Читать книгу «Рудольф. На основе реальных событий. Часть 2» онлайн полностью📖 — Антона Сасковца — MyBook.

– Из лесу, вестимо… – Лазуткин фыркнул, вошедшие засмеялись.

– Ну хорошо, только чтобы без излишеств, – Рудольф строго посмотрел на вошедших. – И после полуночи всем разойтись…

…Вышло, однако, немного иначе. По случаю праздника в штаб пригласили жен, нескольких раненных авиаторов из ближайшего госпиталя. Народу набилось много, было душновато. Курить Рудольф заставил всех на улице – иначе в штабе было бы совсем не продохнуть. Были танцы, смех, пожелания близкой победы Революции. Расходиться никак не хотели, хотя Рудольф строго сказал: утром подъем по расписанию. Пусть и праздничный день, все равно работы запланированы.

Они с Лазуткиным договорились изначально: обойтись без алкоголя. Однако кто-то спирт все же пронес, по крайней мере Рудольф отметил, что у некоторых бойцов отряда румянец стал сильнее и глаза заблестели. Впрочем, пока все было прилично, и они с удовольствием танцевали с Надеждой под патефон и, как и на прочих балах, были лучшей парой. Однако потом в углу раздались громкие крики, и Рудольф, оставив Надежду под присмотром Ефимова, бросился туда.

– Ты же боец революции, как ты мог нарушить дисциплину?! – Раскрасневшийся Лазуткин стоял перед незнакомым военным – вероятно, из раненных авиаторов.

– Я за Революцию кровь пролил, а ты, шкура, мне выпить не даешь? – Военный побагровел, полез за пазуху и вытащил наган. – А ну, кто тут коммунисты? Ко мне, сейчас заарестуем этого пособника белых…

Видно было, что пьяный гнев застилает ему и глаза, и разум. Однако выстрелить не успел: на него накинулись сразу же несколько человек. Наган отобрали, руки скрутили – благо сопротивляться он не мог.

– Под арест. – Рудольф мрачно смотрел на поднявшегося военного. Потом обвел глазами остальных. – Все, расходимся. Утром разберемся.

Он развернулся и пошел к Надежде, которую нужно было проводить домой. За спиной загомонили, патефон выключили и стали расходиться. Рудольф думал, как ему быть. С одной стороны, нападение на комиссара, да еще при всех – не шутка. С другой стороны – этот подгулявший недолеченный боец тоже ведь авиатор. Раздувать скандал стоит ли? Он решил отложить эти мысли наутро: проспится в холодном, тогда и говорить имеет смысл.

Наутро к Рудольфу в штаб пришел летнаб Дмитриев, тоже из раненых, который бросился на скандалиста первым. За его спиной маячил телеграфист Трифонов.

– Товарищ Калнин, за Никитиным мы… – Денисов явно был смущен, но держался спокойно. – Вы уж простите его, не держите зла на человека.

– А на комиссара с оружием в руках нападать, значит, нормально?

– Да он с непривычки перебрал…

Рудольф распорядился привести Никитина, а сам посмотрел на Лазуткина:

– Ну а ты что скажешь?

Тот махнул рукой:

– Да с кем не бывает? Отпустим?

– Нет, так не пойдет, – Рудольф покачал головой. – Давай-ка все честь по чести организуем…

Наблюдатель 23-го авиаотряда Дмитриев

1 января 1920г №60 г. Тула

Командиру отряда

Рапорт

Согласно Вашего предписания от 1 января под моим председательством было расследовано дело по обвинению тов Никитина: об публичном оскорблении и угрозе оружием комиссару, о незаконной попытке арестовать комиссара и о внесении дезорганизации в среде красноармейцев отряда. Во время расследования тов Никитин признал себя виновным и просил следственную комиссию ходатайствовать перед Вами и комиссаром об освобождении его из-под ареста.

Председатель комиссии: летнаб Дмитриев

Члены: В. Попик, И. Денисов

Вот на этот рапорт Рудольф с облегчением наложил резолюцию:

Освобождаю с условием отдачи на поруки тов Дмитриеву и тов Трифонову 1-1-20 г. Калнин

1920. Тула

– Поедешь со мной вагон смотреть? – Рудольф хитро подмигнул Надежде. В изящной шубке, шапке и меховой муфте девушка смотрелась удивительно свежо. День был солнечный и яркий, искристый снег блестел вокруг. На щеках у нее играл румянец, в глазах плясали бесенята.

– Мне домой пора, – Надежда улыбнулась. – Так что, если только быстро.

– Тогда вперед, – Рудольф улыбнулся, позвал шоффера, они сели в недавно полученный отрядный «Пежо» и поехали на станцию.

Эшелон отряда состоял пока что из двух вагонов третьего класса, одного полноценного грузового вагона и нескольких теплушек, одна из которых была переделана под кухню. Открытые платформы обещали дать чуть позже. Рудольф старался как можно скорее подготовить отряд к отправке на фронт – и в то же время не мог себе представить, как будет теперь жить без Надежды. Оставалось две, максимум три недели, и они уедут. Нужно было на что-то решаться, но родители все так же были против их брака.

Подойдя к вагону-кухне, Рудольф обомлел. Дубровский не соврал: рисовать он и вправду был горазд. Правда, на радость комиссару Лазуткину, про авиаторов и номер отряда не было указано ничего. Зато во всю высоту вагонной стены была нарисована картина в стиле окон Роста. Первой в глаза бросалась хищная птица – то ли сокол, то ли еще кто похожий – на фоне ярко-голубого неба. Под птицей были полные хлеба поля, а ниже и левее – другой хищник, явно атакованный и сейчас беспомощно падающий на землю спиной вперед. Надо полагать, имелась в виду белогвардейская авиация.

Ниже падающей птицы на земле присутствовал некто в темной шляпе и темном же одеянии, больше всего похожий на испуганного горожанина. Впрочем, поскольку был он бледен и толстощек, то, вероятно, изображал собою побежденного буржуя. Справа и ниже сокола стоял, вдохновленно подняв руку к небу, рабочий с засученными по локоть рукавами. В руке у него был свиток – вероятно, Декрет Реввоенсовета. Почему-то в другой, опущенной руке, он держал открытый пустой мешок. Вероятно, оттуда выпустил сокола? А может быть, решил собрать немного хлеба? Это оставалось загадкой.

Наконец, справа от рабочего был… Сначала Рудольф решил, что это свободный крестьянин. Почему-то находился он не в поле, а в холмах, переходящих в невысокие горы, имел длинную бороду, усы и в заключение всего одет был в белую рубаху ниже колен, шаровары и черную меховую шапку из каракуля. В руке же он держал длинную палку с загнутым концом.

– Как ты думаешь, это пастух? – Рудольф показал на фигуру и покосился на Надежду.

– Похож… Это кто-то из твоих бойцов рисовал?

– Да, Николай Дубровский… Вообще он электрик, но видишь, талант в нем… – Рудольф хмыкнул. – Может быть^ художником станет, после войны.

– А где ты сам будешь жить?

– Ну пойдем посмотрим… Только там пока что холодно.

Кивнув часовому, Рудольф поднялся в штабной вагон и открыл дверь пассажирского купе. Здесь было чисто, но знобко: вагон пока что не топили. Однако в окно вагона лился солнечный свет, и потому тут было теплее, чем на улице.

– Иди сюда. – Надежда села на полку. Рудольф уселся рядом. Ее лицо оказалось близко, совсем рядом, и он решил не сдерживать больше переполнявших его чувств. Они целовались исступленно, страстно, ее запах кружил ему голову. Но, конечно, рук Рудольф не распускал: не время, да и не место. Наконец, слегка задыхаясь, Надежда отстранилась.

– Значит, если мы поженимся, я смогу поехать тут с тобой?

– Да, Адюся, сможешь. – Он только недавно стал называть ее этим ласковым именем: почему-то она не любила имя Надя. – А как же родители?

– Я… Говорила с мамой… Рассказала про то, как вас кормят, про деньги… Про то… – Тут она запнулась. – Про нас. Мама же цыганка, по-моему, она мне даже позавидовала.

– И они не настаивают на венчании?

– Она еще не говорила с папой. Но… В общем, вечером они ждут нас с тобой для разговора. Вдвоем…

– А ты согласна ехать со мной? Стать моей женой?

– Да. – В серо-голубых глазах словно плясали искорки. – Если ты научишь меня стрелять. И летать на самолете!

– Обещаю, – Рудольф рассмеялся и прильнул к ее губам…

– Сто пятьдесят рублей за летный час?..

– Да. И двести – за пуд бомб. И сотню за пуд литературы. Ну и спирт, конечно… Помогает.

– Неплохо. – Михаил Иванович Феофилов, усмехнувшись, прошелся вдоль пианино, потом остановился, опираясь на него и внимательно глядя на Рудольфа. – Про сорок восемь яиц в неделю я тоже уже наслышан… Пусть и на бумаге, все равно приятно. Солидно… А ну как собьют тебя?

– Не собьют, – Рудольф улыбнулся. – Под Ригой немцы не сбили. Сейчас тем более не собьют.

– А венчаться не желаете, значит? – Он с укором взглянул на дочь и покачал головой. Все же он был регентом в церковном хоре, атеизма не понимал и не одобрял. – Какие вы, право, странные, молодое поколение…

Надежда вскинулась было, но мать положила ладонь ей на предплечье, и девушка ничего не ответила. Повисла пауза, которую нарушало только тиканье напольных часов в углу. В комнате пахло свежими тульскими пряниками и чаем.

– Безопаснее, чем со мной, ей нигде не будет, – Рудольф покачал головой. – Штабной вагон всегда в тылу. Вокруг всегда охрана. Авиация – это самое надежное подразделение в армии, у нас и люди соответствующие подобраны. И, конечно, прокорм у нас всегда получше…

– Это сейчас, война не вечно будет, – Михаил Иванович махнул рукой. – Ты дальше смотри. Никогда офицерские жены не были богатыми. Коли ты не генерал, конечно. Только для генерала двух классов даже в вашей Красной армии маловато будет.

– Я пойду учиться, – Рудольф был серьезен. – Сам хочу. После войны.

– А что родители твои скажут? – Михаил Иванович прищурился. – Латыши-то? Скажут небось, что цыганка парня увела? Они-то знают хоть?

Рудольф покраснел. Да, конечно, мама может быть против. Как была против Августа. Хотя Адюся – городская, из приличной семьи. Зато папа наверняка поддержит и поймет.

– Сестре напишу, – Рудольф пожал плечами. – Возможности знакомиться нету все равно…

– Эх, молодежь, молодежь, – Михаил Иванович снова покачал головой. – Ну ладно, а как ты докажешь, что не женат?..

…Девушка в ЗАГСе с интересом смотрела на бумагу, которую перед ней положил Рудольф. Это была справка из отрядной канцелярии, которую они составили вместе с Леонидом Ефимовым:

Р.С.Ф.С.Р, командир 23-го авиационного отряда. По части строевой. Января 23 дня 1920 г. №141.

Город Тула.

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Сим удостоверяется, что гражданин Рудольф Михайлович Калнин родился в гор. Пскове в 1890 году марта месяца 16-го дня старого стиля, состоит на должности командира 23-го Авиационного отряда и, по имеющимся сведениям, в браке не состоял и не состоит.

Настоящее удостоверение выдается на предмет предъявления на бракосочетание с девицей гор. Тулы Надеждой Михайловной Феофиловой, изложенное подписями и приложением советской печати свидетельствуется.

Врид Командира отряда, Красный Военный летчик Ефимов

Врид Военкома Дубровский

Делопроизводитель отряда Василевский

– А Надежде Михайловне сколько лет? – спросила она, внимательно глядя на смущенную Надежду.

– Семнадцать, – Рудольф усмехнулся. – Родители согласны.

– Я должна уточнить у начальства… Вы знаете, нужно же еще месяц подождать…

– Мы уезжаем через неделю, – Рудольф внимательно посмотрел на девушку и поднял с пола мешок, слегка звякнувший стеклом. Девушка внимательно посмотрела на мешок, потом на Рудольфа. – На фронт. Нужно, чтобы нас поженили тридцатого января…

За столом сидели чинно: Рудольф с Надеждой, напротив них Михаил Иванович с Елизаветой Константиновной. Сбоку разместились двоюродный брат Надежды Александр и свидетель Рудольфа – Леонид Ефимов. Лучшая подруга Екатерина, которая должна была стать свидетельницей Надежды на свадьбе, сейчас металась в горячке дома – ее свалила испанка.

– Ну что же, дети, – Михаил Иванович говорил грустно и немного торжественно. – Не думал, что так рано дочь моя выпорхнет из родительского гнезда. Быстро оперилась, да, видимо, время сейчас такое. И жениха нашла под стать себе – летуна, настоящего героя.

Надежда посмотрела на Рудольфа, на колечко на пальце, снова на Рудольфа и улыбнулась. Отец продолжал:

– Мы жили в иное время, и, конечно, все у нас было не так суматошно, – Тут Надежда прыснула, а Елизавета Константиновна спрятала улыбку. Историю о том, как Михаил Иванович, будучи ювелиром по наградному оружию, выкупал жену-цыганку за драгоценные камушки из табора, а потом крестил, Рудольф уже знал. Михаил Иванович вздохнул и покачал головой: – Какие вы, право, странные…

Он еще раз вздохнул. Стер слезу, блеснувшую в уголке глаза, и продолжал:

– Главное, дети, живите в мире и в уважении. Помогайте друг другу, цените каждую минуту совместного труда. И помните: такое счастье, как у вас, только раз в жизни случается. Берегите его… Дай Бог…

…Когда они закрыли дверь командирского купе и сняли верхнюю одежду – она шубку, а он шинель, раскрасневшаяся Надежда повернулась к мужу:

– Теперь здесь можно раздеваться?

– Теперь здесь можно все, Адюся, – Рудольф обнял молодую жену, и губы их встретились в долгом и страстном поцелуе. Чувствуя, что страсть сейчас возьмет свое, он отстранился только на мгновение: – Только давай погасим лампу, а то часовому все будет видно…

В вагоне было тепло и тихо. Надежда спала у него на плече. Полка была узкой, но Рудольф ни за что на свете не выпустил бы ее сейчас из своих объятий. Глядя в потолок, он пытался расставить свои чувства по местам. Удивительный покой от того, что она была рядом – вся целиком, прильнувшая к нему и тихонечко посапывавшая. Он понимал, что целиком отвечает за нее, и это почему-то тоже несло ему душевный покой. Он был дома, хотя домом этим стало убогое купе в вагоне третьего класса на запасных путях станции Тула. Дома, потому что рядом была она.

Но он еще и командир авиационного отряда, который уже завтра отправится на юг – на фронт. И он не имел права сейчас думать только о том новом, что наконец полноценно вошло в его жизнь. Он должен был еще раз учесть тысячу мелких деталей, построить план на завтрашний день, все еще раз проверить. Потому что послезавтра эшелон уже будет в пути…

Командиру 23-го Авиационного отряда

Жены красноармейца вверенного Вам отряда Казимира Пелецкого Эмилии Пелецкой

Заявление

Ввиду доможительства моего в отряде и работая на пользу отряда, хотя не в целом, но в достаточном числе военнослужащих отряда и ввиду сложившихся обстоятельств, мне приходится покинуть отряд, что мне крайне не хотелось бы. А посему я обращаюсь к Вам с просьбой, не найдете ли возможным оставить меня в отряде на какой-либо должности, хотя бы повара на кухне, труд, который самый подходящий для женщины.

Просительница Пелецкая.

31 января 1920 года гор. Тула

– Что думаешь, комиссар? – Рудольф задумчиво посмотрел на Лазуткина.

– Она готовить не умеет. Разговоры одни. И повар у нас есть, – Лазуткин внимательно просматривал бумаги, откладывая те, что после можно будет сжечь. – Разве что помощницей приставить…

– Пусть до Харькова едет. А там посмотрим, – Рудольф покачал головой. – Не возьмем ее, разговоры пойдут: командир мол жену везет, а другим как же…

– У Егорова жена едет, – Лазуткин стал загибать пальцы. – У Богданова. У Сидорова. У Попика… А твоя Надежда, если что, Василевского подменит. Не переживай.

– Пелецкий этот моторист хороший, молодой, конечно. – Рудольф был задумчив. – И брат его в отряде служил, сейчас уже летную школу закончил… Ну ладно, пусть едет пока.

И он поставил на бумаге резолюцию: «К делу».

1
...