Читать бесплатно книгу «Смурь» Ареста Анта полностью онлайн — MyBook
cover







Перед приходом мы прилично приняли. Как, впрочем, уже была «в правильной готовности» и принимающая сторона. Аж в количестве четырёх девиц. Всё бы было здорово и увлекательно, но Моня вдруг возжелал лично запустить через весь праздничный стол притащенную им здоровенную китайскую шутиху. От самых дверей прямо в открытое окно. Это вроде как многовековая китайская традиция – улетай из дома старый год. Все дополнительно «заправились топливом» и стали писать записки, чтобы после этого их сжечь, а пепел с шампанским выпить под бой курантов. Для вящего исполнения самых потаённых желаний, реализовать которые нас пригласили.

Моня долго и буйно ораторствовал, а потом церемонно поджёг фитиль. И как римский император гордо выставил вперёд руку, направляя ракету в последний путь. Держался он за длинную направляющую рейку, что вроде вполне нормально для неадекватных. Но подвели китайские товарищи. Фитиль, догоревший почти до конца, неожиданно издал резкий хлопок и испустил кривую струю жгучих искр. Прямо на Монину руку. Тот рефлекторно дёрнулся, роняя рейку, а ракета, уже начав движение, «клюнула» носом в большую салатницу с ещё даже не тронутым оливье. Дальше последовал десятисекундный «камерный» эффект от взбесившейся огненной твари. За это время она успела полностью испохабить комнату. Причём, значительно превзойдя самые страшные ожидания. Даже последующий фейерверк под потолком ничего особо нового не добавил ни нам, ни расфуфыренным девицам, моментально и дисциплинированно выполнившим команду «Воздух». Всех нас выручила из военная подготовка.

Самое прискорбное началось под громкий бой курантов, когда милые девчушки, выползая из-под стола превратились в чрезвычайно злобных, я бы даже сказал психованных фурий6.

Что было потом – лучше вообще не вспоминать. Всех накрыло знатно. А самый большой урон, если брать лично нас, мы понесли от шрапнели из оливье. Он перекрыл все те незначительные ожоги, следы от копоти, и даже в хлам испорченную одежду. Кстати, включая всю верхнюю, опрометчиво брошенную на кровать.

А эти изверги, ошибочно называемые слабым полом, нас, раздетых, буквально на пинках вынесли прочь. Вполне по делу, если подумать. Но тогда мы были искренне оскорблены в лучших чувствах. И совсем не радовала спасённая Монина сумка, набитая разнообразными презервативами и интимными подарками.

Потом мы сполна вкусили ночную питерскую романтику конца девяностых. При минус двадцати. Милиция нас явно и открыто избегала, в метро не пускали, а частники ни за какие разумные деньги не соглашались везти. До сих пор иногда вздрагиваю от воспоминаний.

Господи, пронеси от рецидива!

Моня ввалился меньше, чем через час.

От него несло убойной смесью водки, коньяка и омерзительно резких духов.

– Так вот ты как Год Петуха7 решил встретить… – я пощелкал пальцами, подбирая слова, – Во всеоружии? Что надушился, я даже из-за двери уловил. А тады губки пошто не подкрасил? Или хотя бы на глазки стрелки навёл. Типа: «В Новый год, петухи»! А люди в ответ радостно подскажут направление твоего праздничного движения.

– А вот вам родственница – розовая птичка «обломинго», господа чухонцы, а не наш красный пролетарский петух! – он принюхался к своему свитеру, – Действительно, резковато как-то. Конечно, если бы от меня разило деньгами, всем было бы значительно лучше. А духи – это я с нашей новой бухгалтершей плотно потискался. Но там сплошные непонятки. Да и Новый год за другой стол зовёт. Пришлось отступить и благородно ретироваться. Да, а на твой грубый наезд. Ка-а-к говорит один мой знакомый литовец: «В э-этот год «один рас – не петухас»!

– Ja-Ja, natürlich! Но лучше уж петух-с, чем петух-ас. Ты бы поправил человека, кабы потом вам обоим за «аса» не пришлось чужое непотребство из порушенных затворок выковыривать. От разьярённых борцов за евроценности.

– Хамим? А вроде трезвый. Короче, давай собирайся. А я пока буду тебе подробно рассказывать -что, где, кому и как. И это, трусы смени. У тебя есть какие-нибудь праздничные? С гномиками там, с ёлочками? Иначе нет форсу.

– Вот так прямо разбежался, любвемобильный ты наш. Может сразу с популярным в этом году сюжетом «В лесу голубые ели, а красные гномики готовили булки»? Не дождёшься, интриган. Нам такие трусы – ни в тренд не сдались.

– Ах, не спеши под-д-друга… – пропел он насмешливо, но тут же серьёзно уточнил, – Может у тебя хоть командировочные резинки заныканы какие-нибудь особо навороченные? С усиками или там сильно шипастые? Круто, если с огоньками. Это, говорят, невероятно заводит. И цветомузыка, и подсветка. Нет? Ну, на худой конец, хоть с запахом праздничным?

– Да ты на свой худой конец хоть пожарный шланг натяни – сейчас всё одно будет как под ёлкой. Кстати, повторюсь, но поверь на слово, этот твой парфюм – исключительно зверская вещь.

– Лады, уломал языкастый. Буду соблюдать дистанцию, пока душ не приму. Собирайся, а я, тем временем, нашу «дорожную карту» тебе в консенсус введу. Зачатился я с одной клёвой такой милашкой. Да не с одной. Там как у Чернышевского: «Две сестрички и мамаша – выбирай, кто будет ваша».

– Моня, ты патриархального Чернышевского в свой блуд не впихивай. Он туда никак невпихуем. Он вечный подкаблучник. Дядька на «Что делать?» все силы положил.

– Да? А вот скажи мне, такому несчастному одинокому, как разделиться на трио? Они заочно мне уже нравятся. Причём все. Так что нам делать? – последнее он трагически выделил.

– Если это опять из серии про близняшек – одна голубоглазая, а вторая с вот таким мужским достоинством, то будешь сам-один карусель крутить. Пусть побегают лошадками по кругу, раз готовы. У тебя целая ночь впереди – сиди себе и оценивай рабочие органы – авось выберешь самую выносливую, которой алименты платить. Или представь обратную картину: стремительным коршуном кружит некий вожделеющий Моня вокруг трёх замерших (или окончательно замёрзших?) в страхе (или бесплодном ожидании?) Белоснежек. А они будут тебя игриво подбадривать. Или циничные советы давать, что ближе к истине. Проза жизни, чувак.

– Ты давай, одевайся-собирайся, глумитель-истребитель. Ночь-то впереди длинная, а я не железный. Пока водочка-закуски, шампусик под шуры-муры, так до звона кремлёвских колокольчиков никакого баловства не ожидается. – тут Моня встал в позу и жалостливо продекламировал: – А там и сил уж нет и свет зари в сон беспробудный клонит.

– Вкури, Моня, от чухоня. И не напоминай про свет зари – я на пожарище уже однажды с тобой насмотрелся. И нет у тебя весомых аргументов. Я-то зачем там нужен? При любых раскладах всё равно останется одна лишняя женская особь. Не оприходованная лаской и оттого сильно обиженная. Может даже злая. И всё пойдёт насмарку. Без балды для балды. Сечёшь русский?

– Каламбурить изволите? Аппетит приходит во время… или вовремя – ну, ты меня понял. Тут раньше выйдем – там больше вставим. Такова наша жизнь. Всё остальное на месте сообразим. Может у одной герпес будет или ещё какая уважительная причина. У женского пола это часто бывает. В нужный-то момент. Иль гостя аспирин мигрени не преграда? – откинув назад голову, продекламировал он пафосно.

– Типун тебе на страдающее место, который всё это задумал. И герпес этот туда же. Для полноты коллекции. Значит так. Первое – чем ближе ночь, тем меньше нашей дружбы. Второе – лично я сижу дома очень тихо сам-один и не ищу никаких казусов с их «мирными» люлями. Мужик, ты меня понял? Зато утром буду как фреш-огурец без всяких трагических воспоминаний. Я ещё тот наш прошлый праздник не забыл. Усёк? А через три дня отбываю себе спокойно в своё провинциальное захолустье, в маленькую, но очень гордую Еврожопляндию.

Моня не стал настаивать и резко сменил тактику. Мелким бесом быстренько втёрся ко мне в компанию и единолично приступил к ударному уничтожению вискаря. Он преувеличенно громко и смачно дегустировал каждый глоток, морщился, но причмокивал, при этом постоянно выдавая хвалебные речи в адрес непревзойдённых островных мастеров. И трижды, на разные лады, умудрился произнести тосты о том, что при виде красивых девушек только порядочный человек должен чувствовать себя подлецом.

Не прошло и часа, как я незаметно сломался сначала на вторую порцию, а потом на третью… видно жаба всё же поддушила.

И в какой-то момент мы оба и почти одновременно пришли к выводу, что раз Моня железно обещал, то будет просто самая распоследняя гнусность и совершеннейшее похабство не явиться в гости, раз неизвестные, но очень добрые девушки готовились и с таким нетерпением нас ждут. Гусары мы или твари неблагодарные?

Да потом ещё пожрать захотелось. Но я всё ещё колебался.

Но тут Моня, путаясь в заковыристых словах, углубился в философские дебри о том, что если даже сам процесс совокупления с лицами противоположного пола желудок может и не насытит, но, с другой стороны, и никакие салаты, даже с самым ароматным горячим, нарастающий сексуальный стресс точно не снимут.

И этим занудством окончательно меня сломал.

Дальше небольшой кусок вечера слегка затуманился, и я снова выпал в реальность уже в этой самой мрачноватой трёхкомнатной «хрущёвке». Осознал себя сидящим с низко опущенной головой и тупо ковыряющим вилкой в пустой тарелке. Упрямо стремясь наколоть одинокую, но очень хитрую горошину, стремительно бегающую между размазанными пятнами от непонятно кем съеденных салатов. Видно, эта целеустремлённая настойчивость что-то переключила в голове и на меня одновременно навалился цвет и окружающий нестройный шум.

Моня громко заливал, а хозяйки, преданно смотрели ему в рот и изредка вразнобой прыскали.

– … и тогда Наталья ему этак зло говорит: «Ты опять хочешь перед гостями на своих съёмках вусмерть упиться? Тогда моё встречное условие. Хочу шубу на Новый год»! Тут Гоблин вскакивает с колен и радостно вопит: «Сейчас будет тебе шуба! Дементий, мухой в кладовку за свеклой, картошкой и селёдкой»!

Девицы с некоторой задержкой, но вежливо хихикнули. Я поморщился, однако сдержался, и вместо нездорового критиканства, решил приглядеться к праздничному столу. Целостность многочисленных салатов была уже давно и варварски порушена. Типичная Монина тактика. Разрыть, надкусить и обхаять. Одна пустая бутылка водки стоит в уголке и к ней явно скоро присоединятся бутылки вина и коньяка. Зато рюмка передо мной стоит пустая и явно ни разу не использованная. Как и фужер.

– О, а вот и наш чухонский тормоз очнулся, – бурно отреагировал Моня, – А то мы всё одни, да одни. Совсем заброшены таким задумчивым челом. Правда, мои Снегурочки? Давай свой тост, Склифо-финский. Новогодний и без ваших затягиваний. Ба, да у него рюмка пуста! Штрафную! А потом опять начнём знакомиться на брудершафт. Или снова, но заново. По полной программе!

Вместо рюмки мне подсунули резной хрустальный стаканчик-бочонок, с бережно сохранённой золотистой этикеткой из социалистической Чехословакии. Щедро налили водки.

– Тост. – я лихорадочно попытался вспомнить что-нибудь весёлое, но память никак не реагировала. Пришлось отделаться тягучей канцелярщиной, – Новый год нужно встречать без долгов, без обид и без проблем! Хочу всем пожелать не только встретить, но и провести весь этот наступающий год в таком же духе! Kippis! Ура!

– Ну ты и гад, – внятно пробурчал Моня, – Мог бы хоть сейчас не напоминать. – тут он подхватил вилку и постучал ею по своей рюмке, – Пей до дна, не сачкуй, а не то получишь… ха-ха, новую штрафную!

Пока я давился тёплой водкой и искал чем забить отвратительный сивушный выхлоп, Моня повторно накатил себе, и несколько сбивчиво сообщил:

– А я вот успел в старом году свою последнюю обиду ликви-диро-вать. – он немного помучался с последним словом, но дальше пошло вполне внятно, – Это им за так гнусно замыленную годовую премию моего передового филиала. У нас главный шеф, кобелина московская, сподобился намедни мелкий сабантуйчик на нашей точке замутить. Немного перебрал и такой спич выдал, что сам слезу пустил. От переполняющих лично его «карпаративнейших чуйств». Жена его, та ещё совладелица подколодная, барственно этак подсела к «народу», да от умиления самое весёлое клювом прощёлкала. Я у неё телефон тихонечко позаимствовал. Всю слюнявую сценку заснял, а фото со стишатами на центральный сайт компании закинул. Потом следы подчистил и телефон назад ей в сумочку всунул. Всё чин-чинарём. Пусть повеселятся после возвращения со своих тропических островов. Да и стишата получились неплохие. Мои. Почти. Главное, что жизненные: «Новогодняя снежинка зацепилась за бокал. Дед Мороз Снегурку лапал, я при жёнушке страдал».

Моня гордо всех оглядел и, не дождавшись аплодисментов, лихо опрокинул рюмку. Подцепил симпатичный маринованный грибочек, обнюхал и торжественно отправил в рот.

– А теперь, красавицы, смена блюд, а потом полный брудершафт и начинаем выбор героев на игрища игривые! Только пусть сначала наш задумчивый философ ещё штрафную оприходует, а то слишком нудный. – Моня злорадно ухмыльнулся и, слегка постукивая горлышком бутылки о край, стал медленно наполнять мой весьма вместительный стаканчик, пока женская тройка, скрипя стульями, засуетилась, перемещаясь на кухню.

– Будешь знать, как портить праздник, – зашипел он мне тихо, – То ломался: «Ах, я не такая, я жду трамвая», а потом начал: «Давай в бар заскочим, боевой градус повысим, веселее будет». И что сейчас, повышатель? Затаился, что твой кукушка-снайпер под ёлкой, вместо того чтобы со мной в первых рядах истекать пламенной страстью. Выбирай цель, а не прикидывайся ветошью. Я уже весь исстрадался один париться. Не железный Феликс. И вообще, нечего рожу кривить, когда я свои байки травлю. Мы тут все в Питере либо самого Путина вблизи видели, либо с Гоблином в одном дворе с детства росли. Про Боярского вообще молчу – сам потом еле курить бросил и в людей разными железками тыкать. Такая вот у нас неразрывная родоплеменная связь народа.

– Племенные, говоришь… вот и продолжай бравое дело. Ты и без гармошки начудишь…

Возразил я вяло, но тут же обречённо вздохнул, частично признавая свою вину, и с натугой одолел стаканчик. Сдержал подозрительные спазмы упорно сопротивляющегося желудка и крепко ухватился за обгрызенный кем-то ломоть чёрного хлеба. Сначала старательно занюхал, а потом стал медленно пережёвывать маленький кусочек, пахнущий отчего-то рыбой. Ни облегчения, ни ожидаемого поднятия настроения никак не наблюдалось. Зато опять стала неотвратимо наползать дремотная хмарь.

Последнее, что я расслышал от Мони, лишь несвязные обрывки из уплывающих в непонятную даль звуков:

– … мне неудобно материться… такой жизнью только мух привлекать… вон чухонцы – после первой никогда не женятся… переполнен мечтами и фантазиями… в кровати всё должно быть весело и шумно…

Дальше пошли только смутные вспышки-воспоминания о безуспешных попытках всунуть мне что-то в руку и моё слабое сопротивление, какие-то противные мокрые чмокания и подозрительные тормошения. Затем… может я сам перебрался, а может меня, чтобы не мешал, усадили на этот диван, но зато окончательно отстали. В середине ночи я ненадолго очнулся от шума новых гостей, ввалившихся с шумом и гамом. Благодарно выпил подсунутый стакан, думая, что это вода. На этом празднование окончательно и бесповоротно закончилось. Подвёл трезвый образ жизни.

Надеюсь, это не я бешенным лунатиком уделал туалет. В ответном слове.

Всё. Осталось только определиться, что там с Моней и быстро делать ноги. С ним или без него. По сложившейся оперативной обстановке. А если я его здесь брошу, то он мне ещё долго будет напоминать студенческую латынь: Veni, vidi, vici – пришёл, упился, обломил.

Или плюнуть и убедить совесть старой волшебной мантрой «дахусим»8?

Постояв немного, я махнул на последствия и решительно повернулся спиной к входной двери.

Первым делом осторожно заглянул в ближайшую к кухне комнату. На двуспальной кровати, из-под края одного, зато развёрнутого поперёк одеяла, выглядывали аж четыре, глубоко вдавленных в подушки, непонятных клубка из женских разноцветных волос. В кресле у окна натужно всхрапывал толстый парень. Из-под его кабаньего загривка выглядывал мятый праздничный колпак, сдерживаемый сильно растянутой на шее резинкой. В соседнем кресле мохнатым шариком под пледом свернулась старшая хозяйка квартиры. Её фиолетовую причёску невозможно забыть.

– Не наши и без происшествий. – шёпотом убедил я себя, мечтая в душе, что Моня уже давно слинял и меня здесь больше ничего не держит. Тогда хоть не придётся заглядывать под стол и инспектировать балкон. Гибкость организма и так сильно ограничена неустойчивыми шлаками.

Осталось проверить дальнюю комнату и быстро рвать когти. На свободу с чистой совестью.

Моё медленное продвижение по квартире сопровождалось противным скрипом паркетин, что вызывало законные опасения за безопасность изыскательских мероприятий. Подозреваю, что они будут без малейшего позитива и одобрения. Да и петли в последнюю комнату надо бы непременно смазать, а то мёртвого разбудить можно.

Однако, вся эта нервотрёпка стоила любых свеч. Взору открылась изумительная до щенячьей трогательности картина. На сдвинутых вместе узких кроватях, тесно прижавшись друг к другу, разлеглась последняя спящая троица. Ближе ко мне – одна из здешних дочерей в весёленькой фланелевой пижамке, щедро расписанной летающими сердечками. Её за талию нежно поджимал к себе Моня, оставшийся в одних шелковых «боксёрах» с мультяшными утятами. А вот уже на Моню по-хозяйски закинул руку незнакомый мужик с голым волосатым торсом, в полуспущенных семейных трусах, и стянутых до колен джинсах. Видно, дальше длины рук ему уже не хватило. Или так и задумал, шалунишка.

Я непроизвольно хихикнул и стал прикидывать, нужен ли мне по жизни такой шикарный компромат? Тут каждый ракурс сам по себе великолепен. Может заказать дюжину кружек с серией обличительных фотографий и послать Моне на день рождения? Или он тогда, алаверды, чем-нибудь гнусным ответит, неблагодарный? С него станет.

Да и вообще стоит ли сейчас будить Моню? Тут мой взгляд упал на полированный трельяж с трёхстворчатым зеркалом. Я таких монстров давненько не встречал. Там, среди разбросанных женских вещичек, лежали чистые листы поздравительной бумаги и золотистый толстенький фломастер. Я крупными буквами написал на верхнем листе: «Как проснешься, проверь целостность канализации. Ищи меня в ближайшей забегаловке. Не найдёшь – звони». Вначале хотел написать «целостность своей канализации», но решил не усугублять горечь его пробуждения. Затем свернул лист в трубочку и аккуратно засунул Моне сзади под резинку в трусы. Оценил проделанную работу. Похвалил себя за тонкую двойственность изложенного.

Запоздало пожалел, что сразу не догадался накрутить бумажную трубочку прямо на фломастер – для воссоздания дополненной реальности. Обидно, но теперь я точно ни за какие коврижки к его исподнему больше не притронусь. Удручённо вздохнул и начал осторожное отступление. При этом бездумно бормотал намертво заученное языческое заклинание, обычно отвлекающее бунтующий организм:

Бесплатно

4.86 
(7 оценок)

Читать книгу: «Смурь»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно