– А завтрак вы проспали, – заботливо продолжил Лось, указывая на нетронутую кашу, – У вас сейчас начинается допрос. А почему вы так на меня смотрите?

– Пытаюсь вспомнить, где я вас видел.

– Я вёл ваш первый допрос.

– Да? Мне казалось, что он… то есть вы были значительно ниже ростом, – поняв, что сморозил чушь, я негромко добавил, – Умыться и покурить я успею?

– Да, я зайду через 10 минут.

Не успела за Лосем захлопнуться дверь, как я стал лихорадочно одеваться. Опа, а джинсы-то сползают. Видно, за эти несколько дней произошла явная усушка. Ремень конфисковали и теперь нечем портки поддерживать. Значит, будем пыжиться и надувать живот, чтобы облачение не потерять и срамными местами народ не смущать. Лишь бы только флатусиками не сдуться при таком пузырении. Будет тогда им реактивный двигатель со спадающими штанами.

Быстро выкурил утреннюю сигарету, и одновременно попытался привести себя в более-менее товарный вид. Зеркала здесь нет, а залезать на нары и смотреться в обхезанный кем-то звонок не столько западло, сколько лень. Значит, доверимся своим внутренним ощущениям. Вот только надо перестать постоянно и продолжительно, да ещё с таким надрывом, зевать. Во-первых, это не очень прилично, а во-вторых, можно и челюсть ненароком вывернуть. И посчитают, что в несознанку ушёл, а это может быть чревато… Так, вроде бо-ме готов.

Ну и где этот Лось с выпендрёжной фамилией? Посмотрим, чем эта почти голливудская симпатяга меня после этого порадует. На первый, но мало осознанный взгляд, он всё-таки не полный отморозок, а это уже дорогого стоит. Ждём-с с нетерпением. А прошлый раз не считается. Я там сам был в неадеквате.

Но ждать пришлось ещё с полчаса. Я успел неторопливо выкурить две сигареты, погулять и даже несколько раз оросить себя водой в процессе восстановления водного баланса в организме.

– Уж полночь близится, а Германа все нет, – негромко пропел я себе под нос, – Там что, местные дамы открыли сезон охоты на одинокого Лося? Как там в песне было? Ага! «Из-за вас, моя черешня, ссорюсь я с приятелем. До чего же климат здешний на любовь влиятелен!». Только любовь на трендёж надо бы заменить для большего правдоподобия.

– Ну и где ты, мой проводник к свободе? Надеюсь, маму твою звали не Ivonna Susaninen? – стал я вопрошать ещё через некоторое время, чувствуя, как меня захлёстывает нервная адреналиновая волна, и пальцы начинают заметно подрагивать – Да где же ты застрял, моя черешня? В коридоре заблудился? Ногу сломал, или у зеркала зацепился, увидев столь неотразимого красавца?

Ну, слава тебе. Господи! Я наконец услышал неторопливые шаги по коридору. И под шумовое сопровождение двери произошло второе явление Лося затомившемуся от нетерпения народу. В моём лице.

Лось появился на пороге прямо-таки светясь от радости.

«Тебе, что, любезный, новое звание по дороге успели присвоить, или анекдот свежий рассказать?» – уже слегка озлобленно подумал я, – «Вроде на службе, а ведёшь себя так, будто на свадьбе невесту лучшего друга успел оприходовать. Ещё бы в пляс пустился от избытка чуйств».

Лось сделал шутовской жест рукой в сторону выхода, мурлыча что-то себе под нос. Я прислушался. Ну, точно, напевает: – «Home Sweet Home».

Вот гадёныш сладкомордый! А может он просто по жизни такой? Был же у нас один глуповский градоначальник с органчиком в голове. Может и у этого что-то из народных инструментов забыли ампутировать? Или кастрировать? Ведёт себя как массовик-затейник, мозгохрен затаможенный.

Направляемый Лосем, я прошёл половину тюремного коридора – до малозаметной двери на лестницу, а потом через вереницу массивных дверей мы поднялись на третий этаж. В самом его конце он указал мне на угловой кабинет и довольно произнёс:

– Допрос будет проводиться здесь.

Здесь, так здесь. Мне всё едино. Лишь бы побыстрее моя правдивая правда на свет божий проклюнулась, а моя несчастная оболочка была выдворена отсюда без всякого промедления.

Комната для допросов представляла собой очередной эталон финских бюрократических заведений. Серая окраска стен, типовая фанерная мебель из Ikea – стол и несколько шкафов, забитых папками. И обязательный комп забытой древности. Интересно это тот же кабинет или другой? Совершенно не могу вспомнить. Да и темно вроде было.

Лось указал мне на стул перед изогнутым столом. Я сел и стал осматривать немногочисленных присутствующих.

Так, здесь опять присутствует Костик. Рядом с ним какая-то излишне полная дама классического финского облика и мой незабвенный адвокат, который и тут продолжает мирно себе отдыхать в уголке. Вид у адвоката настолько непрезентабельный, что мне даже стало за него немного стыдно. Ну, бомж-бомжом. Ему не меня защищать, а с шапкой для милостыни ходить, если уж государственных гонораров не хватает. С чем-нибудь заунывным: «Подайте монетку малую на моего несчастного русского. Защитим вымирающую нацию». И ведь ему никакого дополнительного реквизита не потребуется. Может только для полной законченности образа ему фингал под глаз поставить? Тогда за неполный рабочий день сможет насобирать столько, что хоть процесс века финансируй за счет сердобольных граждан. Главное, чтобы сионисты не пронюхали.

Ох, но что-то мне уже разонравилось всё это. Спинным мозгом чую, что не к добру всё это, ой как не к добру.

– Это аппарат для ведения записи допроса, – Лось слегка подтолкнул в мою сторону весьма древний диктофон. Хорошо, что хоть цифровой, а мог бы и кассетный на своём складе откопать. Ну, просто поразил. Ещё бы авторучку показал, как прогрессивную замену свежих перьев из подшефного курятника. Он меня, что за полного недоумка держит или это такая предварительная психологическая обработка?

– То есть я говорю, а оно записывает? А потом можно себя слушать? – я постарался убрать из своего голоса всю желчь и сохранить интонацию на среднем, почти доброжелательном уровне.

– Да, только старайтесь говорить вот в этот микрофон, – он потыкал пальцем в торец этого чуда прошлого века, – Мы вас выслушаем, а потом напечатаем протокол допроса, который все присутствующие подпишут.

– У вас даже печатная машинка есть? – неожиданно для себя я услышал свой так опрометчиво вылетевший каверзный вопрос.

– Нет, я сейчас включу компьютер. Протокол будет на финском языке. Остальной допрос будет также проведён на финском. Начиная с этого момента, вы можете говорить только по-русски.

– Спасибо, у вас просто невероятное техническое оснащение, – сообщил я, мысленно представляя, как бы мог использовать такие продвинутые новинки. Может, если выпотрошить всю начинку, то будет ли удобно пустые корпуса приспособить для хранения гвоздей или шурупов? Пока, правда, их у меня в хозяйстве нет, но это так на отдалённую перспективу. Ничего другого в голову пока всё равно не лезет. Кактусы точно сдохнут. От ядовитой ржавчины.

– Ну что вы, – этак вальяжно ответил мне Лось с ноткой барской озабоченности в голосе, – Финансирование нам пока не позволяет иметь самое современное оборудование. Приходится иногда пользоваться кое-чем из своих личных запасов. А сейчас немного подождите, пока я всё тут подготовлю.

Лось долго и неуверенно открывал заветный файл в компьютере. Потом задумчиво перечитал открытое. Покопался в своих бумагах, изредка впечатывая небольшие изменения.

«Это что, и здесь прямо-таки хроническое нежелание заранее готовиться, или это очередной штрих к созданию необходимой атмосферы для наиболее эффективного проведения допроса?» – непроизвольно я начал более внимательно присматриваться к Лосю.

В целом довольно красивый мужик. Этого у него не отнять. Правильные черты северного лица. Короткая стрижка, выгодно подчёркивающая его характерные особенности. Явно у хорошего мастера пользуется. Глаза вот только плохие. Какого-то бледно-серого оттенка и оттого кажутся непропорционально маленькими. Как бельмы с чёрными зрачками. Нижняя часть также немного подкачала. Волевой подбородок, обесценивают начинающие брыли, а узкие бескровные губы наводят на неприятные подозрения. Такому только в Голливуде играть добропорядочного гражданина, который в финале оказывается законченным психопатом-убийцей.

«Батюшки мои, а губы то у него явно подкрашены. Вон как тонкая плёнка на свету отблёскивает», – подивился я, – «Или это у тебя герпес, несостоявшийся герой экрана? Жалко, что не генитальный. Под стать фамилии».

Но, надо отдать должное, выглядит очень представительно. Особо на вкус тех дам, кому за сорок с солидным хвостиком. Волосы причёсаны со старанием, брови как по линеечке. Выщипывает он их что ли? Ногти очень ухожены и даже, кажется, отполированы. Так кто же вы, господин следователь? Актёр по службе или никак не сделаете решительного шага на перепутье в окончательном выборе своей правильной сексуальной ориентации? Тут только я заметил, что улыбка наползает на лицо Лося только в момент, когда он поднимает голову, отрываясь от бумаг или от монитора.

«Ай, молодца», – у меня даже пробилось что-то похожее на умильное уважение, – «Ты доподлинно знаешь о своих недостатках. Тут какая-никакая, а всё же дама сидит. Вот перед ней и выставляешься в наиболее выгодном свете. Заодно и брыли свои улыбкой подтягиваешь. Слегка кобелируешь, значит, при исполнении».

Этакий слащавый герой-любовник в процессе раскрытия преступного замысла врага. Правда есть ещё поганенький шансик, что это гримасы пассивной кокетки перед подружкой. Или нашему ароматному Костику сигналы посылает. Тогда он только такую славную фамилию позорит. Но для меня это может быть совсем плохо. Если Лось не традиционал, то моя сущность никак не даст нам конструктивно общаться. Оскорблю ведь без злого умысла или брезгливости своей не скрою к лощёному дерьмотолкателю. Терпеть ненавижу таких педриотов на службе родины.

Хотя пока никак не могу уловить, что он за зверь такой и чего от него можно ждать. И как с ним вообще держаться. А о прошлой встрече вообще ничего толком вспомнить не могу.

Наконец Лось закончил свои дела и барским жестом подсунул свой диктофон поближе ко мне. Сзади заскрипел стул. Это Костик подсел поближе и накрыл меня своим дыханием.

«Опять забыл освежить полость рта», – так-то оно так, но надо бы быть поспокойнее, тут же одёрнул я себя, – «У каждого свои недостатки. Я тоже не весенние ароматы источаю. Да и видок у меня должен быть соответствующий. В общем и целом, тут все по-своему хороши».

Лось начал торжественно читать, что сегодня 10 ноября и начинается второй допрос подозреваемого в ужасном уклонении от налогов. Костик неторопливо дотолмачил, поглядывая в окно:

– … допрос будет проводиться следователем таможни в присутствии адвоката задержанного, его переводчика и под наблюдением понятого.

«Ого, дама, значит, выступает здесь кивалой», – я тут же начал её бесцеремонно рассматривать, – «Ишь ты, как она преданно на Лося смотрит».

Что мы с неё имеем? Подходит к перезрелому возрасту. Любит много и сытно поесть. Мало двигается. Килограммчиков 30 можно было бы безболезненно скинуть и даже тогда остаться женщиной с рельефными формами. Не мешало бы ещё приличный насисечник прикупить себе на падающее вымя, а то оно скоро совсем под юбкой окажется и при ходьбе мешать будет. И никто не поверит, что эти сиськи с мозгами. Не приведи, Господь, ей в корсет вздумается влезть, тогда неизвестно с какого фланга жировые запасы вырвутся на волю. Только вот ноги, определённо, впечатляют. Мечта тяжелоатлета-кавалериста. Ей бы рекламировать логотип McDonald's. Хотя может и зря я так. Где-нибудь в аравийских песках была бы недостижимой мечтой зажиточного кочевника-бедуина. И ходила бы вся в золоте, такая из себя неотразимая. А пока вон сколько сырья для дармового мыла пропадает, злостно утаённого от нужд африканской бедноты.

Да и неприлично ей так пялиться на Лося, как на чудотворную икону. У них что, служебный роман? Но, мне кажется, такой роман ей может светить даже не через год после конкретной голодухи, да и то только где-нибудь на необитаемом острове. Лось её может рассматривать исключительно как рабочий аппарат для оздоровительного отправления насущных физиологических потребностей. И только за неимением иных подходящих объектов. О, как я загнул! И почему, интересно, сексопатологом не уродился, раз такой прозорливый?

Ходит себе на работу этакая подвядшая Пышка, как хранительница секретов своих более удачливых товарок. Явно ведомая. Что скажут, то и сделает. Итог плачевный. У нас здесь присутствует явный безропотный подписант. На шее висит таможенная бирка. Если направили сюда, то, похоже, что это биомасса из офисной шлейфовой некондиции, пригодной только вот для таких второстепенных задач. Точнее, просто для закорючки в протоколе. Шнек⁷¹. Точнее, шнечка. Конторская улитка.

Лось закончил что-то подправлять в своих записях, и выжидательно уставился на меня.

– На основании чего я здесь? – сразу выпалил я так мучавший меня вопрос.

– А мы не обязаны вам отвечать. Идёт следствие, и оно определит степень вашей вины.

– Но тогда почему арестовали ещё и мою жену?

– Против вас даны убедительные показания, что вы вместе можете иметь определённую информацию о российском преступном сообществе.

– Что? Кто вообще мог такой бред выдумать? И о каком российском сообществе?

– О преступном. Все факты пока говорят об этом. Есть ещё и заявление из организации, которой мы полностью доверяем.

– Какие факты? О преступлении я вообще узнал только на суде. И что это за организация такая?

– Мы ещё к этому вернёмся, а пока приступаем к плановому допросу. Тут только я задаю вопросы, я вы быстро и чётко даёте на них краткие ответы.

– Хорошо.

– Только убедительно прошу вас говорить исключительно правду. Это в интересах вас и вашей жены.

– Ну, уж это-то я прекрасно понимаю.

– Хотите что-нибудь добавить к предыдущему допросу?

– Я? Нет, – мне как-то стыдно признаться, что я ничего, кроме дурацкого вопроса о таинственном телефонном звонке, якобы полученном мною в Турку, вообще не помню. Или там ничего другого и не было?

– У вас были наличные средства во время домашнего обыска?

– Да. Что-то около 15.000 евро.

– Они были спрятаны?

– Зачем? Лежали себе спокойно в коробке на самом виду. Под рукой, так сказать.

– Что это за деньги?

– Евро. Кроны. Рубли. Долларов, по-моему, там не было. А может и были.

– Кому принадлежат эти деньги?

– Мне и моей компании. Расходняк. Остатки от командировок и десятка как возвратный залог одной русской кампании. Ну, как гарантия последующих банковских платежей. У одного из моих клиентов… как бы поточнее высказаться… у него лёгкое недопонимание со своим банком… по размеру открываемого паспорта сделки. Вот у меня до сих пор и валяется его залог. Сто тонн бумаги и оставшаяся часть наличными. Я за него давно всё проплатил и жду контрактного перечисления денег. Общая сумма там что-то свыше пятидесяти тысяч. Если хотите точно узнать, то нужно посмотреть бухгалтерские документы.

– Как и когда вы получили эти наличные?

– Месяца два назад. Даты не помню. В компьютере есть все эти записи.

– Зачем вы получили эти деньги?

– Чтобы быть уверенным, что клиент заплатит. Если заплатит всю сумму, то получит свои наличные и бумагу назад. Если что-то недоплатит, то разница из этих денег будет положена на счёт компании. В бухгалтерию такой залог не вносится по закону. Это наша джэнтельменская договорённость во избежание ненужных рисков и обид. Как у нас говорится, хочешь нажить себе кровного врага – дай человеку в долг.

Лось заметно увял и стал увлечённо рассматривать бумаги, сверяясь со своими рукописными пометками на отдельном листочке. Потом он хищно посмотрел на меня и замогильным голосом спросил:

– А что это за эстонская транспортная компания, которая вывозила эти панели из Финляндии?

Однако, я вам скажу. Подвывание, в сочетании с выхлопами Костика, это действительно нечто! Им бы на пару в театре зомби играть. Только что восставших из протухших гробов. Сногсшибательный будет эффект. Я затаился, выждал несколько секунд и на выдохе произнёс:

– Обычная небольшая компания. С самыми низкими провозными ставками при очень пунктуальном выполнении своих обязательств. Рекомендовали российские транспортники. Тут есть некоторые определённые проблемы с иностранными водителями на транзитных перевозках грузов внутри Финляндии. Это требует разъяснений?

– Нет. У нас свои специалисты, которые проанализируют этот вопрос. Давайте вернёмся к строительным панелям. Расскажите ещё раз с самого начала о вашей совместной деятельности с этой российской компанией. Очень подробно.

Я битый час вещал о грандиозных планах Абаса и возникших потом у него проблемах с грузополучателями. И о бесславной стагнации или окончательной кончине производителя этого несостоявшегося чуда.

Лось сидел с кислым лицом и даже не порывался побарабанить по клаве. Хотя бы для приличия. Да и мне уже давно пора завязывать впустую языком молоть. Я им что, сказки тут рассказываю, что ли? Тоже мне, нашли кота учёного. Ни тебе вопросов, ни тебе уточнений. Не аудитория, а склад замороженной трески.

– Всё, что вспомнил, я сейчас рассказал. Ещё вопросы есть?

– Нет. Пока этого достаточно, – сказал он сумрачно и даже без своей коронной улыбки, – Я сейчас распечатаю протокол, и все в нём распишутся.

– У меня вопрос. Почему я арестован?

– Вы пока только временно задержаны. На период проведения следствия.

«Хрен редьки не слаще», – с тоской подумал я, – «Ох как прав был дяденька Высоцкий: чтой-то неприличное на язык ко мне просится: Хун-вей-бины…».

Но надо и мне шаги навстречу следствию предпринять:

– Есть большая просьба. Мне нужны копии всех транспортных документов по этой странной контрабандной поставке. Номера всех арестованных партий сигарет. Эти номера выдавлены на каждом блоке и каждой пачке. Нужна связь с Россией. Я думаю, что уже в ближайшие дни буду обладать полной информацией по всему этому криминальному делу.

– Нет. Это невозможно, – на лице Лося заиграла улыбка. Такая светлая и радостная, что я даже поперхнулся, – Вся эта информация засекречена вплоть до окончания следствия. И вам мы её не дадим и никаких документов не покажем. Совсем. Пока сами во всём полностью не разберёмся.

Я не знаю, что отразилось на моей физиономии, но взгляд Лося споткнулся, и лицо его нехорошо затвердело. Даже алые пятнышки на скулах выступили.

«И с этим точно не споёмся», – со встречной неприязнью глядя на него, подумал я, – «Красавчик-то, оказывается, с ба-а-альшой гнильцой. Он дело шьёт, а тут я под ногами путаюсь со своей помощью. Ну что у меня за рожа такая, прямо открытое зеркало души, растуды его в бубен.