Цитаты из книг автора «Аркадий Гайдар»

В киноповести Гайдара «Комендант снежной крепости» (1940) капитан

Часом раньше, чем все это случилось,

Словарь – такая книга, которую можно перечитывать без конца – все равно всего не запомнишь.

Она проснулась только утром. За окном шумела пышная, омытая дождем листва. Неподалеку скрипело колодезное колесо. Где-то пилили дрова, но здесь, на даче, было по-прежнему тихо. Под головой у Жени лежа

– Я стою… я смотрю. Всем хорошо! Все спокойны. Значит, и я спокоен тоже! 1940

Я не знаю, почему она не приехала. Мне ее так жалко, она тебя так ждала. Теперь она совсем сойдет с ума. А она и так сумасшедшая.

Ты посмотри, как, собаки, ругаются!

Счастье! Вот оно, большое человеческое счастье, когда ничего не нужно объяснять, говорить, оправдываться и когда люди уже сами все знают и все понимают.

«Теперь хорошо! Пусть уйдут эти страшные люди. Мне их не надо… Уходите далеко прочь! Я один! Я сам!» «Как уйдут? – строго спросил меня кто-то изнутри. – А разве можно, чтобы бандиты и шпионы на твоих глазах уходили, куда им угодно?» Я растерянно огляделся и увидел между камнями пожелтевший лопух, в который был завернут браунинг.«Выпрямляйся, барабанщик! – повторил мне тот же голос. – Выпрямляйся, пока не поздно».– Хорошо! Я сейчас, я сию минуточку, – виновато прошептал я.Но выпрямляться мне не хотелось. Мне здесь было хорошо – за сырыми, холодными камнями.Вот они вышли. Чемоданы брошены, за плечами только сумки. Что-то орут старухе… Она из окошка показывает им язык. Остановились… Пошли.Они не хотят идти почему-то через калитку – через улицу, и направляются в мою сторону, чтобы мимо беседки, через дыру забора, выйти на глухую тропку.Я зажмурил глаза. Удивительно ярко представился мне горящий самолет, и, как брошенный камень, оттуда летит хрупкий белокурый товарищ мой – Славка.Я открыл глаза и потянулся к браунингу. И только что я до него дотронулся, как стало тихо-тихо. Воздух замер. И раздался звук, ясный, ровный, как будто бы кто-то задел большую певучую струну и она, обрадованная, давно никем не тронутая, задрожала, зазвенела

Милостивый государь! – не спуская глаз с револьвера и не переставая пятиться, вскричал джентльмен. – Наш разговор принимает нежелательное и, я бы сказал, недостойное нашего возраста направление.