В это время Зевс, взиравший с небес на битву, поднял весы и бросил на них два жребия – Гектора и Ахилла. Жребий Гектора опустился вниз, и тогда его покровитель, бог Аполлон, отошел от него, а богиня Афина стала помогать своему любимцу Ахиллу.

Ахилл первым метнул свое тяжелое копье. Гектор быстро опустился на колено, и копье просвистело мимо. Гектор метнул свое копье, и оно ударило в центр щита Ахилла, но не пробило его (щит был выкован самим богом Гефестом). Гектор бросился на врага с мечом, но тот опередил его и ударил копьем, которое ему передала Афина, в горло – как раз туда, куда не доходила медная броня. Гектор упал. Умирая, он умолял Ахилла не предавать свое тело поруганию. Но Ахилл снял с него доспехи, привязал труп за ноги к колеснице и увез в греческий лагерь.

С крепостных стен троянцы увидели смерть своего героя, и крики ужаса разнеслись по всему городу. Когда стемнело, старик Приам, правитель Трои, пошел к Ахиллу и попросил отдать ему тело любимого сына. По словам некоторых авторов, тело Гектора якобы было выкуплено за равный вес золота. Когда Приам вернулся, он, согласно обычаю, сжег на костре тело сына, и все троянцы долго оплакивали его.

На этом «Илиада» заканчивается. А окончание рассказа о Троянской войне мы можем узнать уже из других поэм (особенно из «Энеиды», написанной римским поэтом Вергилием).

На самом деле после гибели Гектора Троя еще держалась. Наконец совет хитрого Одиссея отдал грекам город Приама. Легенда, которая была сложена, вероятно, гораздо позднее, говорит, что по совету Одиссея греки построили огромного деревянного (пустого внутри) коня и, как бы прекратив осаду и отправившись в обратный путь, оставили коня на берегу. Троянцы, видя бегство неприятеля, ввезли коня в город в качестве трофея. Но в коне был спрятан небольшой отряд отважных греков. Они вышли ночью и открыли ворота Трои своим соплеменникам, возвратившимся из мнимого отступления.

А.Т. Фоменко, один из создателей «новой хронологии», считающейся псевдонаучной теорией радикального пересмотра мировой истории, ссылаясь якобы на древние хроники, утверждает, что греки использовали не деревянного коня, а «некое подобие серого коня». Он пишет:

«Откроем троянские хроники и прочтем, что же в них на самом деле написано. Возвестили волхвы, что невозможно в бою овладеть Троей, а можно взять ее только хитростью. И тогда соорудили греки деревянного коня невиданных размеров, спрятали в его чреве храбрых воинов… Троянцы решили втащить коня в город… Втащив коня, предались веселым пирам… Потом уснули… Воины же, спрятанные в коне, тихо вышли из него и стали поджигать дома троянцев… Через ворота, отворенные находившимися уже в Трое греками… хлынуло… бесчисленное греческое войско. Так пала крепкобашенная Троя. А в других книгах говорится, что из стекла, меди и воска (фантазируют поздние летописцы, уже не понимающие реального смысла того, что они описывают) было сооружено подобие серого коня, а внутри его спрятались триста вооруженных витязей.

То есть все-таки не конь, а подобие коня! Так о чем же здесь в действительности идет речь? А вот другая летописная версия: “Соорудили огромного медного коня, в чреве которого могло разместиться до тысячи воинов. В боку коня были сделаны потайные дверцы” <…>

Сегодня в Турции для развлечения многочисленных туристов в “шлимановском городище” даже выстроили внушительную деревянную модель Троянского коня. Правда, без колес. Желающие могут залезть в коня и соприкоснуться с историей “античной Трои”. Так сегодня обучают фальшивой истории».^[16]

Далее А.Т. Фоменко рассуждает следующим образом: на латыни слово «лошадь» пишется как «equa» или «equae», а слово «вода» пишется как «aqua» или «aquae». То есть слова «лошадь» и «вода» пишутся практически одинаково. Дальше – слово «водопровод», акведук, то есть «ведущий воду», пишется на латыни как «aquaeductio». Это практически тождественно со словами «ведущий лошадь» (проводник лошадей) – «equaeductio» (equaeductor). То есть имеет место отличие лишь в одной гласной.

А.Т. Фоменко уверен, что в версии «классического Гомера» при переводах «акведук» превратился в глазах более поздних иностранных авторов, спутавших одну гласную, в «лошадь», что и породило целый букет легенд о троянском коне.

Из этого А.Т. Фоменко делает вывод, что троянский конь – «это поэтический образ реального огромного каменного инженерного сооружения, акведука, удачно использованного греками для взятия города».^[17]

По версии А.Т. Фоменко, «группа прорыва» спряталась внутри акведука, а вошли в акведук воины через отверстие, находившееся вне городских стен. Некоторые другие историки настроены не столь категорично, как А.Т. Фоменко, но и они отмечают, что такой огромный конь просто физически не мог быть занесен внутрь Трои через относительно небольшие крепостные ворота.

Придерживающийся традиционной версии историк Жюль-Реймон Ламе-Флёри по этому поводу пишет:

«После десяти лет, проведенных в кровопролитных сражениях, греки, наконец, овладели Троей с помощью военной хитрости, которая увенчалась полным успехом <…> Греки, лишь только настала ночь, вышли из коня, отворили ворота другим грекам, напали с ними на неосторожных троянцев и умертвили Приама, Париса и других защитников Трои. Царица Гекуба со всеми своими дочерьми была отведена в рабство. Елена возвратилась к Менелаю, который принял ее, несмотря на ее неблагодарность, а несчастная Троя была разрушена до основания».^[18]

Итак, Троя пала, ее жители были отчасти перебиты, отчасти уведены в рабство, а город предали огню и разгрому. А потом остатки города были срыты до самого основания.

Греки с троянскими богатствами и с пленными возвратились домой. Однако их героя Ахилла не оказалось в числе вернувшихся: его сразила стрела, пущенная Парисом, братом убитого Гектора, в единственную уязвимую часть тела Ахилла – в пятку^[19].

Агамемнон вернулся, но был убит своей женой Клитемнестрой. Вообще, на родине не все ждали воинов, десять лет находившихся в дальнем походе. Многое изменилось за эти долгие годы. Не переменилась только верная Пенелопа, жена Одиссея, после долгих странствований и многих приключений прибывшего на родину. Напрасно окружали ее женихи, предлагая ей руку и сердце, утверждая, что Одиссей погиб. Она отказывала всем и, сидя за прялкой, все ждала своего мужа. И тот прибыл. Нарочно в рубище, словно бедный странник, никем не узнанный, чтобы посмотреть, как стало в Итаке в его отсутствие.

Менелай (странный человек) снова взял в жены прекрасную Елену. На обратном пути его занесло в далекие страны, и он восемь лет блуждал у африканских и финикийских берегов. Остаток своей жизни он провел в спокойном правлении своим спартанским царством и умер, оставив одну дочь, Гермиону, вышедшую замуж за сына Агамемнона Ореста.

Что же касается Елены, то, по одной версии, она после смерти Менелая была изгнана и прибыла на Родос к своей подруге Поликсо, вдове Тлеполема, погибшего у стен Трои. Поликсо, желая отомстить Елене за гибель мужа, подослала к ней, когда та купалась, своих служанок в образе богинь мести Эриний. Они схватили Елену и повесили ее на дереве. По другой версии, на обратном пути из Трои Елена была убита морской нимфой Фетидой, матерью Ахилла, пожелавшей отомстить Елене за гибель сына.

«Илиада» и «Одиссея» Гомера «стали своеобразной Библией для греков. Их писали золотыми буквами для царей, по ним учились грамоте деревенские мальчики. И потому совершенно не удивительно, что впоследствии семь греческих городов боролись за честь считаться родиной гениального сказителя».^[20]

Орест хоть и основал государство, которое было больше отцовского, но его преследовали неудачи: то неурожай, то чума. Связь, соединявшая с ним во время Троянской войны другие страны, была разорвана, и через 80 лет после окончания этой войны почти все государства, принявшие в ней участие, вынуждены были уступить нашествию энергичных дорийцев и эолийцев, которые нахлынули из своих северных гористых стран и коренным образом изменили Грецию.

И совершенно верно отмечает историк Сьюзен Уайс Бауэр: «Победа над Троей была такого рода, какая позднее получит имя царя Пирра; победой, которая сокрушила победителя почти так же, как и побежденного».^[21]

* * *

Древний мир скрыт под землей от глаз современных людей. К сожалению, города, как и люди, умирая, оказываются погребенными в земле. Так была погребена и древняя Троя. А потом долго и бесплодно искали ученые местность, воспетую Гомером. Но напрасно рыли они курганы: ничего троянского не находилось. И начались разговоры, что рассказы Гомера – это легенды, а особые скептики стали отрицать и существование самого Гомера и самой Трои. Но в 1870 году начал раскопки Генрих Шлиман, немецкий предприниматель и археолог-самоучка. Три года длились работы, и к лету 1873 года появился троянский музей Шлимана с 20 000 предметов, вырытых из земли на том месте, где когда-то стоял город, который нельзя было не принять за древнюю Трою.

Шлиман вел раскопки в районе холма Гиссарлык (сейчас это место в турецкой провинции Чанаккале, примерно в семи километрах от входа в пролив Дарданеллы), а тождество этого холма с гомеровской Троей в 1822 году предположил Чарльз Макларен. Сторонником его идей был Фрэнк Калверт, который начал в Гиссарлыке раскопки за семь лет до Шлимана. Но, по иронии судьбы, участок холма Гиссарлык, принадлежавший Калверту, оказался в стороне от гомеровской Трои. Соответственно, Генрих Шлиман, который был знаком с Калвертом, начал целенаправленное исследование второй половины Гиссарлыкского холма.

Шлиман провел гораздо более масштабные (и одновременно крайне неаккуратные) раскопки и опубликовал их результаты, в связи с чем ему и достались лавры первооткрывателя Трои.

9 апреля 1870 года на северо-восточном откосе холма Гиссарлык Шлиман обнаружил остатки каменной стены в два метра толщиной, но без специального разрешения дальше работать было бессмысленно, и хозяева земли заставили Шлимана засыпать траншеи, что и было сделано. Однако предварительная разведка позволила Шлиману оценить объем и стоимость работ: Калверту он написал, что раскопки должны занять не менее пяти лет, а бюджет археологической экспедиции может составить 100 000 франков.

Второй сезон работ, начавшийся 1 апреля 1872 года, Шлиман встретил уже более подготовленным: на этот раз «в раскопках участвовали 100 рабочих, которым предстояло проложить через весь холм траншею длиной в 70 метров, вынув при этом 78 500 куб. м грунта».^[22]

Следующий сезон начался 14 февраля 1873 года, и тогда были обнаружены башня и дворец Приама, описанные в «Илиаде». После этого Шлиман заявил газетчикам, что он выполнил свою задачу, доказав историческое существование гомеровской Трои.

Так называемый «Клад Приама», найденный Шлиманом, включал в себя 8833 предмета, из которых объемными были 83, а остальные представляли собой маленькие металлические листочки, звездочки, кольца и пуговицы из золота, фрагменты ожерелий и диадем. Из всех находок наибольшую известность получили налобные украшения и диадемы, в которых была сфотографирована София Шлиман, жена археолога.

Стоимость клада была оценена в 1 миллион франков. При этом правительству Турции (Османской империи) полагалась половина этой стоимости. Однако Шлиман нелегально вывез драгоценности из Османской империи. Что же касается профессиональных археологов, то в их сообществе история обнаружения «Клада Приама» не вызвала большого доверия. Некоторые ученые до сих пор склонны считать, что «сокровища были обнаружены в разных местах и лишь потом собраны вместе».^[23] Другие открыто обвиняли и обвиняют Шлимана в том, что он купил свою знаменитую коллекцию по частям на рынках антиквариата. Сам же Шлиман передал найденные сокровища в Берлинский музей. В 1945 году коллекцию Шлимана вместе с другими ценностями спрятали в бункере, и она оказалась среди трофеев, вывезенных потом в Советский Союз. О ее существовании долго ничего не было известно, пока в 1993 году правительство России не признало, что «Клад Приама» находится в Москве. Тогда же была проведена соответствующая выставка в Пушкинском музее.

Сам Шлиман еще при жизни подтвердил, что по поводу своей главной гордости («Клада Приама») он серьезно ошибался. Слой, в котором были найдены сокровища, оказался значительно древнее того времени, в которое, как предполагалось, шла Троянская война, описанная Гомером. Драгоценности были изготовлены примерно в 2400 году до н. э., а это значит, что клад никак не мог принадлежать царю Приаму.