Сорок седьмой причал не принёс ему никакой пользы и хоть мало-мальской информации. Корабль «Роза» оказался обычным. Даже осадка была соразмерна грузу и экипажу. Документы в порядке. Команда с нетерпением ждала, когда утрясутся последние формальности, чтобы наконец спуститься на твёрдую землю да прогуляться по местным кабакам и борделям.

Ротгер поставил печать с подписью на документах и отпустил капитана с миром.

– Чёрт те что! Я был так уверен, но видимо ошибся. Что ж, будем ждать дальше. Ты ведь тоже ничего не заметил?

– Нет, ― хмуро ответил Рене. ― Капитан планирует отпустить команду на берег на два дня. Если бы они везли что-то помимо специй и шелков, то вряд ли бы он был столь добр, ― кто-нибудь что-нибудь да сболтнул.

– Согласен. Ладно, пойдём перекусим где-нибудь, а то у меня желудок уже к позвоночнику прилип.

Старик не был похож на умирающего с голода: о его любви ко всякого рода вкусным кушаньям ходили шутки.

Промозглый осенний ветер забирался под плащ, задувал за воротник и норовил сорвать с головы шляпу. В какой-то степени Рене позавидовал барышням, чьи шляпки крепились лентами под подбородком и коварный ветер не мог их сорвать. Они ушли довольно-таки далеко от порта, когда наконец нашли почти приличное и относительно пустое заведение. Выбор пал на столик у окна.

– Жаль, ― проворчал бухгалтер. ― Как же жаль. Но ничего, я уверен, будет ещё один корабль. До зимы уж точно.

– Времени осталось мало, ― заметил Рене.

Ротгер отмахнулся от него, считая, что следователь просто паникует.

Время. Оно то текло неспешно, переваливаясь с одной ноги на другую, то пускалось в бег, и его оставалось всё меньше и меньше. Если до зимы Рене ничего не найдёт, его миссию можно считать проваленной. А там недалеко до того, что его попросят со службы, пусть лорд Асмадер хоть трижды поймал Дарка Душителя.

– Ты к себе слишком строг, ― фыркнул Ротгер. ― Пока нет никаких сведений – отдохни. Развейся. Сходи в театр, заведи роман.

– Вот уж не надо, ― скривился Рене, который считал недопустимым для себя смешивать личное и рабочее. ― Только сомнительных девиц мне не хватало.

– А кто тебя просит ходить к сомнительным? Есть же вполне приличные.

Знал Асмадер этих приличных. Одна работает на градоправителя, другая ― на казначея, третья сливает информацию полиции, четвёртая ― контрабандистам, пятая якшается с ворами, а шестая сама воровка.

– Не хочешь с девушками, есть и парни.

На лице Рене отразилась крайняя степень удивления. Каспар хрюкнул и замахал руками,

– Да шучу я, шучу.

– Шутки у тебя.

– Всё, сдаюсь. Не нужно тебе развлекаться. Вот дальше и сиди, покрывайся плесенью, а я не прочь построить глазки какой-нибудь красотке. Вот, например, кстати…

Их наконец заметили, и к ним подошла девушка.

– Здравствуйте. Слушаю вас, господа.

– Милая, принеси нам горячего вина и колбасок. Мне, пожалуйста, постные, а этому молодому человеку поострее, чтобы оттаял. И к ним… У вас ведь есть квашеная капуста и огурчики?

– Да, сэр.

Это её «да, сэр» заставило Рене вздрогнуть. Он повнимательнее рассмотрел разносчицу и с удивлением обнаружил собственную горничную. Каспар продолжал заливаться соловьём, а Рене пристально разглядывал девушку. Даже здесь, в не самом приличном кабаке, в старом поношенном платье, она была всё так же чопорна и холодна. Мари походила на школьную учительницу – молодую, строгую и не знающую, что такое улыбка или шутка. Когда старик замолчал, девушка повернулась к Рене. Она смотрела пристально, выжидающе. Узнала? Конечно, узнала. Смотрит, как затравленный зверёк.

Он прищурился, пытаясь понять её игру.

– Что-то ещё, сэр?

Рене только покачал головой. Он точно не будет устраивать сцены и тем более высказывать свои подозрения на людях. К тому же это её «сэр» ничего, кроме бессильного раздражения не вызывало.

Позже… Позже он всё тщательным образом проверит.

Всё время, что они провели в кабаке, следователь внимательно следил за Мари. Он даже не слушал Ротгера, который травил свои бесконечные байки.

Неужели он, опытный сыскарь, ошибся? Девушка получала достаточно, чтобы не работать в таких сомнительных местах. Значит ли это, что её приставили к нему следить? Но тогда она бы тотчас же исчезла из этого кабака, а не ходила между столиков, разнося еду и напитки. Будучи противником поспешных выводов, Асмадер всё же не мог избавиться от подозрений.

В кабак ввалилась толпа матросов. Некоторых Рене даже узнал: похоже, команда «Розы» нашла себе местечко для буйного празднования. Его взгляд помимо воли вернулся к Мари. Она стояла у стойки и о чём-то разговаривала с хозяином. Тот ткнул пальцем в сторону матросов, но девушка отрицательно покачала головой, и Рене даже не надо было слышать, чтобы знать, что она холодно сказала: «Нет, сэр». Губы помимо воли расплылись в улыбке. Кабатчик нахмурился и что-то резко приказал. Мари побледнела, но опять отрицательно покачала головой. Хозяин продолжил эмоционально жестикулировать и убеждать, отчего девушка словно наткнулась на какую-то стену. Она плотно сжала губы и пошла к группе матросов, прямая, как палка, словно шла не принимать заказ, а на казнь. Было в этом что-то неправильное.

Мари подошла к сошедшей на берег команде. Матросы встретили её шумом, скабрезными шуточками и неприличными жестами. Девушка смотрела на них остекленевшими глазами. Приняв заказ, она развернулась, на лице читалось облегчение. Однако один из моряков протянул руку и ущипнул её пониже спины. Глаза её расширились, в них полыхнул гнев. Стремительно развернувшись, Мари отвесила матросу хлёсткую пощёчину. Хорошую такую. За столом сделалось так тихо, что было слышно, как на кухне шкварчит мясо. Матрос вдруг расхохотался и, схватив девушку за талию, усадил себе на колени.

– Люблю вёртких, ― остальные поддержали его дружным гоготом. ― Да не вертись. Я заплачу!

Мари крутилась, вырывалась, но её цыплячих сил не хватало, чтобы освободиться из плена крепких рук. Гнев, страх и отвращение скрутили её в тугой узел, а когда на бедро опустился ещё один сильный шлепок, ей захотелось расплакаться от стыда и страха.

– Отпустите! Я не занимаюсь этим.

Но все её слова вызывали лишь смех.

– Все вы так говорите. Я полгода не видел бабы, так что сиди смирно, а то порву ненароком.

Большая ладонь больно сжала грудь, от чего у неё перехватило дыхание.

– Пожалуйста, ― голос стал совсем тихим и сиплым. ― Прошу… тут есть девушки… они занимаются этим…

– Не надо других. Нам и тебя хватит… Что за…!

Мари вдруг взлетела вверх и так же стремительно опустилась на пол.

– Присмотри за ней, ― бросил мистер Кафер, загородив широкой спиной матроса.

Старичок, который сидел вместе с Ренри, обнял её за плечи и отвёл к их столику.

– Мы с тобой постоим в сторонке. Пусть мальчик выпустит пар, ― с иронией проговорил он.

Матросы уже приподнялись со своих мест.

– Девушка, кажется, просила её отпустить.

– Иди своей дорогой, сухопутная крыса, ― матрос, что держал Мари, смачно плюнул под ноги Каферу. ― Мы не затем полгода в море торчали, чтобы всякие хлыщи всё удовольствие обламывали.

– Выберите другую, ― холодно ответил Ренри.

Матрос криво улыбнулся, показывая провалы на месте отсутствующих зубов, коротко замахнулся и ударил. Мистер Кафер неожиданно ловко увернулся и ударил противника в живот. Тот сложился пополам, издавая проклятия, и, пошатнувшись, повалился на пол.

– Бей его! ― донеслось из толпы матросов.

Мари вместе со старичком оттеснили к самому окну. Она с ужасом смотрела на кучу малу, окончательно потеряв из виду мистера Кафера.

– Милая барышня, предлагаю покинуть поле боя через дверь, ― предложил старик, опустив голову к самому её уху.

Пожалуй, это был самый верный вариант.

На улице их обдало холодным ветром. Мужчина успел захватить и своё пальто, и плащ Ренри. Мари с сожалением вспомнила, что её вещи остались в задней комнате, из-за этой заварушки она вряд ли теперь получит жалованье за прошлый месяц. К тому же мистеру Каферу совсем не понравилось, что она работает в таверне. Она может сколько угодно рассказывать о том, что в свободное время может делать всё, что захочет, но кого это убедит?

Мари едва не расплакалась от отчаянья и ужаса. Все надежды привести в порядок их унылую жизнь пошли прахом.

– Я надеюсь, эти невоспитанные господа не навредили вам, милая?

Старичок накинул на плечи девушки плащ и ободряюще похлопал по плечу. С трудом проглотив ком в горле, Мари отрицательно покачала головой:

– Нет, сэр.

Дверь резко распахнулась, и из таверны выскочил Грумм. Хозяин таверны бешеным взглядом огляделся и, заметив свою работницу, накинулся на неё:

– Вот ты где! Это всё из-за тебя! За всё заплатишь мне, гадина! Неженка выискалась! Ничего, я с тебя всё вытрясу! Всё. Я тебя…

Что ещё хотел сотворить Грумм, так и осталось загадкой. Мистер Кафер набросился на него со спины, развернул за плечо и сильным ударом в челюсть справа свалил на землю.

– Вот так-то лучше, ― излишне весело сказал Кафер, потирая кулаки.

В его глазах горел непривычный азартный огонёк. Да и сам он походил на кота, который только что умял хороший жбан сметаны, неловко опрокинутый хозяйкой.

– Мальчик мой, думается мне, что нам пора, ― предложил старичок.

Ренри настороженно огляделся. Воинственное пламя медленно гасло в его глазах. Он деловито поправил свой слегка помятый костюм и пригладил волосы. Его острый взгляд остановился на Мари.

– Да, пора.

И прозвучало это как приговор.

***

Рене смотрел на девушку, сидящую напротив, и старался понять её. Сейчас, хоть и успокоившись, Мари выглядела бледной и уставшей. Взгляд прямой, настороженный, готовый ко всему. Её нельзя было назвать красивой в общепринятом смысле этого слова: курносая, с аккуратными, правильной формы бровями, невысокая, причём настолько, что едва доставала ему до плеча. Только глаза ― ярко-зелёные, с огоньком любопытства на дне, выдавали её натуру. Рене подозревал, что Мари старательно прятала внутри себя не только эмоции, но и живой, деятельный ум.

– Так что ты делала в таверне?

– Работала, сэр.

– Я мало тебе плачу?

Лёгкое, едва заметное качание головой и замешательство во взгляде:

– Нет, сэр. Я такого не говорила.

– Тем не менее ты там работала?

– Да, сэр. В свободное время я могу делать практически всё, что хочу. Это не запрещено.

Ротгер, который стоял у самого камина, издал что-то вроде смешка. Рене бросил на него недовольный взгляд.

– Тем не менее, пристало ли девушке, работающей в хорошем доме, подрабатывать разносчицей?

– Я работала, ― Мари запнулась, её щёки залил едва заметный румянец, ― на кухне. Сегодня заболела одна из девушек в зале, и мистер Грумм при… попросил заменить её, ― она глубоко вдохнула, словно собиралась нырнуть под воду. ― Я благодарна вам за то, что спасли меня, и приношу свои извинения за доставленные неудобства. Такого больше не повторится.

– Я надеюсь, ― саркастично заметил Рене.

Его мало интересовали проблемы этой девицы. Убиралась она хорошо, готовила так и вовсе неплохо. В его дела не лезла, а чем она занимается в другое время, не его дело. Конечно он проверит её, обязательно проверит, но в остальном всё выглядело вполне невинно.

Взволнованная его долгим молчанием, Мари опустила голову и тихо, но твёрдо спросила:

– Когда я могу получить расчёт?

Рене подумал, что ослышался:

– Какой расчёт?

– Как же… вы же… увольняете меня!

Это только сильнее разозлило Рене.

– Ничего подобного я не говорил. Надеюсь увидеть тебя завтра.

Мари вскинулась с такой неподдельной радостью в глазах, что он и сам невольно улыбнулся.

– Благодарю, сэр.

Но это её «сэр» звучало всё так же чопорно.