

Конечно, схождение Христа в Ад – аллегория, – новоявленная письменность позволила закрепить на бумаге деяния великих людей прошедших времён, – таким образом начал создаваться «Ветхий Завет», персонажей которого Иисус Христос и «вывел» из Ада.

Схождение в Ад царя Энея = апостола Андрея Первозванного (1405—1464 годы), равно, как и царя Одиссея = Афонсу «V» Африканца (1432—1481 годы) происходило значительно позже, после смерти Иисуса Христа и окончания «Троянской Войны» = осады и взятия Константинополя в 1453 году. Предшественниками Иисуса Христа в Ад могли быть певец Орфей, да Геркулес, оба участники похода Аргонавтов, потомки бога Зевса = Дмитрия (Ильи) Донского (1350—1389 годы), но вряд ли намного раньше Него, также сына Зевса [2], [3].

Поэт смиренно признавал себя недостойным такой миссии. В самом деле, – он не апостол Павел, не Эней и не Геркулес. Он не знал, чей пример принять за основу и взять в качестве руководства при свершении столь великой миссии. Он боялся, спустившись в страну теней, стать безумным и просил пояснений у Вергилия, который вместе с Данте впервые лично спускался в Ад; в Энеиде, отправив царя Энея в Ад, Вергилий не отмечал, что сопровождал его в этом предприятии.

«Схождение в Ад и прохождение Данте и Вергилия кругами Ада, Чистилища и Рая» – суть поэтические аллегории, как и прочие «схождения в Ад». Маршрут поэта по звёздному небу, который обнаружен в тексте «Комедии», является прямым зашифрованным отражением маршрута его многомесячного путешествия по земле и воде, предпринятого Данте для решения конкретной жизненно важной задачи; в итоге он явился отражением всей его жизни.

Ставим перед собой конкретную исследовательскую задачу, – «Руководствуясь пониманием смысла использования тех или иных поэтических приёмов поэта, расследовав путь Данте по звёздному небу, восстановить путь странствий поэта по Земле и воде, начертив карты его путешествий».

На тёмной крутизне ночного звёздного неба поэта терзали сомнения, – то воля приказывала предпринять задуманное, то рассудок рекомендовал бросить это предприятие. Поразмыслив, он решил не предпринимать столь тяжкий путь, положившись на произвол судьбы.

Вергилий отвечал, – правдивость речи Данте смутила его дух. Мы – сказал он: – мыслящие существа, а не звери, которые не могут преодолеть страх, инстинктивно уходя от любой кажущейся опасности.

Вергилий сообщил Данте, как он сам узнал, – поэт достоин столь высокой, но опасной миссии. Душа Вергилия, находящаяся после смерти в Лимбе (между добром и злом) в сонме мириадов душ, была призвана женщиной, прекрасной настолько, что он обязался ей служить во всём. Он восторженно описывает красоту женщины.

Обратившись к «Карте Звёздного Неба», находим эту женщину. Созвездие Дева [Рис. А. II.1], со своей ярчайшей звездой – Спика, следующее после созвездия Лев созвездие Зодиака. Путешествие по звёздному небу продолжается.

А. II.1 Зодиакальное созвездие Дева (VIRGO) из Атласа «Uranographia» Яна Гевелия 1690 года.

Вверху созвездие Волосы Вероники, называемое иногда Платок Святой Вероники (по легенде, на нём отпечатался облик Христа – Спас Нерукотворный); созвездие Волопас (Bootes), опирающийся ногой на созвездие Гора Менала (Mons Menalus), ныне не существующее. Слева Зодиакальное созвездие Лев (Leo). Справа Зодиакальное созвездие Весы (Libra), ранее называемое Клешни Скорпиона, под ним – клешня Зодиакального созвездия Скорпион (Scorpius). Внизу созвездие Гидра (Hydra), созвездие Чаша (Crater), созвездие Ворон (Corvus), созвездие Центавр (Centaurus).

Дева изображена в виде ангела с огромными крыльями, лежащей выше Эклиптики (Ecliptica), под которую спускаются часть её крыла, рука с Колосом, в котором находится ярчайшая звезда созвездия – Спика и часть ноги в роскошной сандалии. Облачена в роскошное платье, подвязанное поясом.