Набоков писал: что письма? — белые заплаты, на чёрном рубище разлук..
А если жизнь и любовь — сплошная разлука, и вся бессмертная душа, судьба, умещаются на ладони письма, как.. снежинка, или звезда?
Ах.. тогда письма, шелестят во тьме жизни — оперением крыльев: так рождаются ангелы любви.
Быть может, в этом и есть грустная тайна ангелов?
Ангел — это два влюблённых человека, разлучённых жизнью, но связанных божественной любовью.
Тьма зарастает письмами, словно заиндевевшее окно — узорами папоротников, цветов и силуэтами крыльев: засвеченная на поларойд, фотография Рая.
Ангел.. сплошь — в ранах и заплатах.
Письма Консуэло и Экзюпери — это исповедь ангела.
Так обнажают душу только после смерти — ангелу. Или — любимому.
Грустно.. когда ангел после смерти узнаёт о тебе больше, чем любимый, правда?
Вы давно ощущали себя ангелом? Тогда читайте эти письма. До слёз..
Незадолго до гибели Экзюпери, письма на фронт и с фронта доставлялись с ужасными помехами (так ловят сигнал с далёкой звезды), и влюблённые спрашивали друг друга с болью разорванных сердец: почему ты долго не пишешь? Ты меня не любишь? Что случилось, любимый? Любимая..
А ты держишь эти письма в своих руках, в грядущем, и тихо плачешь..
Консуэло сама захотела опубликовать эти письма, чтобы положить конец злым слухам и сплетням о ней и Экзюпери.
Это было смело. По многим причинам. Для женщины, в письмах — её обнажённое сердце. Её вторая душа. И не случайно Цветаева писала Пастернаку, что хотел бы.. чтобы её похоронили с её письмами к нему. С его письмами к ней..
Смелым это решение было ещё и потому.. что в письмах, Консуэло представала в обнажении боли и судьбы: часто, в неприглядном свете: у каждого из нас есть свои раны судьбы, причиняющие боль и нам, и любимым.
И всё же, думается мне, именно женщина первая понимает, что высшее творчество — это любовь.
Мир задыхается без любви и нежности. И это преступление, утаивать от людей ту великую звезду любви, свет которой однажды просиял в сердцах.
Андре Жид однажды сделал запись в дневнике:
Из Аргентины прилетел Экзюпери. Привёз девушку и роман (Ночной полёт).
Роман мне больше пришёлся по душе..
Ну, для гомосексуалиста так сказать — простительно. Но когда в бурях и волнениях жизни.. мы часто выбираем не любимую, а — работу, друзей, гордость, творчество..
Это как определить? Или это какое-то инфракрасное качество гомосексуальности?
Но если вернуться к Жиду.. то откуда ему знать, что с женщиной, можно летать так, как не снилось ни одному лётчику - самолёту! -? Летать до самых звёзд, и даже — дальше.
Мой смуглый ангел не даст соврать..
Со мной такое случилось впервые, за всё время чтения книг: первые два слова, первого же письма Экзюпери к Консуэло.. вызвали на моих глазах, как на спиритическом сеансе — слёзы.
Что это были за слова? Может это какое-то древнее и таинственное заклинание на латыни?
Нет, всё проще: я люблю..
Именно с этих слов начиналась невинная первая «записочка-письмо» моего смуглого ангела, и пусть контекст был другой.. это не важно.
Согласитесь, это более чем редко, реже чем в сказке, когда первые слова женщины, обращённые к мужчине: я люблю..
Это символ и.. приглашение — к звёздам.
Консуэло и Экзюпери обвенчались 22 апреля.
Боже.. в этот день я встретился со смуглым ангелом..
За 10 лет до написания Маленького принца, в первом письме Экзюпери (1930), в самом конце, появляется его грустная тень:
Жил был на свете маленький мальчик и неожиданно встретил сокровище.
Оно было слишком прекрасно для маленького мальчика, его глаза не умели его понять, его руки не умели его держать.
Мальчик загрустил..
И первая строка первого письма Консуэло, словно из сказки: куда делся мой мальчик?
Вот так вот писалась настоящая сказка — любовь. А сама сказка Экзюпери, лишь робкие комментарии к ней: шифры снов, писем, боли: как в поздних поэмах Цветаевой.
У Набокова есть роман — Бледный огонь. Он состоит из поэмы — в две страницы.
Всё остальное — художественные комментарии к ней. Похоже на письма Экзюпери и Консуэло..
По вечерам, (так и хочется написать блоковское — «над ресторанами»), в одиночестве, читая письма Экзюпери и Консуэло, мне порой казалось.. что я схожу с ума.
Я ясно слышал — строки, как бы читаемые в моей голове, милым голоском моего смуглого ангела: её голосок цвёл и на письмах Экзюпери, и на письмах Консуэло.
Словно письма были единым, трагическим андрогином..
Я даже пару раз шептал вслух, чтобы не сойти с ума: смуглый ангел.. прости, что мне пишешь не ты, а.. смуглая Консуэло.
Понимаю, мужчины часто ловко выкручиваются и выдумывают бог знает что, чтобы оправдать измену..
Но тут я и правда не виноват, что мне пишет смуглая сальвадорка..
Все же помнят сказку Маленький принц?
Но не все знают тайный шифр её, шифр снов, любви.
Думаете, всё так просто? Мальчик — Экзюпери. Роза с шипами — Консуэло, лисёнок.. любовница Экзюпери?
Нет, всё сложнее. Как.. у Аксакова и Овидия: всё смешалось в доме Экзюпери..
Порой трагедия любви в простой физике: в метафизике: наши тела и отношения, не поспевают за скоростью и метаморфозами чувств.
Однажды, Экзюпери написал подруге: Нет, я точно ничего не понимаю в любви..
Что он имел в виду? Он удивлялся, как просто, чувство нежности, может превратиться.. в вину.
Ах, обычные метаморфозы любви: сны превращаются в поцелуи на плече женщины, любовь — в боль, боль — в прощение, тишина — в молитву, обнажённое сердце на ночной простыне — в письмо.
То нежное, измученное сердце Экзюпери становится — Розой, то сердце Консуэло.
Мальчик порой и вовсе словно бы пропадает, словно одинокий фонарь с раненой лампочкой, мерцающий в конце тёмной аллеи.
Сказка Экзюпери, это почти что опыт загробной любви: здесь — не удалось. Там.. а что, там?
Итак. На далёкой планете цветёт одинокая роза.
Над ней.. склонилось не менее одинокое чудовище.
Кто это? Любовь? Жизнь? Боль?
Не важно. Аленькое чудовище.. Аленький принц.
Все мы — чуточку чудовища, и все мы — розы.
Если поцеловать чудовище, в кого оно превратится? В мальчика? В принца? В розу? А если сам.. превратишься чудовище? С шипами..
Читая переписку, мне порой казалось, я читаю неизданные сны писателя Фон Мазоха.
Что с этим миром не так? Какой рай на земле мы хотим построить, если два человека, безгранично любящих друг друга, не могут ужиться вместе?
Два человека любят друг друга.. и делают друг другу — больно.
Словно их любовь испытывает — бог: сколько боли они могут выдержать и не выпустить свет любви из опалённых ладоней?
Многие ведь выпускают.. и лишь через года, или в старости, или даже.. через века, в другой жизни, жалеют об этом и специально делают себе больно, чтобы доказать: они — любят, они могут вынести любую боль ради любви: любовь — больше жизни!!
Читая письма Экзюпери и Консуэло, как олицетворения — мучеников любви, мне казалось, что их тела — не созданы для нашего нелепого трёхмерного мира: скажешь нежное слово.. протянешься к любимой чем-то звёздным и нежным.. а до неё, это слово и касание, долетает словно через 1000 лет, как свет от Земли до звезды в Проксима Центавра.
Свет и нежность — становятся — вороном, или чем-то ещё, и причиняют боль..
Давайте сознаемся: простой человек, родившийся на земле и душой и телом — от этого устанет, возненавидит и разлюбит.
А тот.. кто словно бы помнит, что его душа — родилась на далёкой звезде… всё поймёт, и любовь не погаснет в сердце: она будет умирать и воскресать вновь и вновь, словно проживая в одну жизнь — множество перевоплощений, веков, стран.
Консуэло пишет:
Когда ты улетаешь — я заболеваю..
Всем это знакомо, согласны?
Любимой нет.. и мир словно рассыпается на атомы и сердце летает алым комочком вокруг осколков земли, и словно бы бьётся в пустоту..
Консуэло пишет: Очень грустно писать в пустоту, милый..
И правда, когда любимый человек далеко, то обнажённой коже письма всё равно, он находится в другом городе, на звезде Проксима Центавра, или.. за закрытой дверью, рядом: между вами — почти космическое безмолвие, и сама дверь и письмо покрываются патинкой звёздного холода.
Консуэло пишет в начале переписки:
Каждый день я понемногу умираю, любовь моя! Воскреси меня! Пиши! Пиши!!
Ах, всем нам знакомо эту чудо, сродни таинственному цветению веточки сирени в ноябре, когда из запястий письма, словно бы прорастает.. роза, или поцелуй: любимый человек написал!
Весна в сердце… и мир вновь обретает цельность, и словно бог в мире не умер и истина не изувечена и люди прекрасны..
Но вот летят года, словно звёзды, и сердце летит среди звёзд.
Свершается та самая таинственная метаморфоза любви (просто любовь зовёт нас быть — собой, среди звёзд, а мы.. цепляемся за земное, и телом и душой и моралью, страхами и сомнениями, и отношения уродуются, пронзаются шипами).
Из груди чудовища — пробилась роза, и… закровоточила.
Чудовище и роза — теперь: симбиоты. Инопланетяне.
Слышен детский плачь во тьме.. и не понятно, это чудовище плачет, или — роза.
И вот, уже письма Экзюпери прорастают шипами:
Моя дорогая злюка.. зачем вы всё усложняете, когда нужно всё упрощать?
Зачем в момент прощания — отлёта, — вы говорите о пережаренной курице, о том, что я опаздываю и о том что вы несчастны?
Когда я буду в одиночестве лететь среди звёзд.. я ведь буду жить этими воспоминаниями.
Или вот, Экзюпери укоряет Консуэло, что, прилетев после долгого отсутствия, он мечтал увидеть её на аэродроме, в поле (как роза, в алом платье! как бы цветущую в сумерках..), но Консуэло — нет.
Где она? Что-то случилось? Война? Землетрясение? Нашествие белых медведей в Париже?
Нет.. Просто Консуэло.. пошла к друзьям.
Ах, милый Экзюпери, неужели ты так и не понял тайну женского сердца, её квантовые законы?
Она не подвластна логике.
Женщина, в любви и боли, порой живёт дальше тела, дальше жизни, как бы чуточку умирая и покидая «земное притяжение» — её чувства в этот миг, равны загробным переживаниям.
Иногда, женщина хочет боли.. и хочет причинить боль любимому, лишь затем, чтобы впустить в себя сердце любимого и войти в него, как нежная стрела Амура: войти глубоко, до бессмертной души и единения судьбы, где их нелепых земных тел, вечно разлучённых, уже нет: они снова стали апрельской травкой, розой в поле и тихой звездой в ночи..
Женщина, бессознательно мыслит как ангел в любви, сама того не ведая — даже пугаясь этого, — предвосхищая квантовые открытия учёных: она просто усиливает кинетическую инерцию расставания и боли, доводя их до сверхсветовых скоростей, где нет — тел, жизни, нет, но души вновь — соединены навечно.
Консуэло пишет:
Любимый.. я нормальная?
Я теряюсь и с трудом нахожу себя, захваченная потоком мыслей.
Иногда я говорю только для того, чтобы передать картинку, которая у меня возникла, она рвётся из меня — наружу..
И перед читателем вспыхивает тот самый образ розы, на далёкой, холодной планете и звёздные метели.. и некому её укрыть: её тело, словно пропускает холод звёзд.
Даже сама себя она укрыть не может, потому что.. для женщины, сам мир — её израненная душа.
Может потому и желание причинить боль другому? В боли — 4-е измерение гораздо больше, чем в счастье: желание расширить свою душу измученную.. до любимого, обняв его навсегда: чтобы он почувствовал тебя, целиком.
Порой за болью любимым.. стоит ангел нежности. Которому тесно в нашем мире «тел» и призраков обид, гордости, сомнений.
Вот бы сделать так.. чтобы роза — была вместо сердца у чудовища!
Он укрывал бы её от злых ветров жизни — в себе, словно герой фильма Тарковского — Ностальгия, заслоняя свечу, рукой, от ветра.
А ночью, чудовище бы превращалось в нежного мальчика, или. девочку смуглую, с удивительными глазами, цвета крыла ласточки, чуточку разных по цвету, и роза цвела бы над ней, алой звездой..
Новое прочтение мифа об Эндимионе, словно бы написанное Ларсом фон Триером?
Быть может.
Сны розы, сны мальчика. Сны чудовища.. сны любви.
Мы не знаем ни одного слова Эндимиона из мифа, но данная строчка Консуэло, вполне могла принадлежать ему.. его сну:
Я люблю говорить с вами. Это надёжнее, чем разговор с самой собой.
Похоже на нежное безумие, правда?
Ты до такой степени срастаешься с душой возлюбленного, что он — это больше чем ты, и потому, если он исчезнет, или замолкает — это больше чем смерть: мы теряем не себя, а целый мир, множество «Я», как если бы мы жили без любимого в разных веках, и… разом это всё потеряли. Умерли 20 раз — разом.
К чёрту современные и модные книжонки о том, что, мол: будь сильным! сильной! Ты самодостаточен и сам, без любимого! Ты лучше него! Живи и люби дальше!
Такие книги учат любить сердце — краешком. Жить только собой, не выходя за пределы своего «я».
Это ад любви и жизни.
По сути, в чистой любви, заложено некое христианство: я — это ты. Ты во мне а я в тебе.
Что есть разговор с собой, без любимого человека?
Попытка летать с одним крылом. Грехопадение, похлеще чем у падшего ангела..
Может, именно на эту строчку Консуэло, спустя года, отозвалось сердце Экзюпери, в письме к своей подруге?
Пусть поймёт её сердце, потому что оно ошибается, когда рассуждает!
Я бы.. повесил эту цитату, над постелью мужчин и женщин, если они в разлуке.
Или — огненными буквами начертил на небесах снов.
Это великое предостережение любящим: любовь живёт чувствами, которые движутся словно бы на сверхсветовых скоростях, а рассуждение о любви и любимом — это уже земные скорости.
Разумеется, я не просто о мышлении, когда разум думает: сердцу мыслить вне любимого — опасно.
Такие рассуждения увечат любовь, своё сердце и сердце любимого человека.
Всё равно что пытаться выйти из несущейся машины — наполовину, стирая до мяса, руки, ноги, плечо, сердце, крыло.. искренне думая, что это любимый причиняет боль.
В любви всё просто, как в сказке, правда, Экзюпери? Проблемы в любви, придумали — взрослые.
Да, всё просто: либо вы — одно целое, и думаете о друг друге и мире — друг другом, либо вы думаете по раздельности, и любовь облетает, как роза.
Вы видели, как роза облетает в космосе? Т.е. в настоящей любви?
Она не умирает: её лепестки, парят в воздухе: падают вверх, в звёзды..
Во время чтения писем, порой ловил себя на мысли, что они страдают.. аритмией времени, словно они написаны в разных веках: не по форме — по чувству и «услышанности».
Консуэло в Москве, пишет Антуану в 19-й век.
Экзюпери из 20-го века, пишет ей, в 14-й, во времена Лауры.
Влюблённые.. вы замечали, как времена цветут в наших ссорах, молчаниях, ласках?
Порой, сказав что-то.. ты понимаешь, что слово правильно было бы услышано лет через 200, а пока что оно может причинить боль.
Но вот, через пару дней, любимая отвечает нам: ночное письмо.. она словно пишет нам из 23 века (словно это этаж прекрасного дома), но мы уже не 21-м, а.. в 19-м, выпиваем с томиком Пушкина и говорим с ним о смуглом ангеле
А как объяснить вот такое садо-мазо ангелов?
Консуэло вся истомилась в ожидании письма, до слёз и бессонных ночей.
И вдруг, — спустя века!, — Экзюпери весело пишет ей, словно только что прилетел с далёкой планеты — космонавт!, — что в кармане его куртки — целый ворох писем к ней.. не отправленных, без окончания..
Нет времени их закончить: что-то вечно отвлекает (нашествие белых медведей в Акапулько? Землетрясение?)
Хм.. а все ли свои мысли и чувства, мы любим дописывать, договаривать?
Почему мы не говорим любимым — всё-всё! Всего себя!! Почему.. так редко цветём в руках любимых — розой?
Ах, Консуэло наверно приснилось в эту ночь, как она стала вечерним, смуглым ветерком, и налетела на Экзюпери где-нибудь в тёмном переулке, словно.. нежный вор, и, трепетно пройдясь прозрачными пальчиками по всему милому телу — ограбила: письма..
Оставив лежать изумлённого - и даже чуточку и нежно изнасилованного Экзюпери на дорожке, смотря с улыбкой на звёзды: ну и ветра в Акапулько…
Я часто смотрю на влюблённых (на взрослых!), как ребёнок — на инопланетян, мучающихся на чужой планете, с чудовищной гравитацией.
Так и хочется им крикнуть: что же вы делаете, милые! Вы сами мешаете любить друг друга!
Любить — очень просто! Отдаёте всё своё сердце любимому.. и всё. Отдаёте без остатка.. Любить, это ведь чуточку умереть для себя.
Кто любил хоть раз в жизни, тому не страшно умереть: Господи, как смешна и мала смерть, по сравнению с любовью!
Со вздохом: наверно, в этом и проблема взрослых, забывающих, что они были.. детьми.
Ах, для того времени, Консуэло и Экзюпери вели себя очень дерзко и грешно..
Для «взрослых». Но для детей любви — нет греха. Есть любовь и небо.
И почему нам так нравится быть взрослыми? Не пойму..
Взрослый, в любви, всегда что-то утаивает для себя.
Некий рефлекс самосохранения?
Пусть так. Но этот рефлекс — начало гибели любви.
Если отдаёшь себя без остатка, то ты вовсе не теряешь себя в любви и в любимом — как думают многие, и этим — выдают себя, что их любовь: ограничена, и любимый человек для них, не есть нечто безбрежное.
Потерять себя можно только в малом.
Кем человек был до того, как родиться? Кем будет после смерти?
Человеком? Птицей? Розой? Блеском далёкой звезды?
Всё это трепетное бессмертие, любящий и отдаёт в руки любимого человека: всего себя — до и после.
Мне кажется, Экзюпери начал это смутно понимать, когда в одном из последних писем говорил Консуэло: сожалею о том, что посвятил Маленького принца.. не тебе.
Значит, грех взрослого, в любви всё же был: не всего себя отдал любимой: не всё творчество и жизнь, не всё сердце, отдал в милые, смуглые руки Консуоэло.
Экзюпери пишет, что для него конец света наступил, когда Консуэло намеренно молчит (ах, женщина молчит — как бог!).
Боже.. эта дуэль молчаний влюблённых..
Может от неё кто-то умирает, в метафизическом плане, просто мы не видим?
Звезда погаснет.. но мы не заметим.
Птица смолкнет навсегда за окном, прекрасный цветок где-то на Мадагаскаре, завянет, стих поэта в 14 веке, недопишется, и женщина так и не узнает, что небо о ней, зацвело в груди поэта..
Часто Консуэло просто блуждала — сердце женщины — лунатик!, - по ночному городу — ночами, запрещая говорить друзьям — где она.
Оба были сложные люди..
А жизнь? Легка? Одна любовь — легка..
Оба мучили и себя и друг друга, и.. любили друг друга так, что задыхались вдали друг от друга, и умирали от слишком близких отношений, и от разлук умирали, и… в момент «умирания», словно они родились уже в ином веке, любили — других (расставались несколько раз — навсегда! - и сходились ещё трепетней).
И тут я снова смотрю на Экзюпери раненой синевой своих больших, детских глаз: я тебя не понимаю, милый.
Ты пишешь о конце света… и переживаешь этот конец света, прижавшись к карей подмышечке другой женщины, в постели.
Наверно, так очень даже неплохо пережидать конец света..
Рассказать тебе.. о настоящем конце света?
Да, оба были непростые. Два лунатика любви: письма в разлуки, это ведь лунный свет для Эндимиона, тепло касающийся его груди, губ?
Консуэла даже лежала в больнице для нервных расстройств: роза, ранящая и себя и любимого..
Ах, такую розу нельзя держать одной рукой! Скажем прямо.. не для этой Земли, такая роза.
Её нужно укрывать не рукой — крылом. Крылья постелить для неё..
Но не будем о грустном.
Как вам такая прелесть? (для чуткого и нежного читателя).
Консуэла пишет:
Всю неделю от тебя ни слова. Я тебя не целую.. пока не попросишь сам.
И, через пару строчек о быте:
Мама тебя целует.
Юти (собака) лизнул..
Ах.. это такой нежный спиритуализм любви!
Ага.. Консуэло не целует, но, словно ангел, так нежно доставляет и поцелуй мамы и дружелюбное облизывание Юти — любимому.. растворяясь на миг в этих «поцелуях».
Господи… как бы я хотел увидеть улыбку Экзюпери, прочитавшего это! Такая улыбка.. равна утраченному стиху Пушкина.
И.. хотел бы увидеть улыбку Консуэло, нежно-грустную, написавшую это: такая улыбка — равна утраченной поэме Цветаевой во время революции: Ангел на площади..
В конце своей странной рецензии (я когда-нибудь напишу нормальную рецензию, человеческую?) хочу сосредоточиться на экзистенциальной дуэли между мужчиной и женщиной.
Она знакома каждому..
В жизни, в дуэли на пистолетах.. ранится только тело.
А тут.. всё серьёзней: сквозные ранения памяти, жизни, бессмертия души.
Всё равно, что навести револьвер в музее, на картину Боттичелли, или.. на расцветшую в парке — сирень.
Экзюпери пишет (стреляет первым! В… себя? В воздух? В Консуэло? Неизвестно).
Вы упрекаете меня, что я не принял вас сразу, но мне необходима уверенность, что я не покончу в собой.
Следует выстрел Консуэло.
На плече Экзюпери, словно бы расцветает роза..
Он пишет:
Так болезненно всё.. что от вас.
Возможно, это от великой любви к вам.
Знакомо, правда? Любимый человек, так блаженно-глубоко проникает в нас, что и свет ангелов, пришедший за нашей душой после смерти, не проникнет глубже, и потому малейшее движение в сторону от любимого — в нас — или от любви, так мучительно: словно.. пуля, как ребёночек, сдвинулась в нас,
И наоборот: любимый человек приникший в нас — навсегда, до бессмертия, если скажет что-то нежное — судьбой, словом.. то «пуля» зацветёт в груди — розой.
Консуэла, словно нежный барабашка, порой выстукивала-открывала запертые ящички в столе Экзюпери: искала, читала его письма — к другой. Таинственно пропадали рукописи.. (жили в разных квартирах).
И снова дуэль. Но уже.. не на земле: в аду? в раю, среди изумлённых ангелов?
Запястья писем Экзюпери, словно бы истекают.. тёплым, милым голосом Консуэло.
Его письма как бы нежно сходят с ума и говорят на два голоса: он пишет обрывки писем за Консуэло — ей, пишет так, словно ангел слетает к умирающему и целует его в прохладный покой чела.
Помните Тютчева? — Так души смотрят с высоты, на брошенное ими, тело..
Так Консуэло смотрела на свой небесный голос, словно из другой, нормальной вселенной.
Так она посмотрит на Экзюпери.. после его гибели, когда вся суета жизни, призраки жизни и обиды, рассеются, как туман.
Экзюпери истерзан клятвами Консуэло: мол, это не она тайно вскрывала ящики (ну конечно! барабашка! мне иногда кажется, что первым барабашкой на земле — была душа женщины: 1) во первых, это весело. 2) Можно много нового узнать о любимом 3) Для алиби: барабашки и правда существуют!).
Экзюпери молит её, сознаться. Он её заранее простил. В нём — «гора прощения», и она давит его.
Консуэло, как партизан любви — не сознаётся.
Это уже дуэль — детей. В аду!
Экзюпери — о, мужчины!, — не видит, что эта великодушная гора прощения в его груди — придавила и Консуэло! До-сро-чно!
В какой-то миг, я не выдержал и слух произнёс: боже.. хватит! Хватит мучить друг друга!! Милые вы мои. у меня сердце разрывается, глядя на вас..
Ты — Экзюпери, отдай своё сердце, словно розу, в руки любимой: убери из своей жизни других женщин. И тогда, чудесным образом пропадут и «барабашки» любви, ревности, боли.
А ты, Консуэло.. о, я уже готов поверить и в барабашек и в твои клятвы! Но.. даже если ты невиновна, ради любви, просто скажи: милый, прости меня.
Давай жить заново. Мы умерли и родились вновь, друг для друга.
Быть может наша гордость, обиды, сомнения и страхи — это и есть самые страшные барабашки?
Ах.. мне даже хотелось налгать на себя, написать письмо Экзюпери (новый барабашка..) — это я, я прочитал твои письма! Я своровал рукописи! Ради бога, прости её уже!! Вы ведь любите друг друга!!
Экзюпери пишет:
Ты точно христианка? Почему ты не хочешь покаяться?
Боже.. почему мы, мужчины, так поздно понимаем, что вот так — в лоб, требовательно, пусть и дорожкой правды — с женщинами нельзя!!
Есть правда, а есть — истина: в глубине сердца женщины, есть своя религия, свой храм и свои смуглые ангелы, и они.. много древнее и таинственней земной религии и небесных ангелов.
Женщина не может просто так обнажиться, сбросить с себя, к ногам — свою вину, или проступок, боль или обиду..
Ей тоже, как и мужчине, нужна достоверность «чтобы не покончить с собой».
Но иначе. Чем мужчина примет её обнажённую душу? Только телом? Уютом быта? Великодушием?
Ах, мужчины.. до чего же вы — мы? совсем свыкся с ролью барабашки — ещё дети..
Всё чаще в письмах Экзюпери последних лет, мелькают мысли о смерти: мышка моя.. если я умру, вы ведь не сильно расстроитесь? Не расстраивайтесь..
Есть странные отношения, словно недопроявленные, как фото: «негативы отношений».
В них тело — это душа, расстояние — рай, боль — это солнце нежности: просто оно слишком близко приблизилось к сердцу..
Если бы Экзюпери не погиб, он бы покончил с собой, а Консуэло — сошла с ума, от боли.
Так бывает: мы бежим от любимых.. чтобы ещё сильнее любить их.
Письма Экзюпери, после отъезда на фронт, вновь светятся нежностью, а упрёки тают, словно тени и призраки на заре.
И тут меня озарило: предельная степень расстояния, чтобы нежность разлуки — зацвела: это смерть.
Письма последнего года, это письма из иной вселенной: где Экзюпери и Консуэло были бы счастливы, и потому их невозможно читать без слёз.. зная, исход.
Я был почти до слёз изумлён, узнав, как в последний год жизни, здоровье Экзюпери буквально рассыпалось на атомы.. словно он приближался к какой-то далёкой звезде.
Если бы он вернулся к Консуэло с фронта.. Роза ухаживала бы за принцем-инвалидом, словно за нежным чудовищем: судьбы-чудовище..
Экзюпери мечтал о той самой девочке, с которой будет возможна сказка, которая победит своих призраков. Он видел, что в глубине сердца Консуэло, живёт ангел..
Консуэло сомневалась в этом.
Но Экзюпери оказался снова прав: после его гибели, спустя года.. Консуэло по настоящему полюбила своего принца: она станет маленькой принцессой.
Консуэло верила, что её любимый вернётся и напишет для неё сказку: Маленькая принцесса.
Письма К. и Э., быть может, и есть такая сказка.
Хотите капельку мистики? Какая любовь без неё..
За две недели до гибели Экзюпери, Консуэло упала в их домике возле озера и сломала палец на руке.
И мне подумалось: а что.. если в момент крушения самолёта Экзюпери в море, тёмная трещинка на пальце Консуэло, идеально повторилась на пальце Экзюпери, как бы обвенчав их — навечно?
За три дня до гибели, Экзюпери писал ей: любимая, через три дня к тебе приедет мой друг и привезёт вести от меня..
В день смерти, звонок в дверь. Словно с того света.
И на устах незнакомого человека — нежность возлюбленного: его слова..- к ней.
Почти сюжет Ворона Эдгара По.
Боже, какая незначительная штука — смерть, перед возможностью, стать нежностью воспоминаний любимой женщины, обняв сердце женщины — изнутри.
Сердце женщины таинственней, чем самая далёкая звезда, и.. порой, что бы достучаться до него, открыть его тайну — нужно умереть.
Строка, как цветок на ладони письма.
Голос Маленького принца на холодной и далёкой планете:
В Вас есть та.. которую я люблю и радость от неё светит, как апрельская травка.
Лишь два человека на земле, во всей полноте, поймут эту таинственную строчку: Консуэло и.. мой смуглый ангел.
