с Захаром?
– Мы втроем, – сказал Вайнгартен. – Очень мило… Значит, если что – приезжай. Эж… эждем… – И он положил трубку.
Я вернулся на кухню. Вечеровский разливал чай.
– Вайнгартен? – спросил он.
– Да. Все-таки приятно, что в этом сумасшествии хоть что-то остается по-прежнему. Инвариантность относительно сумасшествия. Никогда раньше не думал, что пьяный Вайнгартен – это так хорошо.
– Что он тебе сказал? – осведомился Вечеровский.
– Он сказал: кто пьет чай, тот отчается.
Вечеровский удовлетворенно заухал. Он любил Вайнгартена. Очень по-своему, но любил. Он считал Вайнгартена анфан терибль – большим, потным, шумным анфан терибль.
– Подожди, – сказал я. – А где же конфеты? А!
Я залез в холодильник и вытащил роскошную коробку «Пиковой дамы».
– Видал?
– О! – сказал Вечеровский с уважением.
Мы почали коробку.
– Привет от сверхцивилизации, – сказал я. – Да! Так что ты там говорил? Совсем меня с толку сбил… Да! Ты что же, даже после всего утверждаешь…
– Умгу… – сказал Вечеровский. – Утверждаю. Я всегда знал, что никаких сверхцивилизаций не существует. А теперь, после всего, как ты выразился, – я догадываюсь, п о ч е м у не существует.
– Подожди, подожди… – Я поставил чашку. – Почему и так далее – это все теория, а ты мне вот что скажи… Если это не сверхцивилизация… если это не пришельцы в самом широком смысле слова, тогда кто? – Я разозлился. – Ты знаешь что-нибудь или просто языком треплешь, парадоксами развлекаешься? Один человек