Демид
Малыш ползет по декоративному бревну, рассматривает причудливый узор на нем и цветные лампочки, встроенные в реквизит в изобилии.
А я замираю. Кажется вот-вот и малыш сорвется. Даже звать ребенка не хочу. Начнет разворачиваться и потеряет равновесие.
Хорошо, что бревно висит на жестких тросах и почти не шатается.
– Снимайте его! – приказываю так же замершим вокруг рабочим.
– Как?! – выпучив глаза спрашивает один из них. – Я на бревно не полезу! Точно свалюсь! А я чо-о акробат?
– Я тоже не полезу! – присоединяется другой.
– Так за тросы спустите! – рявкаю на них.
– Вибрация будет сильная, когда механизм запустим! – возражает еще один работяга. – Ребенок точно сорвется. Чудо, что до сих пор не упал.
Гадство!
Кроху нужно обязательно спасать. Помимо чистосердечного желания сохранить малышу жизнь, есть еще и шкурный интерес. Не хватало, чтобы у меня в Башне ребенок погиб. Такая шумиха поднимется, пойдут судебные процессы…
– Взрослого человека выдержит? – спрашиваю, указывая на бревно и отбрасывая сейчас ненужные мысли. – Такого как я?
Так-то понимаю, что реквизит должен держать мой вес. Но лишнее уточнения не помешает.
На выступлении на нем крутилось три взрослых гимнаста и девочка подросток. Предположим, я весом с трех гимнастов. Кроха на подростка по весу не тянет. Значит, у нас тут прочность с запасом. Это хорошо.
– Выдержит, – кивает рабочий. – Сами решили лезть?
– Сам, сам…
А что еще делать?
Склоняюсь к бревну.
Времени ждать спасательную службу и тянуть резину нет. Малыш может сорваться до приезда спасателей. Сами рабочие не полезут. Да, и кроха испугаться может незнакомца, неосторожно дернуться и… А к моему грубому лицу он вроде привык и не пугается. Так что, вперед.
Какими бы тросы не были жесткими, снаряд подо мной начинает немного шататься. Стараюсь лезть плавно и медленно. Ребенок все еще держится, увлеченно рассматривая цветные огоньки на поверхности реквизита. Он что-то весело бормочет, улыбается.
А мне совсем не весело. На лбу выступает пот. Не от страха за себя. В себе то я уверен. Не сиди на бревне ребенок, давно бы перебрался на ту сторону. У меня отличная физическая форма и чувство координации.
Но сейчас я боюсь сильно толкнуть бревно, что приведет к трагедии.
Оседлав снаряд, упираюсь руками перед собой. И плавно подтягиваю тело вперед. Рабочие молчат, боясь сказать что-то под руку. Посетители не обращают внимание на то, что находится над их головами.
Да, куда же ты?!
Непоседа продолжает, пусть и медленно, но продвигаться дальше по бревну. Машинку достал.
– Ффф… ффы-ы. Ф-ф-фы, – увлеченно катает ее между цветных лампочек.
Наконец, получается дотянуться руками до малыша. Обхватываю ладонями и притягиваю к себе.
– Фу-у! – выдыхаю. – Ты как, каскадер-штанишки на лямках?
Лицо, что было минуту назад веселым, сейчас отчего-то очень серьезное. Пытаясь понять, что с ребенком не так, сажаю на бревно перед собой, лицом к себе. Придерживая маленькое тельце руками, осматриваю карапуза.
– Что не так-то?
Даже склоняюсь поближе. Вроде слез в глазах нет.
Лицо ребенка чуть расслабляется, но продолжает быть серьезным. Кроха поднимает свою руку. А потом хлопает ладошкой мне по лбу.
Шлеп!
И заглядывая мне в глаза, с видом, словно изрекает что-то философски мудрое и жизненное одновременно, произносит:
– Пись.
Вздыхает.
– Не понял, – качаю головой.
Посыл мной не воспринят. И мысль философскую не уловил. Как говорят подростки – не выкупил.
Может, это карапузное ругательство такое?
В ответ мне звучит пояснение, лаконичное и очень простое:
– Пись.
Ага. Вот так сразу и понял.
– Пись? – переспрашиваю.
– Пись, – соглашается кроха с очень грустным видом и опускает глаза на свои штанишки.
И тут до меня наконец доходит, что за «пись» такая. Темного пятна на ткани одежды не вижу. А рукой нащупываю подгузник под ней.
Подгузник – это хорошо. Было бы не здорово, потеки веселые ручейки на головы посетителей Башни.
– Аах! – раздается снизу женский шокированный голос. – Боже! Там ребенок! Он сейчас сорвется и упадет!
Последние слова на высоких истерических нотах привлекает всеобщее внимание. Со всех сторон слышаться охи, ахи и вздохи. Достали. Лучше было, когда они ничего не замечали.
Также все эти звуки привлекают внимание малыша. Он удивленно переводит взгляд за край бревна. Глаза расширяются сначала от еще большего удивления, а следом от страха. Кроха бросается ко мне, и вжимается в мой торс. Судорожно пытается схватить меня за одежду. В глазах паника. Рот раскрыт в немом крике.
Он что, до этого только на декоративное бревно с огоньками смотрел? За край – нафиг надо, неинтересно? А то, что находится на высоте только сейчас заметил?
– Тихо, не переживай. Сейчас потихонечку назад поползем.
Легко сказать, трудно сделать. Ползти подобным образом назад, да, еще с ребенком на руках – очень неудобно. Но приходится постараться.
Рабочие с облегчением выдыхают, когда мы с крохой оказываемся на полу второго этажа. Еще бы им не выдыхать. Они нарушили технику безопасности. Оставили доступ к обрыву с балкона. Хорошо, что никто не пострадал в результате этого.
Начальник работяг уже стоит рядом. Весь бледный. Понимает, что его ждет. Но мне не до него сейчас. Пусть промаринуется.
Малыш продолжает вжиматься в меня, видимо боится, что отпущу. А я ощущаю некий специфический аромат от него. Хм? Он сделал не только пись?
Ээ… А что с этим делать то?
Оторвать от себя ребенка и протянуть набежавшим сотрудницам, что спешат помочь боссу, не получается. От чужих рук малыш шарахается и хмурится.
И тут что ли самому все делать? Что за дела?!
Направляюсь в лифт, посылаю одну из девушек за всем необходимым для ребенка. Тут есть несколько торговых отделов с детской продукцией. Приказываю купить и поднять все в мой кабинет. Сам же отправляюсь к лифту.
– А что именно брать? – спрашивает девушка, что почти убежала, но вернулась.
Нашла кого спросить. Ты разве это сама не должна знать?
– Все бери, – отвечаю уверенно. – Все. И прикинь по возрасту. Может еще что требуется. В магазине можешь совета спросить, если не знаешь.
С другой стороны, откуда ей знать, что нужно ребенку, если молодая и у нее своего нет?
– Хорошо.
Девушка убегает. Надеюсь, ничего не напутает.
– Ма-а… – снова жалобным и печальным голосом бормочет малыш.
Опять вспомнил про родительницу.
– Не кисни. Сейчас на лифте покатаемся.
Грустное выражение на лице ребенка не меняется.
Что же за мать она такая?! Потеряла, и даже не ищет!
А, может, бросила?
Надеюсь, нет. На ходу связываюсь с начальником отдела безопасности. Тот уверяет, что его ребята уже землю роют, опрашивают. Скоро обязательно найдем, кто ребенка оставил. И вычислим, где живет.
Нужно найти эту мамашу. Обязательно найти.
Эх… Кроха продолжает попахивать. И что с ним делать? Найти инструкцию в сети, как менять подгузник?
Поднимусь к себе на этаж, а там полно офисных работниц. Запрягу всех, помогут с ребенком…
Опять входящий вызов от мамы. Сейчас тоже отвечать на вызов не готов. Разговоры с ней быстрыми не бывают.
Отдавая себе отчет, что поступаю по-скотски, снова игнорирую звонок. Потом перезвоню.
Жду лифт.
– Здравствуйте, Демид Викторович, – раздается голос сбоку.
Оборачиваюсь.
Меня встречает обворожительная улыбка женщины за пятьдесят. Правда, на взгляд, ей дал бы намного меньше.
О, вот это поворот!
– Здравствуйте, Анфиса Альбертовна, – приветствую очень важную шишку в политических кругах и бизнесе, в том числе. – А мы вашу комиссию завтра ждем.
Эта женщина очень влиятельна. Но, самое главное, она учредитель особого фонда помощи детям из неблагополучных семей и куратор одной очень перспективной фирмы. И я бы хотел, чтобы эта фирма открыла в моей Башне свой филиал и устроила в одном из отделов свою воспитательно-развлекательную площадку для детей. Это увеличит поток финансов в мою компанию, повысит ее, как и мой, рейтинг. А также это дополнительный пиар для Башни.
Правда, фирма эта устраивается только там, где размещение одобрит комиссия во главе с самой Анфисой Альбертовной.
– Я люблю сначала сама съездить на рассматриваемый объект. Неспешно прогуляться. Перед тем, как его подготовят к комиссии, – продолжает хитро улыбаться женщина. – У вас, гляжу, ребенок есть? Надо же! Не подумала бы. Это плюс вам. Семьянинам я больше доверяю.
Даже и не знаю что на это сказать. А вот малыш знает.
– Си-и?
И даже показывает.
Анфиса Альбертовна звонко смеется.
– Проголодался, малыш? – отсмеявшись, интересуется ласковым голосом у ребенка.
– Вот, сейчас поедем со всем этим разбираться, – киваю на лифт.
Двери его как раз раскрываются, и мы вместе с женщиной заходим внутрь. Жаль, что она с нами. Так бы накинула виртуальный плюсик за семьянина, и разошлись. Но теперь придется придерживаться легенды, что ребенок мой. Вернее, играть на грани. Не отрицать и не подтверждать. Ее фирма мне нужна в Башне.
– Мальчик очень похож на вас, Демид Викторович, – прищуривается Анфиса Альбертовна. – Только глаза, не ваши. Мамины, стало быть. И как нашего красавчика и будущего сердцееда зовут?
Хотел бы я сам знать. Но ответить что-нибудь нужно. Давать заднюю, и отрицать отцовство не хочу. Не только плюс потеряю, но и минус заработаю за то, что ввел в заблуждение, не став сразу отрицать родство.
Главное, чтобы моя игра не вылилась в будущем в какие-нибудь неприятности.
Демид
И что же ответить?
– Анфиса Альбертовна, я не могу без разрешения выдавать имя этого славного героя, что путешествует по таинственной Башне инкогнито, – решаю отшутиться. Далее шепотом проговариваю: – О нем почти никто не знает. Не распространяюсь.
Пусть сама себе придумает что, почему и как. У женщин фантазия работает будь здоров.
Видя заинтересованность и удивление в глазах собеседницы добавляю:
– Если только он сам не скажет. Ну, малыш, представишься доброй тете?
– Си-и… – протягивает кроха. – А-ам-ам!
Ха!
– Ну, когда он голоден, то в скверном настроении, – пожимаю плечами.
– Какой же он милый, – отсмеявшись умиляется Анфиса Альбертовна. – Надеюсь, красавчик, позже, когда будешь сыт, скажешь как тебя зовут?
Не получив ответа, прощается с нами и выходит на этаже с кабинетами для СПА и салонами красоты. А мы поднимаемся дальше. Тут же звоню одному из замов, рассказываю о важном госте и с какой целью тот гуляет по Башне. Дальше он сам свяжется с нужными сотрудниками, чтобы те организовали все, что необходимо.
Лучше мне Анфисе Альбертовне на глаза не попадаться.
Это финиш! У меня среди сотрудниц одни молодые специалисты и нерожавшие карьеристки. Ни одной мамаши. Хотя, есть парочка. Но обе в декрете.
Я понимаю, что моя компания участник движения «Дорогу молодым специалистам», но почему все настолько запущено?
Мне на помощь конечно бросился сразу десяток девиц, пытающихся за счет ребенка привлечь к себе мое внимание. Но дельных советов от них не услышал. Гомонят все. Да, и малыш на руки никому из них не дается. Только на «си-и» смотрит. Инстинкты у крохи уж очень рано проявляются. Настоящий мужик растет. Что тут еще скажешь?!
Сам же карапуз начинает «ругаться» на женщин, окруживших его и тянущих к нему руки. Того и гляди, разревется. А это не по-мужски. Поэтому, решаю спасти его от позора.
В общем, ухожу с ним к себе в кабинет.
Снова звонок. Мама. Опять сбросить – будет полное свинство.
– Привет, мама, – принимаю вызов. – Давай позже перезвоню, немного занят.
– Ма-а? – жалобно на меня глядя спрашивает кроха.
Мама, начавшая было упрекать, что я всегда занят, резко подбирается и спрашивает:
– А это кто там у тебя? И чем именно ты сейчас занят?
Так и представляю, как она приняла стойку, готовая сорваться. Она же мне все уши про внучков прожужжала. А тут…
– Мам, а ты подгузники менять умеешь?
Черт! На рефлексе спросил. Интуитивно же понимаю, что мама в этом вопросе разбирается намного лучше. Вот и вырвалось.
Малыш же продолжает внимательно всматриваться в телефон. Даже руку к нему тянет. В распахнутых глазах надежда.
Блин! Тяжело на это смотреть.
– А? – слышу очень удивленный голос мамы. – Умею, конечно. У тебя там ребенок?!
– Сложно объяснить… – тяжело вздыхаю и глажу малыша по головке.
И тихо шепчу ему, прикрывая динамик:
– Обязательно найдем твою маму. Не сомневайся.
– Твой?!
А сколько волнения в голосе.
– Мам? Ну откуда у меня ребенок возьмется, мой?
– И вот я все время удивляюсь, почему его еще нет? И девки на тебя постоянно всякие прыгают. Какая-нибудь могла и принести тебе своего малыша, обрадовать, что ты теперь папа. Конечно, это плохо, что так, но лучше, чем вообще без детей.
Снова вздыхаю.
– Нет. Этот малыш потерялся. Маму найти никак не можем. А малой, почему-то, ни к кому на руки не идет. И я… – и я понимаю, как все нелепо звучит со стороны. Потому перестаю объяснять. – В общем, пока маму ищут, малыш у меня.
– Интересно… Может, подбросили?
– Выясним, – уверяю ее.
– Ну, если маму быстро не найдете, ты пока ребеночка у себя придержи, а я помогу, если что…
– В смысле, у себя придержи? Как поможешь?
Это она о чем?
– Если за ребенком родители сами не придут, значит подбросили. И таким родителям его не вернут. Ну и не отдавать же малыша в детский дом?! А помогу, потому, что у меня отпуск начался. Приеду, посмотрю, как ты живешь. За малышом могу помочь поухаживать.
Пил бы кофе – поперхнулся.
После поясняю маме:
– В любом случае, не могу ребенка оставить. О пропаже нужно сразу в органы заявлять. Я и так оттягиваю этот момент. Надеюсь, что все разрешится.
– Ну, ты же можешь еще оттянуть с заявлением. У тебя есть нужные ниточки. Пожалей ребеночка.
Решаю не развивать эту тему и отключаюсь, сославшись на то, что ребеночек этот давно с полным подгузником гуляет.
Приедет, поможет, ага. Я ей, конечно, очень рад. Но мой мозг будет пилить, по поводу внучков, с новой силой.
И что значит, пожалей ребеночка?
Может, чтобы пожалеть, его нужно, наоборот, поскорее отдать? Не уверен, что смогу все сделать правильно и не навредить крохе.
Звоню начальнику службы безопасности.
Он меня расстраивает. Ни мамы, ни следов, ведущих к ней или раскрывающих ее личность, нет. Пока нет. Поиски продолжаются.
Печаль-беда.
Главное, чтобы теперь ко мне в гости не заявилась Марго. Я, конечно, объясняться перед ней не обязан. Но знаю, что девушка имеет на меня далеко идущие планы. Правда, мне эти планы и роль в них ни к чему. Меня устраивает все так, как идет.
Тут, наконец, вбегает посланная за всем-всем необходимым сотрудница. Сгружает несколько крупных полностью забитых чем-то пакетов на пол. Что там на бейджике написано? Светлана?
– Света, вы подгузник менять умеете?
Демид
Ну, как она умеет. По словам девушки, когда ей было лет шесть, у нее появился маленький братик. И она пыталась помогать маме. И кое-что помнит. Приблизительно.
Но это лучше, чем то, что знаю я. А я в этом ничего не знаю. Даже не представляю.
Правда, самому почти все приходится делать по подсказке девушки. Мелкий против чужих рук. Непонятно, когда мои ему своими стали. А вот рассматривать колышущиеся «си-и», склоненной над ним помощницы, он совсем даже за.
Малой, это тебе не погремушки. Что за воспитание?
И зря не даешься девушке. Молодая, симпатичная. Сейчас бы вообще кайфовал. А так приходится все делать мне.
Проводить все эти манипуляции страшно. Боюсь поломать малыша своими лапищами. Он же хрупкий и совсем маленький.
Да, как в такую кроху жизнь то помещается?!
– Оу, малыш такой крупненький, сразу видно, в папу, – протягивая чистый подгузник и разглядывая ребенка, говорит помощница.
Это он то крупненький?! Как она определила?
В какого папу?
А, ну да. Я же просто шороху навел в их отделе, вломившись и заставив сотрудницу бежать за детскими принадлежностями, не объясняя ничего. Девушка же просто увидела меня с ребенком на руках и убежала выполнять указание.
Мда… Представляю, что за слухи по отделам пойдут.
Тук-Тук-Тук!
Стук в дверь.
– Войдите, – позволяю.
– Демид Викторович, – в проеме появляется Евгения. Мой секретарь. Очень ответственная девушка, за что и держу при себе. Правда, могла и по внутренней связи обратиться. Так нет же. Хочет лишний раз лично покрасоваться предо мной, привлечь внимание, – в конференц-зале уже собрались главы филиалов. Вас дожидаются.
– Погоди, – как раз завершаю замену подгузника.
Так… Ребенка не бросишь. Ни с кем другим не останется. Пробую все же выйти из кабинета один, а Евгению или Свету наказываю присмотреть.
Не выходит. Как только удаляюсь на три-четыре метра, малыш делает испуганные глаза и бежит за мной.
Осматриваю свой кабинет. Да, можно и тут. Небольшой стол для переговоров, стоящий особняком, имеется. А главы филиалов сегодня не все. Влезем. И серьезно важного на повестке дня не имеется. Малыш пока найдет, чем заняться.
Мой кабинет устроен так, чтобы можно было и поработать, и отдохнуть. И даже переночевать. Только не пользуюсь последним. Я на самом верхнем этаже такой особняк себе устроил, что закачаешься. В детстве и представить не мог, что добьюсь таких высот.
– Сюда всех зови, – командую Евгении, что с интересом наблюдает за малышом в моих руках. – Тут устроимся.
Сам еще раз связываюсь с начальником службы безопасности. Его ответ меня не радует. Следов мамы ребенка так и не нашли. Благодаря моим связям, мы получаем доступ к городским камерам. Пусть сажает сотрудника, и тот просматривает одну запись за другой. Никуда эта падшая женщина, что бросила ребенка, от меня не денется.
Когда стучась входят представители филиалов, малыш уже во всю смотрит мультики за большим телевизором.
Как по мне, это самый простой и действенный способ отвлечь ребенка. Придумать что-то иное отсутствующий опыт не позволяет.
– Внимание не обращаем, – грубо отрезаю, наблюдая, как мужчины и женщины с любопытством косятся на карапуза.
От моего голоса и интонаций, все сразу «забывают», что в кабинете не только взрослые. Смотрят либо в стол, либо друг на друга. Это способствует быстрому переходу к основной теме встречи.
Объяснять им что-то про малыша долго и нудно. А я этого не люблю. Так что пусть гадают, откуда у меня в кабинете ребенок.
В какой-то момент слышу со стороны телевизора:
– Си-и…
Даже докладчик запинается, прерывая свою презентацию. Все, стараясь не поворочать головы, чтобы не выдать свой интерес, косят глаза мне за спину.
Оборачиваюсь.
На телевизоре реклама. На экране тетя в крупными и выделяющимися через одежду «си-и» что-то кому-то обещает.
Карапуз успел слезть с диванчика и стоит рядом с экраном. Руками его лапает. Ладошки как раз напротив объемных полушарий.
Мне приходится встать.
О проекте
О подписке
Другие проекты