К утру следующего дня оперативная группа уже наладила скрытую аппаратуру слежения по периметру села, зафиксировала температурные аномалии в районе памятника и провела первичный сбор воды из колодцев – ничего критического, но химический состав был… нестабильным. Особенно вблизи церкви и старого кладбища.
Официально группа представлялась как команда по "социально-культурному мониторингу из области". Жителям это ничего не говорило, но встречали без враждебности. Скорее – с тревожной настороженностью. Никто не задавал лишних вопросов, но каждый взгляд говорил: они знают больше, чем хотят сказать.
Первыми к группе подошли дети. Трое мальчишек лет восьми стояли на расстоянии, наблюдая, как Чернов крепил антенну на крыше старого клуба.
– А вы тут за ангелом? – выпалил один из мальчиков.– Дядь, а у вас рация настоящая? – Настоящая, – усмехнулся Чернов. – Шпионская. Чернов замер, повернулся.
– Ну как же… – ребёнок понизил голос, – который с неба спустился. Он на памятник похож. Только живой был. Говорят, он в церковь тогда заходил… когда гром был. И после него всё… – мальчик замолчал.– За каким ещё ангелом? Чернов задумался. Слишком много слухов для ребёнка.
Позже Логинов пошёл в сельскую лавку. Хозяйка – сухощёкая женщина в платке по имени Нина Петровна – продала ему хлеб и чай, но, увидев удостоверение, вдруг прошептала:
– Тот, кто победил. Но победа, милок, не навсегда. Я это во сне вижу.– Вы пришли, да? Наконец-то. – Простите? – Я видела, – её глаза затуманились. – В ту ночь. Он шёл по улице, и всё вокруг сияло. А потом пропал. – Кто «он»? Она вдруг сжала его руку.
– Поспешите. Пока ещё не поздно.
К вечеру один из оперативников, Сапрыкин, попытался заговорить с местным стариком у пруда. Тот долго молчал, потом сказал:
– Потому что птицы больше не поют у кладбища. Птицы – не глупее людей.– Здесь тьма уже бывала. А теперь она идёт снова. Только скрытнее. И злее. – Почему вы так думаете? В штабе группа начала составлять первый отчёт. В выводах значилось:
«Контакт с населением состоялся. Фоновая тревожность высокая. Почти все жители демонстрируют неформализованное знание событий, противоречащих реальной картине. Зафиксированы устойчивые мифы об ангеле-защитнике и возвращении зла. Местные готовы к противостоянию, но боятся».
Логинов подытожил:
– Эти люди помнят, что здесь было. Они ничего не забыли. И что-то уже началось. Только оно ещё в тени.
В штабе шел разбор вечерних отчётов. Карты с отметками наблюдений, аудиозаписи разговоров с местными, термограммы. Но всё упрямо сходилось в одну точку – памятник. Он стал эпицентром чего-то, что логика не объясняла.
– Значит, нужен кто-то, кто был здесь ещё до… – Логинов откинулся на спинку стула. – Старожил, кто всё это пережил.– Все они об этом памятнике говорят, – проговорил Сапрыкин, прокручивая записи. – Но ни у кого нет точной информации, кто его поставил и как. Только слухи и обрывки.
На следующее утро Логинов и Чернов отправились к женщине по имени Варвара, местной библиотекарше, с которой накануне установили контакт.
– Жив. Стар, но ясен умом. Живёт на окраине. К нему редко кто ходит. Боятся, говорят, он… не от мира сего стал.– Михаил. Батюшка наш, – сказала она, не дожидаясь их вопроса. – Он знает. Он был рядом, когда всё началось. – Он ещё здесь? – уточнил Логинов. Дом отца Михаила стоял чуть в стороне от села, утопая в высокой траве. На калитке висел деревянный крест.
Они постучали. Через минуту дверь открыл высокий седой мужчина в подряснике. Взгляд пронизывающий, словно видящий сквозь.
– Я знал, что придёте. После того, как он исчез, должно было начаться продолжение. За победой всегда приходит тишина. А потом – проверка.– Вы пришли. – Вы нас ждали? Он пригласил их внутрь. Комната была заставлена книгами, старыми иконами, старинными свитками и вырезанными вручную крестами.
– Всё, что можете рассказать о памятнике, – ответил Логинов.– Что вы хотите знать? – спросил Михаил. Старик молчал почти минуту, потом сказал:
– Я был его проводником. Я дал ему веру. А он дал нам шанс.– Это не памятник. Это печать. Пока она стоит – тьма связана. Но если её потревожить, если нарушить её покой – откроется то, что должно быть вечно закрыто. – Кто его поставил? – Ангел. Он был среди нас. Не образно – буквально. Его звали Андрей. Он не родился здесь. Он пришёл. Чтобы спасти. – И вы его знали? Сапрыкин переглянулся с Логиновым. Всё, что казалось байками – вдруг обретало структуру. Последствия реальных событий, скрытых под слоем страха, веры… и, возможно, правды.
Михаил встал, подошёл к окну, глядя в сторону памятника.
– Если вы пришли, значит, кто-то уже собирается его тронуть.
Он обернулся.
– Вы должны остановить их. Пока не поздно.
– Садитесь, – произнёс Михаил, пододвигая им стулья. – То, что я расскажу, не просто история. Это предупреждение. И, возможно, ваше единственное оружие.
Он закрыл глаза. Казалось, его лицо стало будто светлее, в нём появилось что-то вне времени. Голос стал глубоким, почти литургическим:
– Всё началось незадолго до жатвы. Мы тогда ещё не знали, что село давно попало под влияние… иных сил. Они проникли в сердца молодёжи, искривили душу. Но это было лишь начало.
– Тогда в село пришёл Андрей. Парень – шестнадцатилетний подросток на вид. Его привёл я. Представил как племянника, чтобы скрыть его истинную сущность. Он был… ангелом. Посланником самого Архангела Михаила.
– Откуда вы это узнали? – осторожно спросил Чернов.
Михаил открыл глаза.
– В полночь, однажды, в нашей церкви двери сами распахнулись. Всё внутри озарилось светом. Я был там. Я видел, как Архангел Михаил спустился в сиянии. И вручил Андрею свиток. В нём было сказано всё: о зле, которое пустило корни, о миссии Андрея и о том, что ему предстоит столкнуться с владыкой Тьмы.
– Да. Он был лишь сосудом, через которого проявилось древнее зло. Сектанты. Убийства. Ритуалы. Всё это мы видели. Всё это – было.– Владыка… это тот, кого вы звали Владиславом? Михаил поднялся, прошёл к буфету, достал свёрнутый в ткань предмет – небольшой свиток, ветхий, но уцелевший.
– Это копия того самого свитка. Оригинал исчез вместе с Андреем. Прочтите.
Логинов развернул его. Символы были древние, но на обороте была запись на церковнославянском:
"В час нужды придёт посланник Света. Он очистит землю от скверны. Но тьма вернётся, как только печать будет нарушена. Тогда же сойдутся армии. И будет битва – последняя. И тот, кто победит, будет править здесь тысячу лет."
Чернов посмотрел на Михаила.
– Значит… памятник – это и есть печать?
– Да. Он появился в тот день, когда Андрей исчез. Из золота, которого в наших землях не было и быть не могло. С небесной гравировкой. С тех пор – тишина. Но я знал, что это не конец.
Михаил посмотрел в окно.
– Я стар. Но ещё здесь. До конца.– Всё, что вам нужно знать, штабные, – это то, что всё, что вы считали мифом… действительно было. И возвращается. – А вы?.. – начал Логинов. Он сделал шаг ближе, будто передавая нечто невидимое.
– Вам придётся сделать выбор. Или вы будете просто наблюдать – или встанете на сторону Света. Потому что когда тронут печать… всё начнётся снова.
Утро в областном центре выдалось пасмурным. Небо было затянуто свинцовыми облаками, а город, казалось, затаил дыхание. Черный служебный внедорожник медленно свернул во двор здания областной администрации. В салоне – сотрудники оперативной группы, Логинов и Чернов.
На верхнем этаже, за массивной дверью кабинета заместителя губернатора по вопросам безопасности, их уже ждали.
– Проходите, – коротко бросил секретарь. – Вас ждут.
Заместитель губернатора, Андрей Витальевич Синявский, мужчина с холодным и сухим взглядом, не встал, когда оперативники вошли. Он только жестом указал на стулья напротив себя.
– Докладывайте.
Чернов молча достал папку, аккуратно положил её на стол и начал:
– Мы обследовали село, указанное в брошюре. Памятник ангела действительно существует. По сведениям местных, он был установлен пятнадцать лет назад. История, связанная с его появлением, уходит в глухую мифологию, но совпадает во многих устных рассказах.
Синявский нахмурился:
– Мифология?
Логинов вмешался:
– Тогда, пятнадцать лет назад, в селе, по словам жителей, произошло нечто. Сначала череда убийств, потом массовое исчезновение так называемых членов секты. После – вспышка непонятных явлений. Затем – "битва", которую многие описывают как настоящую войну между добром и злом. Наутро на центральной площади появился памятник – золотая статуя ангела с мечом.
– Кто установил?
– Никто не знает. Ни одна техника не зафиксирована, ни один свидетель не видел монтаж. Памятник стоит на месте без фундамента, но за полтора десятилетия не покосился ни на миллиметр. Состав – золото с необычными примесями. Мы направили образец в лабораторию – результаты не соответствуют никакому известному стандарту.
Синявский постучал пальцами по столу.
– Вы были у священника?
– Да, – подтвердил Чернов. – Михаил, бывший настоятель местной церкви. Сейчас очень стар, но в полном уме. Он рассказал, что пятнадцать лет назад ангел по имени Андрей, явившийся в образе подростка, сразился с силами тьмы, возглавляемыми неким Владиславом. По его словам, после победы была поставлена статуя, чтобы удерживать зло. Пока памятник стоит – тьма не вернётся.
– Звучит как фольклор, – сухо заметил Синявский. – Но вы ведь не поэтому пришли с таким лицом.
Логинов кивнул:
– Мы нашли и другое. Село живет будто в изоляции. Люди неохотно говорят. Однако есть признаки того, что кто-то пытается возобновить деятельность прежней секты. И похоже, памятник привлёк внимание не только наше.
Синявский встал, подошел к окну и долго смотрел вниз.
– Я прикажу создать межведомственную рабочую группу. Памятник берём под наблюдение. Село – под неофициальный контроль. Отчёты – напрямую мне. Никакой утечки информации.
Он обернулся:
– Приготовьтесь к возвращению. Будете на месте, когда начнутся действия.
Логинов и Чернов молча кивнули.
Когда они покидали кабинет, воздух за их спинами будто потяжелел. Через пятнадцать лет старое зло снова начинало шевелиться.
Губернатор Олег Алексеевич Вершинин медленно закрыл дверь кабинета, оставшись один. За его спиной – тяжелый шелест занавесок, приглушённый шум кондиционера и тонкий запах дорогого кофе, стоявшего в чашке у края стола. На мгновение он замер, глядя на брошюру с изображением памятника ангела, что так странно и вызывающе стоял в заброшенном селе, будто издеваясь над самой системой власти.
Он не мог понять – почему такая ценность, почти тонна золота, по словам экспертов, до сих пор не конфискована ни как культурное наследие, ни как стратегический ресурс? Почему никто не занёс его в федеральный реестр? Почему это "ничейное" богатство стоит в глухом селе, охраняемое бабками, церковниками и устными легендами?
"Какого чёрта они его не сдали?" – мысленно раздражённо бросил он.
Олег Алексеевич сел за стол, с усилием опускаясь в кожаное кресло. Разум, привыкший к финансовым схемам, политическим играм и аппаратной борьбе, уже начал выстраивать цепочку.
– Значит, пятнадцать лет назад была какая-то заварушка… – бормотал он, барабаня пальцами по столешнице. – Убийства, фанатики, ангелы… Кто в это поверит? Но золото… золото – это факт.
Он взял в руки фотографии – блеск статуи под солнцем был неоспорим. Никакой окрас, никакой сплав не мог создать такую игру света, кроме одного – чистейшее золото с неизвестной примесью, делающей его практически нетленным.
«Если бы эта штука стояла в музее… или лучше – в областной казне…», – мелькнула мысль.
О проекте
О подписке
Другие проекты