Цитаты из книги «Любовь и пустота»

Человек открывается только взгляду благоговейного.

И мир, и Церковь страдают от недостатка любви. Нас с головой накрывает бессердечие и равнодушие, мы научились прикрывать свой эгоизм и себялюбие духовными упражнениями, но теплее не становится ни сердцу, ни миру. Пустыня внутри нас, пустыня вокруг нас

Чаши есть вершина церковной жизни и ее цель, но всей жизни не исчерпывает. Евхаристия должна продолжаться и вне стен церкви, потому что мы братья и сестры навсегда и везде, скорби и радости моих братьев и сестер, единокровных мне во Христе, – мои скорби и радости, а потому доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере (Гал. 6: 10). И именно в этом жизнь Церкви

Церковь есть Тело Христово. Евхаристия есть также Тело Христово. Поэтому без Евхаристии нет церковности, нет и не может быть оцерковления жизни». Там, где нет осознания этой простой истины, не может быть и речи о воцерковлении. Но что чаще всего говорят о Евхаристии? Это элемент ежемесячного очищения от грехов или защита от темных сил, это главный момент личного духовного роста. Но в том-то и дело, что Евхаристия – это, прежде всего, никак не личное дело. Это дело христианской общины, евхаристичной по своей сути. В Церкви я не сам по себе, я ношу имя «брат» или «сестра», а это имена-отношения: я не просто брат, я брат кому-то, и это не метафора, а исповедание органического, даже единокровного родства причащающихся от единой Крови, и потому единство христиан у

не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю… а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех… потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю… Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? (

Но как можно молиться, когда сердце молчит, безмолвствует, не отвечает этот старый холодный камень, не пробуждается даже от слов пламенных боголюбцев? Это сложный вопрос, и, кажется, ничего с этим не поделаешь. Или же все-таки что-то можно сделать?

Гете: «Когда человек чувствует себя в мире как в едином прекрасном целом, когда чувство внутренней гармонии приводит его в чистое, свободное восхищение, – в эти минуты вся вселенная, если бы она могла сознавать себя, – удивилась бы и возрадовалась высочайшей цели бытия своего. Ибо к чему служит все это великолепие Солнца, планет и звезд, этих рождающихся и исчезающих миров, если наконец счастливый человек безотчетно не станет радоваться бытию своему?»

Поэтому прежде чем браться за «Добротолюбие», надо бы сдать «экзамен» на вежливость и предупредительность, проверить себя на обязательность

недоверие к культуре, подозрительное отношение ко всему, так сказать, душевному. И – маятник качнулся в другую сторону – уже верующему человеку приходится отстаивать перед своими собратьями право на красоту. Ведь постепенно, сами того не замечая, мы закрываем себя в православном культурном гетто: у нас свое православное кино, православная книга, православная песня. Создается свой «спасительный» тип одежды и стиль поведения, и если ты как-то выбиваешься из него, к тебе уже относятся иначе – этот не наш! Но ведь подлинная красота надконфессиональна. Кошки прекрасны не потому, что это наши православные кошки, и цветы очаровательны не потому, что росли рядом с храмом. Скажете: это Божий мир и не надо путать его с миром культуры. Безобразий хватает и в Божием мире, и мы знаем, благодаря кому.

святые отцы дали название знаменитому аскетическому сборнику «Добротолюбие»