Глава четвёртая,

из которой читатель узнает о стратегическом значении сметаны, увидит поучительный пример беспечного отношения к острой пище и убедится в том, что наличие алкоголя в крови не влияет на уровень воды в море

На улице было не так душно, но так же жарко. Солнце добротно заливало всю округу лучами. На пальмах весело щебетали птички. Прибой, который, по идее, должен был нас умиротворять, не справлялся со своей задачей. Мы решительно шагали по траве. Вчера, в темноте, нам не удалось рассмотреть отель. Но сейчас нам хватило одного взгляда, чтобы разобраться, где здесь что: на первом этаже центрального дома была кухня, а на втором обитало само семейство хозяев.

К дому примыкала терраса со столиками, где хозяева подавали еду за отдельную плату. За одним из столиков завтракал крохотный смуглый мужичок. Он смотрел в плазменный телевизор, который показывал что-то очень странное и на тайском языке. На экране бегали крохотные смуглые дяденьки с пистолетами и куда-то стреляли, а оттуда кто-то отвечал им взаимностью. Каждое движение, эмоцию и реплику героев сопровождали звуковые эффекты. Это выглядело, как сериал «Улицы разбитых фонарей» в исполнении «Шоу Бенни Хилла».

Как только мы вошли на террасу, Макаров бросился к небольшой стойке в углу, стукнул по ней кулаком и потребовал сатисфакции. К слову, за стойкой было пусто. Обернувшись к нам, Миша заскрипел зубами. Когда он в гневе, лучше быть начеку, поэтому мы держались на двойном расстоянии вытянутой руки. Или на расстоянии двойной вытянутой руки, если хотите.

В этот момент за спиной Макарова появился всё тот же мужчинка. Как он там возник, я не заметил, мистика какая-то. Выглядел он как безбородый гномик. Одет просто – футболка и брюки. Шрамов и особых примет не наблюдалось. Глаза, посаженные со щадящей глубиной, смотрели на нас с ленинским прищуром. Типичный таец. Насладившись эффектом от своего появления, он скорее на сломанном, чем на ломаном английском спросил, в чём дело. Миша энергично ответил на таком же английском. У обоих в словарном запасе было по тридцать слов, десять из которых, к счастью, совпали. Ниже я приведу русский перевод их беседы, сохранив всю глубину мысли.

– Зачем нас плохо селить?

– Вчера вы так хотеть.

– Я вчера спать и не говорить.

– Так ваш друг говорить.

– Какой такой друг?

– Круглый рука.

– Этот сказать? – Обернувшись к Лаптеву, Макаров процедил сквозь зубы на таком же английском: – Серёжа, ты не уходить, моя говорить, потом тебя бить. Понимать меня? А ты, Тёма, Серёжу держать! А не то тебя тоже бить! – после чего Миша опять обернулся к тайцу.

– Я заказать пять звёзд. Суперотель на Пхукет.

– Пхукет далеко.

– Что ты сказать?

– Пхукет далеко, это Панган.

– Это Таиланд?

– Это Таиланд, остров Панган.

– Моя о***ть!

– Моя понимать.

– И как теперь быть?

– Тебя поменять.

– Меня поменять?

– Я много иметь. Другой дом ходить, тебя поменять.

– А-а-а. Там геккон не ходить?

– Не ходить.

– И слон не стоять?

– Слон уходить к себе и спать.

– Тогда посмотреть.

Мы отправились «другой дом ходить». Шли друг за другом: хозяин бунгало, Михаил, я и Сергей. «Другой дом» оказался премилым бунгало с исправным кондиционером, огромной двуспальной кроватью и холодильником. В ванной не было гекконов, а слон ушёл на обед. Сергей решил уточнить, кто будет убирать жилище за неимением гекконов. Хозяин уверил, что у него есть немало рабочих рук, принадлежащих его многочисленным детишкам. На том и порешили. Но как спать на одной кровати? Сергей, в свойственном ему минимализме, предложил лечь валетом. А где будет лежать третий? Поперёк?!

– Чуваки, я хочу сказать о недостатке, из-за которого мы не можем спать вместе, – патетически воскликнул Михаил.

Сергей предположил:

– Ты мочишься во сне? Это не критично. Со мной тоже иногда такое случается. Вернее, случалось. Главное, принимать себя таким, какой ты есть!

– Нет, мочусь я наяву. А во сне я храплю.

Тоже мне, тайна. О Мишином храпе ходят легенды, и это не преувеличение. Во сне он издаёт такой звук, по сравнению с которым скрип мокрого пенопласта по стеклу кажется песенкой райских птичек. Кроме того, Михаил во сне часто вскрикивает, машет руками и скрипит зубами. Видимо, в этот момент ему снятся клиенты. Чтобы спать рядом с ним, нужно быть либо в стельку пьяным, либо глухим. Поэтому Светик перед сном всегда вставляла в уши заглушки, надевала наушники и уходила в другую комнату.

Аргумент Михаила был принят. Надираться каждый вечер до бесчувствия мы не собирались, тем более что дешевле было снять ещё один домик, по соседству. Что мы и сделали. А чтобы сэкономить деньги друга, мы с Сергеем согласились спать на одной кровати. Войдя в наше бунгало, я всё-таки решил уточнить насчёт его недуга:

– Сергей, а когда с тобой последний раз случалось?.. Ну… Ты понял, о чём я…

– А-а-а. Не переживай, это бывает только в полнолуние. Или если кто-то громко хлопнет в ладоши.

Не могу сказать, что его фраза меня успокоила.

* * *

Что делает отдыхающий после того, как поселился? Правильно, изучает близлежащую территорию. Первым делом надо узнать, где находится пляж и ресторан. Лучше начинать с пляжа, потому что после ресторана изучение территории может временно прерваться. Наскоро подкрепившись на террасе континентальным завтраком, мы отправились на пляж. За неимением шорт и футболок, завернувшись в полотенца, совсем как махровые буддисты. Кстати, почти все тайцы исповедуют буддизм, поэтому они такие улыбчивые и дружелюбные. В нашей стране буддисты не такие улыбчивые. Видимо, климат влияет.

Десятиметровый путь к побережью остался позади, и пока мои друзья побежали к воде, я сделал паузу и огляделся. «Отдых не терпит поспешности. Сначала запомни, где туалет, а потом покупай чебуреки и бросайся в море», – учил меня когда-то отец на одесском пляже «Лузановка». Предо мной простиралась полоса песчаного пляжа, которую ежесекундно целовали волны Тихого океана. Солнце светило с тропической щедростью. Пальмы занимались фотосинтезом. Немногочисленные туристы покорно лежали на шезлонгах. Запах моря ласкал ноздри.

– Эй, Ёлкин, давай скорее! Что ты в носу ковыряешь? – обернувшись на бегу, прокричал мой сосед по бунгало.

– Мне надо акклиматизироваться!

– Может, за термометром сбегать? Узнать, на сколько градусов вода прогрелась?

– Лаптев, оставь меня в покое, я сейчас!

Хохоча, Макаров и Лаптев вбежали в воду. Вернее, Сергей вошёл, а Миша вбежал. Вообще, по тому, как человек входит в воду, можно угадать его характер, знак зодиака и жирность молока, которое он пьёт. Одни ступают в воду потихоньку, будто перед ними не морская вода, а, как минимум, соляная кислота. Другие с криками вбегают в море, высоко задирая ноги, как лягушки-спринтеры, и через несколько шагов шумно ныряют.

Михаил принадлежал ко вторым. Взяв низкий старт, он совершил разбег и нырок. Раздался бурный всплеск и тихий мат. Весь пляж обернулся, чтобы увидеть удивительную картину: океан Михаила не принял. Его тело скрылось под водой лишь наполовину, причём в продольном сечении. Синие семейные трусы в белоснежную ромашку пузырились на ветерке. В сочетании с трусами сочные выражения Михаила Матвеевича отбрасывали нашу цивилизованную страну обратно в Средневековье, к чуме и дыбе. Я не стану пересказывать вам его речь. А тем, кто хочет освежить в памяти некоторые обороты, рекомендую бросить себе на ногу пудовую гирю с высоты 87 сантиметров, но никак не меньше, – эффект будет не тот. Отдав дань богам словесности, Михаил встал на ноги. Вода закрывала их ровно на такую высоту, до которой достаёт верхний край носков. Очень коротких носков, сползающих на пятку.