– Осталось восемьдесят семь… – пробормотал я, убивая очередного монстра.

Тыкая в кнопки на пульте, я размышлял о том, не преступно ли вот так прожигать последние три месяца жизни? С другой стороны, а что можно успеть за такой короткий срок? Я думаю, жить обычной жизнью и утопать в безделии по выходным, пока над жизнью не опустится занавес, – самый правильный план действий. Очень в моем стиле, и ровно так я бы провел это время, если бы ничего не знал, к тому же я не видел смысла заставлять себя вытворять что-то экстраординарное.

Я поставил игру на паузу, развалился на кровати и задумчиво уставился в белый потолок.

Зачем вообще люди появляются на свет? Зачем мы живем?

С тех пор как у меня появилась эта дурацкая способность, я постоянно забивал голову бесплодными размышлениями и риторическими вопросами. А уж теперь, когда цифры появились над моей собственной головой, я и вовсе крепко призадумался над этим. Но, увы, сколько ни думал, понял только, что никакого определенного вывода нет и быть не может. Однако мысли навязчиво вращались по кругу.

Как насчет Кадзуи? Навскидку мне кажется, сам бы он сказал, что живет, чтобы писать и стать писателем. По крайней мере, легко готов представить такой ответ. А новенькая в нашем кружке, Куросэ? Я ее пока толком не знаю, поэтому самовольно решил за нее, что ей, наверное, нравится вкусно поесть, и на этом заставил себя отвлечься от бесплодных мыслей.

Небо за окном темнело, и я вздохнул. Вот и еще один бесполезный день подходит к концу. Когда окончательно свечерело, я вяло задернул шторы.

Наступил понедельник. Число над моей головой снизилось уже до восьмидесяти пяти. Я наблюдал, как медленно, но верно тает отведенный мне срок, и начинал беспокоиться, не сойду ли с ума. Решил, что буду по возможности избегать зеркал, и поехал в школу.

По дороге мне опять попался тот же мальчишка с четырьмя портфелями.

Я затормозил. Но не потому, что побоялся в него врезаться, а потому, что и над его кепкой зависли цифры.

Он, кажется, испугался, когда за его спиной скрипнули тормоза, пошатнулся и шлепнулся на пятую точку.

Я не разглядел его лица из-под козырька кепки. Но вот он неуклюже поднялся, поднял портфели и пошел дальше.

С каждым шагом над его головой подрагивало 97.

Может, он не выдержит издевательств и покончит с собой? Говорят, в последнее время такие случаи участились даже в начальной школе. Но меня все это не касается. Какая вообще разница, что случится после того, как я умру?

Я вновь нажал на педали: пора на станцию.

– Арата, привет! Прикинь, я вчера будильник забыл поставить! К счастью, сам проснулся в обычное время. Повезло! – Кадзуя, которого я встретил на парковке и над которым колебалось зловещее 80, широко улыбнулся.

Как же завидно, что он ничего не знает. И одновременно его очень жалко.

– Круто. Я бы точно проспал, – просто ответил я, защелкивая замок. Сегодня уже без проблем: видимо, антиржавчина сделала свое дело.

Почему-то при виде его обратного отсчета меня грызла совесть. Какой-то червячок точил душу. Я старался не смотреть в его сторону и поскорее нырнул в терминал.

Когда только я обнаружил в себе эту странную силу, то задумался: предположим, от болезни спасения нет. Но вдруг мне под силу уберечь человека от несчастного случая или самоубийства? Однако меня пугала мысль о расплате.

В книжках и фильмах на этот сюжет расплатой за спасение одной жизни становится либо гибель другого человека, либо смерть самого спасителя. В общем, ничего хорошего. И я так боялся подобного финала, что даже не пытался толком кому-то помочь.

Хотя вру: как-то в восьмом классе я, пусть и случайно, но все-таки спас одну жизнь. Увы, как я и опасался, мне это принесло сплошное горе.

* * *

В один ясный осенний денек по дороге из магазина я проходил мимо сквера. Там перекидывались бейсбольным мячом двое мальчишек, заметно меня помладше.

Над головой одного из них я увидел ноль. Огонек его жизни неистово плясал, готовый вот-вот потухнуть.

Я застыл на месте и не отрывал от игры взгляда.

Вскоре мячик вылетел на дорогу, и мальчик с нулем на голове за ним погнался. Тем временем в нашу сторону с очевидным превышением скорости мчался грузовик.

В следующий миг я понял, что произойдет. Буквально увидел наяву.

И прежде, чем успел что-то сообразить, подставил мальчику подножку. Тот упал. Грузовик проехал, и рев мотора вскоре затих. Ноль над головой мальчишки испарился без следа.

Так я спас человеку жизнь. Пусть я не почувствовал, будто сделал что-то особенное, но по всему выходило, что я только что переписал судьбу. На миг на сердце посветлело.

Но тут же, как я и опасался, мне пришлось расплатиться за это.

– Ты что с моим сыном сделал?! – закричала женщина и отвесила мне затрещину.

От удара разъяренной матери я осел на землю.

Мальчик сломал руку и рассек подбородок, пришлось даже накладывать швы.

Я спас ему жизнь и думал, что заслужил хотя бы доброе слово. Вместо этого на меня посыпались шишки, крики и упреки.

Никто не знал, что иначе бы мальчик погиб, и получилось, как будто я по злому умыслу травмировал ребенка.

Мама заплатила компенсацию, и дело не дошло до судебного разбирательства, но оставило у меня на душе незарастающий шрам. Мама никогда не сердилась, но тут даже она на меня накричала, и я долго проплакал у себя в комнате.

* * *

С тех пор я перестал вмешиваться в вопросы жизни и смерти. Поэтому не собирался спасать ни Кадзую, ни себя.

Если честно, когда только заметил цифры, то в первую очередь подумал, как не хочу умирать. Любой на моем месте приложил бы все усилия, чтобы избежать этой участи и выручить друга. Но меня останавливал прошлый опыт. Сколько людей я бросил в беде и не протянул им руку помощи, хотя и знал, как плачевна их участь? Так какое же у меня тогда право делать исключение только для себя любимого? Поэтому я спрятал жажду жизни в дальний уголок души и решил, что покорно приму жестокую судьбу.

Вот и еще один учебный день прошел за чтением. После уроков мы пошли в кабинет кружка. Дома старший брат Кадзуи слушал музыку на полную катушку, и друг признался, что дома сосредоточиться на тексте не получается.

Однако, едва открыв ноутбук, Кадзуя пожаловался:

– Ну вот, опять вдохновения нет. Все-таки не умею я писать крупную форму.

– А разве это в первый раз?

– В первый. Раньше я писал одни рассказы. Да, только на малую форму меня и хватает…

– Мм. Похоже, длинные тексты – это сложно.

– Некоторые считают наоборот, так что даже не знаю.

Я только хмыкнул. Я-то вообще стопроцентный читатель, и мне его страдания никогда не понять.

Стоило мне выбрать очередную книжку со стеллажа и начать читать, как дверь открылась.

Это пришла Куросэ. Она молча заняла то же место, что в прошлый раз, достала из сумки книгу в дополнительной черной обложке и углубилась в чтение.

Кадзуя писал, мы читали. Удивительно, но в нашем кружке, кажется, время текло медленнее. И вдруг мне стало интересно, что за книга у новенькой.

– Куросэ, что ты читаешь?

От удивления она вздрогнула. Заложила страницу пальцем и, как будто стесняясь, положила книгу на стол названием вниз.

– Ну, просто книгу.

– А жанр какой?

– Не уверена. Что-то вроде детектива. – Она заметно нервничала. Неужели какая-то жесть, к которой девчонки обычно не притрагиваются?

– Судя по реакции, порнография, – вставил свое веское слово Кадзуя, прекращая печатать.

– Стала бы я такое в школе читать! – возмущенно возразила девушка.

Я про себя подумал: «А вне школы стала бы?» – но вслух не спросил.

– Что-то у меня сегодня дело не идет. Арата, пойдем в караоке?^[7]

– Угу, я не против.

– Ура! Тогда вперед! – Он захлопнул крышку ноутбука и поднялся.

Я из вежливости предложил:

– Куросэ-сан^[8], пойдешь с нами?

– А можно? – с неожиданным энтузиазмом отреагировала она.

Я был уверен, что откажется. Но девушка смотрела на меня сияющими глазами.

– Н-ну конечно. Пойдемте втроем.

И мы пошли. Все-таки прав Кадзуя: совершенно непонятно, какая она.

Как только мы заняли кабинку в караоке у станции, Кадзуя первым схватил микрофон и запустил какой-то популярный трек. Он отлично пел и покачивал в такт головой, а цифры над его головой трепетали от каждого движения.

– Кадзуя-кун^[9] красиво поет! – восхищенно заметила Куросэ на второй песне.

– Угу. Себе что-нибудь поставишь? – Я протянул ей планшет, с которого мы управляли системой, но девушка покачала головой:

– Мне не надо.

– Ну ладно.

Мы с другом пели по очереди. Хотя ладно: пел в основном он. Куросэ заказала себе дынного лимонада и молча за нами наблюдала. У Кадзуи, видимо, накопился стресс, потому что заказывал он в основном энергичные песни, на которые, пока споешь, потратишь тонну калорий.

Часа через полтора я спросил:

– Куросэ, почему ты записалась в литературный кружок? Просто любишь книги?

Мы уже попросили счет, и Кадзуя отошел в уборную, поэтому надо было чем-то заполнить паузу. Честно говоря, меня не особо интересовал ее ответ.

– Просто… Интересно стало.

– Что именно?

Но к тому времени, как Куросэ собралась с мыслями, вернулся Кадзуя.

– Всё, по домам! – скомандовал он жизнерадостно – оттого ли, что выпустил весь пар и спустил лишнее давление? А Куросэ в итоге так ничего и не сказала.

– Куросэ-тян, нам на станцию. До встречи!

Новенькая ездила в школу на велосипеде. Так что перед терминалом мы распрощались.

– Ребят… – Вдруг услышал я тихий голос и обернулся.

Кадзуя, видимо, не обратил внимания и ушел вперед.

– Что такое?

Начинался час пик, и поток пассажиров заметно вырос.

Куросэ что-то сказала, но за шумом толпы я не разобрал ни слова.

– Прости, что?

Она опустила глаза и помотала головой. Ей хотелось что-то сказать, но она просто запрыгнула на велосипед и уехала.

А я, кажется, догадался, в чем дело. Наверняка влюбилась в Кадзую. Она же сказала, что ей «стало интересно». Видимо, стало интересно, что он за человек, вот она и записалась с ним в один кружок. За Кадзуей с давних пор табуном увивались поклонницы, поэтому, подозреваю, Куросэ и хотела задать мне пару-тройку вопросов.

Когда девушка скрылась из виду, я нагнал друга, который уже ушел вперед. Думал сказать ему про чувства Куросэ, но потом решил, что это не слишком тактично, и молча встал с ним в очередь на посадку.

Дома я проглядел в интернете вакансии. Мне осталось жить всего-то три месяца. Я гадал, чем их занять, и в конце концов решил, что надо позаботиться о маме, поэтому придумал завести щенка. Уж не знаю, утешит он ее или нет.

Вчера мы наткнулись в телевизоре на передачу о животных, и мама обмолвилась, что хотела бы собачку. Я прикинул, что накоплю на питомца за два месяца, а остаток денег станет подспорьем для моих похорон. Вообще, что-то я за всю жизнь ничем не помог маме. А так – не самый плохой конец. Поэтому я заинтересовался вакансиями.

– Привет! Я дома! – устало крикнула из коридора мама.

Она у меня медсестра и по выходным еще в ресторане подрабатывает. У нас мало денег, поэтому после школы я думал сразу устраиваться на работу, но мама убедила, что сначала надо окончить университет. А пока работала на износ, чтобы скопить нужную сумму^[10]. Ну ничего: через три месяца этот груз с нее спадет и станет полегче. От моей смерти всем будет лучше.

– Привет. Я думаю на подработку устроиться. Можно? – спросил я, спускаясь к ней в столовую, где мама уже раскладывала продукты, которые закупила к ужину.

– Зачем? Что так внезапно?

– После уроков заняться нечем.

– Гм. Ну тогда, наверное, можно? – Мама принялась резать лук.

– Спасибо. Тогда со следующего месяца не давай мне денег на карманные расходы.

– Хорошо, не буду.

Я порадовался, что сделал хоть что-то осмысленное, и остался поболтать с мамой, пока она готовит ужин. Мы с ней давненько толком не разговаривали.

Три дня спустя разыгралась непогода, и я решил добираться до станции на автобусе. В стекле над моей головой отражались цифры 82.

По дороге мы опять миновали того мальчонку с портфелями. Я его узнал в основном по зависшему над ним числу. Сегодня он шел один, закутавшись в дождевик. Я отвел глаза от тяжело топающей по лужам фигурки и стал смотреть вперед сквозь лобовое стекло автобуса.

На станции встретился с Кадзуей.

Когда мы вышли на платформу, он воскликнул, широко улыбаясь:

– О, вон она! Привет! Или правильнее – сто лет, сто зим?

Это он заметил одну девочку из другой школы. Не уверен, как правильно называется прическа как у нее, вроде – короткое каре. Правильные черты лица и вообще самая что ни на есть красавица. Обычно она добиралась до школы на велосипеде, но в дождливые дни предпочитала поезд. Кадзуя всегда заглядывался на миниатюрных и тихих девчонок. С этой он в первый раз заговорил весной, и с тех пор они время от времени болтали. Еще один пример того, чему у него можно поучиться. Я уже спрашивал, как ее зовут, но напрочь забыл. А поскольку видел я ее только в определенную погоду, то про себя прозвал Девушкой Дождя.

Я решил, что не буду мешать Кадзуе устраивать личную жизнь, поэтому присел на лавочке чуть поодаль.

Вскоре подошел поезд, и парочка, беззаботно болтая, зашла в вагон. Хотя Кадзуя к ней первый подошел, кажется, Девушка Дождя ни капли не смутилась и легко поддерживала беседу.

Я тем временем следил, как элегантно снаружи струится дождь. Когда надоело, бросил еще один взгляд на друга. Висели цифры, а он оживленно жестикулировал, смеялся и что-то обсуждал с Девушкой Дождя. У меня сердце разрывалось смотреть на его несбыточный роман.

– Я сегодня опять в кружок. А ты? – спросил Кадзуя, когда я собирал вещи после уроков.

– Сегодня у меня дела, так что я пас.

– Да? Ну ладно. – Он закинул на плечо сумку, в которой наверняка нес ноутбук, и ушел.

Мне на полшестого назначили собеседование, так что я тоже поскорее запихал тетради с учебниками в сумку и ушел переобуваться.

Дождь закончился, я заскочил домой и отправился на работу уже на велосипеде. Выбрал я себе самую, как мне показалось, непыльную работенку, в комбини^[11], но наткнуться случайно на знакомых не хотелось, так что я выбрал такой, до которого добираться полчаса.

Выехал я с запасом, и за пятнадцать минут до назначенного времени уже прибыл на место. Я покружил по округе, мысленно прогоняя возможные варианты вопросов на собеседовании.

Если спросят, почему я решил устроиться именно к ним, скажу, что обожаю комбини. Если захотят узнать мои сильные стороны, скажу, что я в два раза выносливее среднестатистического школьника. А спросят, какие у меня недостатки, отвечу, что быстро отчаиваюсь.

Главное – не растеряться и подробно ответить, даже если вдруг меня огорошат чем-то нестандартным. Пока я разрабатывал план, как раз подошло время.

– Прошу прощения, я Арата Мотидзуки… Пришел на собеседование, – робко обратился я к подтянутому работнику лет двадцати с небольшим, который выкладывал готовые обеды.

Тот обернулся, попросил подождать минутку и нырнул в кладовую.

Вскоре вернулся и позвал меня с собой. Провел в небольшую комнатку для отдыха сотрудников, пригласил присесть и заверил, что менеджер вот-вот подойдет.

Я в очередной раз проверил, все ли графы заполнил в анкете, опять мысленно прогнал ответы на все вопросы, и тут дверь открылась.

– Прости, задержался! Так, ты у нас, значит, Мотидзуки-кун? Я местный менеджер, Кимура.

У толстенького и лысеющего человечка, представившегося менеджером, на груди висел бейджик с полным именем: Такуя Кимура.

– Ха-ха-ха, да, тезка того самого актера. Только иероглифы другие!^[12] – Кимура весело прищурил и без того узкие глазки, а я еле-еле выдавил ответную улыбку. – Ну, давай резюме.

– В-вот! – Я протянул ему бумаги, которые держал наготове.

Кимура какое-то время их молча изучал, но потом снова поднял глаза на меня:

– Мотидзуки-кун, почему ты решил устроиться именно к нам?

Тщательно заготовленный ответ вылетел из головы. Я замялся, и пауза затянулась.

– Ха-ха-ха! Волнуешься, да? – Менеджер ослепительно улыбнулся.

Но я умолк вовсе не от нервов. Просто всплыло одно неожиданное обстоятельство.

Всплыло как раз над лысеющей макушкой Кимуры: там колебались такие знакомые мне мрачные цифры. Менеджеру оставалось жить тридцать дней.

Так же как вокруг детектива постоянно творятся какие-то преступления, меня преследуют люди, которым скоро умирать. Иногда я даже задумываюсь: а что, если я и в самом деле синигами? Почему вокруг меня столько неожиданных смертей? Как же надоела эта дурацкая способность!

Местный менеджер погибнет не из-за меня. Я вообще выбрал магазин наугад. И даже если бы я сегодня не пришел на собеседование, исход бы не изменился и Кимура все равно бы умер, только я никогда не узнал бы об этом.

Но тщетно я пытался сам себя утешить.

Тот же самый менеджер позвонил сказать, что меня взяли, через три дня после собеседования.

– Когда придешь? – спросил он.

Я ответил, что хоть сегодня, и он рассмеялся: уже перевалило за половину седьмого.

– Тогда завтра тебя ждем!

– Хорошо, – согласился я и положил трубку.

– Гм? Ты на работу устроился? Когда успел?

На следующий день во время обеденной перемены я объяснил Кадзуе, что теперь не смогу часто бывать в кружке. Все-таки он у нас его формально возглавлял.

– Вот сегодня первый день.

– Где работаешь?

– В магазине. А в каком – не скажу.

– Ну что за секреты? – Друг поскреб затылок.

Теперь Куросэ сможет больше времени проводить с ним наедине. Кадзуя неровно дышит к другой девушке, но она, наверное, все равно обрадуется.

Когда прозвенел звонок, возвещающий конец занятий, я поторопился на станцию. А то нехорошо опаздывать на работу в первый же день. Подоспел как раз к поезду. Сошел на своей станции, пересел на припаркованный велик и погнал в магазин.

В итоге приехал на тридцать минут раньше назначенного времени. Тоже, наверное, нехорошо, но в итоге я решил поздороваться с коллегами и подождать в комнате отдыха.

Чтобы убить остаток времени, открыл книгу, и тут пришел менеджер. Мне сказали, что обычно он выходит на смену только в десять вечера, но сегодня, видимо, пришел меня проинструктировать.

– Время еще есть, но, наверное, начнем?

– Хорошо.

Еще до того, как выйти в зал, мы потренировались правильно обращаться к покупателям.

Когда менеджер жестом показал мне «окей», мы перешли к следующему пункту. Он объяснил, как раскладывать товары и пользоваться кассой, а где-то через час после начала моей первой смены… в магазин нагрянули неожиданные гости.

– Добро пожало… вать.

Но ведь я же специально выбрал именно эту точку, чтобы точно не напороться на знакомых… И тем не менее за стеклянные двери шагнула Куросэ. Видимо, возвращалась из школы, потому что она еще даже форму не переодела.

Заметив меня, девушка остановилась:

– Кадзуя мне объяснил, что ты устроился на работу, но кто бы мог подумать…

– Угу… Ты из кружка?

Куросэ кивнула. Видимо, живет тут рядом и часто сюда ходит.

Мы перебросились парой слов, но товары сами себя не разложат, и я вернулся к работе. Куросэ, в свою очередь, развернулась – при этом подол юбки красиво взметнулся – к полке со сладостями, присела и принялась внимательно изучать ассортимент.

Вскоре она подошла к кассе. Работали мы в тот момент втроем: кроме нас с менеджером, покупателей обслуживала еще женщина лет пятидесяти, Танака, но та помогала кому-то из посетителей в зале, так что я отвлекся от текущей задачи и пошел рассчитывать приятельницу.

Менеджер пристроился рядом у кассы и еще раз объяснил, как все правильно делать. Куросэ выложила на кассу две шоколадки, по тридцать иен^[13] штука.

– Сканируй штрихкод, – подсказал Кимура, и я послушно провел считывателем.

Назвал сумму, взял монетку в сто иен, открыл кассовый аппарат, набрал сдачу.