Цитаты из книги «Бетания – Дом бедности»

Когда, бывало, при жизни старцев кто-либо из гостей заводил разговор об ужасном состоянии душ молодых, об их безобразной жизни, о пороках и страстях, царящих в среде молодежи, то о. Георгий запрещал осуждать их, но говорил: «Не судите молодых, они не такие плохие, как вы говорите, в них очень много еще добра. Надо учитывать ту бездуховную атмосферу, в которой они родились».

духовно истощенных, потерянных, изнемогших от насилующего их греха

к этому времени на арену жизни выступило новое поколение людей, значительно отличающихся от своих родителей, дедушек и бабушек. Это – поколение людей, выросших в некотором материальном довольстве и неге, избалованных вседозволенностью, воспитанных в условиях абсолютного духовного вакуума, не знающих и не желающих знать таких понятий как долг, нравственность, стыд и совесть, семейных, общественных обязанностей; поколение, которое известный христианский мыслитель XX века американский священноинок Серафим Роуз называет поколением «мне!», то есть людей беспредельно эгоистичных, душевно расслабленных и крайне сладострастных. Это поколение людей, потерявших всякие ориентиры, во всех направлениях и на всех уровнях жизни, потерявшее с ранних, буквально с младенческих лет детскую непосредственность, простоту и целомудрие, вкус к жизни, к добру, к какой бы то ни было упорядоченной деятельности, живущее лишь самыми яркими, самыми «щекочущими» ощущениями и переживаниями, которые только может предложить окружающий мир. Если их родители еще тешили себя какими-то ложными идеями, стремились к высоким целям, то они, громко осмеяв их наивность, сами ничего стоящего в этой жизни найти не сумели. Страшнейшая пустота и бесцельность, злое насмешничество и не знающая пределов распущенность нрава стали основными чертами, характеризующими современную молодежь.

Боже Вечный и Всемогущий! Ты – Альфа и Омега! Начало и Конец всякого бытия! Услышь мою грешную молитву на многие, многие грядущие века и времена. Ты, о Непостижимый Боже, сохрани в целости и невредимости этот Твой священный храм, сохрани на многие, многие дни, годы, в молитвенной благодатной силе и Своих верных служителях – моих дорогих духовных собратий – смиренных иноков Иоанна и Георгия».

и хотя бетанские монахи не ходили с проповедью по городам и селам, не писали посланий, но они громко проповедовали всему миру христианские истины уже тем, что в мрачном царстве полного забвения Бога они смиренно и непоколебимо несли молча свой огненный монашеский крест и горели, как яркая лампада, как одинокий маяк над темной бушующей бездной, указывали народу спасительную пристань.

Это было поколение самое несчастное: люди, глубоко обманутые всюду насильно насаждаемым ложным, коварным, пагубным и демонически-хитросплетенным мировоззрением, поколение, не знающее ничего о духовном мире, целиком потонувшее в веществе, погруженное всем своим сознанием в понятия и проблемы только сугубо материальные.

К тому времени дома произошли непонятные для членов семьи изменения со старшим братом – Полиактором. Он постригся в монахи, отрекся от всего мирского, постоянно уединялся и молился. У него были какие-то таинственные небесные видения, и он очень скоро скончался. Умирая, Полиактор говорил своей матери: «Мама, вот стоит Пресвятая Богородица, и я иду к Ней», а мать со слезами отвечала: «Попроси, сынок, Богородицу, чтобы Она вернула тебя мне». Полиактор возразил: «Как это можно, беспокоить Матерь Божию, чтоб Она оставила меня здесь!» Он зажег свечи, созвал всех, кто был в доме, молился, а когда свечи уже догорали, произнес: «Господи, Пресвятая Богородице, приимите мою душу», – и как только свечи потухли, скончался. Когда в 1909 году, уже после смерти брата, юный Георгий приехал домой, ему в руки попали записи усопшего, он прочел их и сразу же сильно изменился, стал совершенно другим человеком, так что близкие стали даже опасаться за его душевное состояние. Вскоре отец и мать вынуждены были послать весть сыновьям в Тбилиси: «Брат ваш сошел с ума, приезжайте скорее, поговорите с ним». Приехали братья, пытались говорить с ним, но Георгий на все отвечал: «Нет, кончено, я жертвую себя Богу. Я слышал голос с Неба, который сказал мне, что это мой путь». Так ничего не добившись от него, братья вернулись в город, а Георгий уединился где-то в пещере. Дома теперь он появлялся редко и опять надолго пропадал. Однажды вернулся такой оборванный и исхудавший, что мать его не узнала и, приняв за чужого ребенка, только заметила с удивлением: «Как глаза похожи на моего мальчика». А через два дня он снова исчез. Если Георгий встречал где-нибудь на дороге нищего, то снимал с себя одежду и отдавал ему. Люди говорили: «Ты же голый останешься!» – но он отвечал: «Господь оденет», – надевал на себя мешковину и так ходил. Затем он ушел куда-то в Менгрелию, и близкие долго ничего не знали о нем. Известно только, что до своего прихода в Бетанию, Георгий был уже монахом и жил в Хирском монастыре, а постриг его митрополит Назарий.

Часть возвратившихся из Греции монахов поселилась в монастыре Армази, возле Мцхеты, был среди них и Василий Майсурадзе, теперь уже иеромонах Иоанн. Но обстоятельства были таковы, что в 1921 году в обители оставалось всего лишь двое иноков – отец Иоанн и другой брат. Однажды в монастырь пришли два вооруженных чекиста и объявили монахам, что их немедленно вызывают в город. Велели отцам идти вперед, сами шли немного позади. Отойдя недалеко от монастыря, коммунисты открыли по инокам огонь… Затем, думая, что они уже мертвы, сбросили их с дороги и удалились. Однако оба монаха по милости Божией остались в живых.

В ту же пору приходил сюда помогать на стройке один 12-летний мальчик из крестьянской семьи – Василий Майсурадзе, родом из Самачабло, деревни Эредви (Южная Осетия). Он, не жалея сил, трудился с наемными рабочими, работал так, что кровь сочилась из пальцев. Но рабочие его не жалели, только требовали: то принеси, это подай.

удивительно то, что Бетания, которая до самого конца XIX века представляла собой только заросшие кустарником вековые развалины, всеми забытая, вдруг, как раз накануне ужасной атеистической бури, начинает воскресать из руин, как из гроба, становится действующим монастырем и на протяжении всей ночи лихолетья светит ярким светом Христовой веры.