На полусогнутых, выбравшись из магазина, после такого шоу, меня встретил свежий ветер и хорошенечко взбодрил. Я нёс кольцо и, при этом, мне так хотелось ещё раз взглянуть на него. Но я боялся увидеть его ещё раз. Возможно, после этого я не смогу с ним расстаться. Хотя увидеть его на руке моей принцессы – высшее наслаждение.

Медленно дойдя до салона, я бросил взгляд на часы. О, чёрт! Я опоздал! Опоздал минут на двадцать. Вероятно, они уже закрыли свой храм, но, заглянув через стеклянную дверь, я удивился, нимфы, как выражался Яков Семёнович, задержались на работе, все, до единой. Толкнув дверь, я вошёл и направился к очаровательной Грации, с которой у меня был уговор.

– Пожалуйста, вот сюрприз – гордо произнёс я и протянул ей чёрную, матовую коробочку.

– Яков Семёнович, наконец-то расстался со своим сокровищем – удивлённо сказала она, даже не заглядывая вовнутрь. – Чем же Вы его смогли так подкупить? – спросила она с любопытством. И очередной раз оценила меня с головы до ног.

– Не знаю – с лукавой улыбкой и гордостью ответил я. – И как я могу отблагодарить Вас за столь деликатную просьбу?

– Цветы, шампанское и ресторан – с очаровательной улыбкой на устах отреагировала она.

Только я стал прикидывать в голове возможный ответ, как она произнесла:

– Шучу, шучу я.

А потом немного подалась вперёд и прошептала мне на ухо:

– В следующий раз, когда будете проходить мимо балетного зала, не стойте около окна, заходите. Я научу Вас… может дефиле, а может танцевать танго.

Как это прозвучало, не трудно догадаться. «Держи себя в руках» прошумело в голове, причём голосом моей возлюбленной. Честно сказать, очень отрезвляюще. Я не ответил, но многозначительно улыбнулся. Еле заметно поклонившись, я направился к выходу. Выйдя из магазина, через витрину, я бросил последний взгляд в торговый зал. Все феи уже склонились над моим подарком и лишь она провожала меня взглядом. Не встретил бы я ту, опалившую моё сердце, кто знает, как бы я повёл себя сейчас.

* * *

Всю неделю я не находил себе места. Работа вызывала раздражение. По ночам я не мог уснуть. Каждые полчаса я проверял свой электронный ящик, ища среди горы спама одно лишь письмо. Заветную весточку. Но каждый раз меня ждало разочарование. Я с нетерпением ждал выходных. В обычной обстановке я терпеть не могу выходные. Я жду понедельника, как умалишённый. Узнавая о такой моей причуде, меня за глаза чистенько так и называли. А тут выходные, как будто обиделись на меня за такое неуважение в течение всех этих лет. Но всё же наступила суббота и я рванул в Ялос, к заветному магазину.

Я медленно проехал по улице чуть дальше, ставшего уже родным для меня, поворота, в надежде увидеть в переулке знакомый Lexus. Но меня опять ждало разочарование. Вообще ощущение разочарования меня преследовало с самого утра. Вначале пришлось вернуться в дом (ох уж эти старинные русские приметы), потом нескончаемые пробки на дорогах, небольшая поломка на трассе, всё как бы предвещало неудачу. Так что когда я медленно проезжал мимо переулка, то даже не сомневался в несбыточности моих ожиданий.

Припарковавшись я спустился к салону и, сделав глубокий вдох-выдох, вошёл. На этот раз в магазине были посетители. Я нашёл глазами мою невольную помощницу и, когда она поймала мой взгляд, вышел на улицу и закурил возле прозрачной витрины. Она вышла через пару минут, улыбаясь мне, как старому приятелю.

– Привет. Была твоя именинница. Мы сделали всё так, как ты просил. А на следующий день, она опять приехала, – тут она прервалась, определяя мою реакцию.

– И … – подталкивал я её. Странно, как мы незаметно перешли на «ты».

– Просила описать тебя. Я описала, как могла – и её улыбка стала ещё шире, – а потом она уехала и больше пока не появлялась.

– Спасибо тебе – немного расстроенным голосом поблагодарил я.

Она пожала плечами, как бы объясняя, что это не стоит благодарности.

– Ну как учиться ещё не надумал?

Я заглянул в её синие, как море, глаза. Я мог прочесть в них то, что отказывалось принимать моё сердце.

– В процессе, – отшутился я.

– Буду ждать, – произнесла она, смотря мне прямо в глаза. Потом развернувшись, она исчезла в дверях магазина.

Я отошёл от салона и облокотился на прохладную стену дома. Мне нужно было отдышаться. Мне нужно было проглотить разочарование и горечь. Я опять закурил и, закрыв глаза, подставил лицо южному солнцу.

Тишину накрывшую меня на короткое время прервал уже знакомый голос.

– Молодой человек, получилось Вам выразить свои чувства?

Я открыл глаза. Как раз в такой момент меньше всего хотелось видеть именно этого человека. Но скрывать от него свою неудачу, да ещё при таких уникальных способностях раскрывать людей, как у него, мне не было смысла. Вспоминая окошко, я был уверен, что «зоркий глаз и чуткий слух», вероятно, был посвящён в мой разговор, состоявшийся пару минут назад. И мне оставалось только повторить то, что уловили его уши чуть ранее.

– Не знаю. Ответа я пока не получил – с неохотой отреагировал я.

Старик приподнял руки вверх, развернув ладонями ко мне и произнёс:

– Я уверен, что Анастасии Павловне кольцо обязательно понравится – он закачал головой так, будто это истина неподлежащая сомнению.

В эту секунду меня пробило током. Я услышал её имя первый раз в жизни! Это такое странное ощущение любить человека и не знать его имени. Это дикость, о которой нельзя было признаться даже друзьям. А сейчас этот лис делает мне царский подарок! Откровение! Её имя! Радуясь такому открытию, я на секунду погрузился в себя. В голове пульсировало имя «Анастасия». Но через секунду ярость, как извержение вулкана, вернула меня в реальность. Этот старикашка всё это время знал за кем я гоняюсь и при этом молчал. Я моментально спрятал руки в карманы, сжимая кулаки и точа когти. Благо, что он находился на другой стороне улицы. Но этот пробел я тут же исправил.

– Вы знаете её имя? – спросил я, подходя к нему и скрепя зубами.

– Конечно. Если бы Вы спросили, я бы сразу ответил – отвечая, он даже слегка испугался. Наверное, моё лицо не могло сейчас замаскировать эмоции бурлящие внутри.

Не желая дразнить льва, ювелир продолжил:

– Семейство Лукьяновых у меня часто покупают и берут в прокат украшения – пытаясь сбить мой пыл, продолжал убийца моих нервных клеток.

– Адрес? – почти приказным тоном процедил я.

– Меллас, Шалфейная, 12. – как на экзамене отрапортовал старик, – простите, сейчас этот посёлок называется Санаторное.

– Спасибо – я позволил себе растянуться в ехиднейшей на вид улыбочке.

– Молодой человек, Вам достаточно было намекнуть… Я же всегда пожалуйста – изображая искусственно-наигранное недоумение оправдывался невинный агнец.

Как же мне хотелось сломя голову рвануть к машине, но я решил удалиться медленно. Какой гений, думал я. Определяет на глаз размер кольца! Вот плут! Молодой человек, поверьте моему опыту… Это уж точно. Мошенник!

Всё равно я ему благодарен. Ещё одно таинственное звено разорвано.

* * *

Я мчался по трассе связывающей Ялту с Санаторным, а ещё чуть дальше с моим родным «берегом души и иллюзий».

Меллас – один из поселков недалеко от Фороса. В этой стороне Крыма ещё с советских времён располагались дачи высшего государственного аппарата. Я прикидывал, чуть дальше, в Форосе, дачи политиков и прочих публичных людей. Меллас и Парковое места более уединённые, облюбованные людьми деловых кругов. В основном эти люди не любят излишней оживлённости вокруг своих семей. И эти места лучше других подходят к данному сословию.

– Значит г-н Лукьянов бизнесмен? Возможно, это как-то объясняет судьбоносность решения Насти. А, быть может, есть какая-то более глубокая причина? – размышлял я.

У меня не было ни злости, ни зависти к г-н Лукьянову. По крайней мере, если мы любим одну и ту же женщину, то наши вкусы схожи. И эта маленькая деталь вызывает уважение и настраивает на готовность к серьёзной схватке. Любовь совсем не простая штука и на этих полях всегда были и будут идти сражения. Я мог сомневаться в исходе битвы, но об отступлении не могло быть речи.

Я свернул с трассы под дорожным указателем «Меллас». Дорога, спускающаяся к посёлку, ничуть не уступала, ни по качеству, ни по живописности самой трассе. Для бывшего Союза это большая редкость. Как правило, чуть в сторону от артерии и цивилизация становится пустым звуком. Но надо не забывать, кто селился в этих местах.

Спускаясь, я отметил, что по живописности немного ошибся. Красота, открывающаяся с каждым поворотом всё больше и больше, поражала. Вдоль дороги стояли свечки кипарисов, чётко очерчивая границы дороги. Они напоминали природную стражу, а я вроде как спускался к дворцу. Попав в сам посёлок, конечно, дворца я не нашёл, но всё вокруг напоминало маленькую Швейцарию. Я медленно проезжал мимо дач и особняков. Вдали виднелись многоэтажные постройки возведённые здесь совершенно недавно. Но моё нутро подсказывало мне, что искать нужно как раз здесь. Выбрав одну и ту же женщину, скорее всего, мы бы выбрали и похожие места для жилья, с одной лишь разницей – мне нравятся более дикие.

Я ловил себя на мысли, что совершенно невольно, я анализирую своего противника. Я составляю его психологический портрет. А значит, внутри я себя уже готовлю к будущим событиям. Ища окно любимой, я осознавал, что кроме розы, возможно, придётся прямо сейчас встретиться и с шипами, в лице её мужа. Поэтому все романтические эмоции отошли на второй план. А на первый вышла полная концентрация и сосредоточенность.

Мои глаза выхватили табличку на одном из домов «Шалфейная, 8». Вот я и добрался. Оставив машину возле этого дома, я медленно пошёл в сторону 12-го.

Это был особняк, в котором не менее искусно, чем в моем «Береге…», сочетались великолепие постройки былых зодчих и новые архитектурные решения. Браво г-н Лукьянов, я не ошибся в Вашем вкусе. Витринные окна создавали прекрасную обзорность и, видимо, естественный свет в течение всего солнечного дня разливался внутри, подчёркивая тепло и уют. Но больше всего запал в душу небольшой парк, если так можно выразиться, окутавший дом по периметру. Когда мои глаза застыли на розах, в самом центре этой ландшафтной идиллии, в сердце что-то ёкнуло. Перед глазами возник образ. Её ночной образ. Я чувствовал, что её руками создан этот маленький Эдем. Иначе быть не могло.

Я стоял возле ворот, восхищаясь этим садом. Но никаких признаков, присутствия в доме людей я не заметил.

– Может мне стоит покараулить до вечера, тем более что не так много времени уже осталось? – размышлял я.

Я взглянул на часы и стал озираться по сторонам. И в этот момент я услышал голос:

– Молодой человек, Вы к Сергею Брониславовичу?

Я повернулся на голос. В соседней калитке стоял пожилой человек, худощавого телосложения, в старом, наверно ещё советском, спортивном костюме.

– Да, мне надо было ему кое-что передать – с этими словами я подошёл к нему поближе.

– Они уехали вчера. Домой в Ниццу – на секунду он задумался, приложив указательный палец к своему рту и легонечко постукивая по губам.

– Хотя у меня где-то есть номер его прямого телефона.

– Прямой? В Ницце? – с уточнением переспросил я.

– Ой, простите, старая привычка. Сейчас говорят мобильный. Но я сторонник чистого русского языка. Поэтому говорю – прямой. Хотя это уже не первый казус, произошедший из-за неверного толкования. – Так мне поискать номер?

Конечно, мне этот номер, как мёртвому припарка, но чтобы снять все подозрения я согласился.

– Пройдёмте в дом, – любезно пригласил он, – я сейчас найду телефончик.

Прохода по дорожке к старой деревянной веранде, я обратил внимание на розы. Я даже на мгновение остановился. Они были точно такие же, как и в палисаднике моей возлюбленной. Это еле заметное замешательство не ускользнуло от хозяина усадьбы.

– После смерти моей жены, Анастасия Павловна помогает поддерживать оранжерею в хорошем состоянии. Это исключительно её заслуга.

При упоминании её имени я невольно вздрогнул. Я чувствовал, что выдаю себя, но не мог с собой ничего поделать.

Мы вошли в дом. Оглядев интерьер, я поймал себя на мысли: вероятно, хозяин либо военный в отставке, либо чекист. Вся обстановка была почти что аскетическая. Мебель, ещё 70-х годов прошлого века, но только необходимая. Всё предельно скромно. Современный дизайнер интерьеров здесь мог бы почерпнуть гармонию смеси стиля 70-х и современного минимализма. В подтверждение теории о секретности его бывшей профессии так же говорило небольшое количество фотографии на стенах. Я стал вспоминать, что раньше в этих местах располагались дачи знаменитого 9-го отдела КГБ. Они всегда были обособленны, т.к. этот отдел практически не контактировала с остальным могучим аппаратом госбезопасности. Везёт же мне на интересных людей.

– Немного коньяку? – поинтересовался гостеприимный хозяин, – у меня есть настоящий армянский коньяк, ещё с тех времён, – с таким смаком, аж причмокнув, соблазнил меня он, – или машина припаркованная около соседнего дома Ваша?

«Опять маленькое окошко?» – с иронией подумал я. Точно чекист. Хотя старики все крайне любопытны.

– С удовольствием выпью коньяку, несмотря на то, что это моя машина припаркована возле соседнего дома – не желая притворяться, подтвердил я.

– Сразу видно «наш человек» – усмехнулся он и побрёл на кухню.

Я уселся в кресло рядом с журнальным столиком и продолжил свой анализ касательно бывшей профессии владельца.

– И крепкий чёрный кофе? – чуть громче из-за стены добавил он.

– Не откажусь.

Пока он готовил кофе, я окончательно пришёл к выводу, что имею дело с чекистом. С настоящим чекистом ещё той формации. Я размышлял, как же могли появиться вот такие люди. Кристально чистые, честные, порядочные до глубины души, преданные до мозга костей своей стране. И даже к старости они не растеряли себя. Наверное, смена государственного строя больнее всего отразилась на них. В одночасье потерять всё во что верил. Выдержать это и сохранить все свои лучшие качества. Остаётся только восхищаться мужеством, да, да, мужеством этих людей.

– Вас, простите, как зовут? – раздался голос из кухни.

– Дмитрий.

– А по батюшки?

Ещё одно, практически забытое выражение. Хорошо, что у нас ещё сохраняются отчества.

– Александрович – чуть громче ответил я.

– Очень приятно. Пётр Иванович – представился он и продолжил, – Дмитрий Александрович, помогите мне отнести всё в гостиную.

Я поднялся, зашёл в кухню и помог перенести наш скромный фуршет в зал. Коньяк, лимон, кофе, сыр на тарелочке. Похоже, в этих вещах он разбирался превосходно.

Я долго сомневался спрашивать или нет, но после глотка коньяку осмелел:

– Пётр Иванович, простите за нескромный вопрос, Вы работали в 9-ом отделе?

Старик просто засветился от гордости.

– Вы крайне наблюдательны. Приятно общаться с таким собеседником. Да, я работал именно там и за жизнь повидал достаточно многое.

Наш разговор склонился в сторону воспоминаний его былых дней. Не знаю, снят ли гриф секретности с тех историй или нет, вероятно, да, но, не зная точно, я опущу детали нашего ностальгического разговора.

Мы проговорили до вечера и спохватились, когда сумерки украдкой наполнили гостиную привычным синеватым отливом света.

– Ну, мне пора – немного извиняясь, сказал я.

– Да, конечно. Было крайне приятно с Вами познакомиться. Заезжайте ко мне, а то меня моё одиночество немного раздражает. И тут он вспомнил причину, по которой я оказался в его мире.

– Сейчас принесу номер. Он удалился в боковую комнату.

Через минуту он вышел и протянул мне листок бумаги. На лице его блуждала еле заметная улыбка.

– Большое спасибо, – поблагодарил я, даже не удосужившись взглянуть на бумагу.

– Достаточно разборчиво написано? – произнёс он, заставляя меня всё же взглянуть на лист.

Я раскрыл листок сложенный пополам и… начал читать вслух «Ницца, Променад дэ…». На бумаге был написан только адрес. Я опешил. Не знаю, что меня дёрнуло спросить за номер телефона, толи из-за желания скрыть уже раскрытую цель моего визита в эти окрестности, толи желание получить правдивые объяснения.

– Дмитрий Александрович, я понял об истинной Вашей цели визита ещё, когда Вы остановились возле роз. Я упомянул имя Анастасии Павловны, и Вы моментально изменились в лице. В дальнейшем мои наблюдения только усиливали мою догадку. Я чту семейные традиции, но конкретный случай, исключение. Настенька очень мне напоминает мою ушедшую из жизни жену. Поэтому я отношусь к ней как к своей собственной дочери, тем более, что у нас с женой так и не было своих детей. Я видел всё это время в её глазах тоску. Она практически незаметна. Но, мне старику, была видна. Сергей Брониславович, неплохой человек, но я хотел бы видеть Настеньку счастливой. Я плохо сплю по ночам, сами понимаете старость. Так вот, последнюю неделю я слышу плачь. Её плачь. И сейчас я, похоже, догадываюсь о причинах этих слез. Мне очень больно это слышать.

Мне всегда Анастасия напоминала эдельвейс. Знаете такой цветок? Чтобы добраться до него, требуется большое мужество и отвага, так как путь наверх, к прекрасному, граничит с риском для жизни. И добравшись, не стоит его срывать. Можно остаться там – на вершине мира и разделить всё счастье на двоих. Я многое видел в жизни и неплохо разбираюсь в людях. Мне достаточно было пообщаться с Вами эти пару часов, что бы убедиться в Ваших чистых помыслах. Я уверен, что Анастасия Павловна будет счастлива с Вами. Вот поэтому я пошёл против своих принципов. Хотя к старости становишься мудрее и понимаешь, что принципы это обычные заблуждения готовые тешить твоё эго.

Я слушал этого пожилого человека и, с каждым его словом, во мне взрастала благодарность и уважение. Я не сказал ни слова об Анастасии во время нашей беседы, а он так чутко смог распознать мои чувства к ней. Я благодарен ему за то, что он сделал свой выбор в мою сторону и постараюсь сделать всё возможное, что бы его ожидания сбылись.

Я поблагодарил его и вышел за калитку. Он по-отцовски похлопал меня по плечу и добавил:

– Не останавливайся. Верь в свои силы. И борись. Да, и помни, я всегда буду рад видеть тебя в своём доме. А вас двоих тем более.

Сумерки уже уступали свои права тёплой южной ночи, когда я завёл мотор и выехал на трассу в сторону своего «Берега…». Впереди ещё один день выходных и мне надо поразмыслить над планом возвращения моей принцессы, носящей такое прекрасное имя – Анастасия.