Антонио, не колеблясь ни секунды, ответил:

– Естественно, Фелиппе! Чем правда отличается от лжи? Это ведь именно мы, люди, навешиваем ярлыки, а истина – она одна. В Ватикане прибавится еще одна тайна, и что с того? В отличие от других кардиналов, у меня имеется тайное оружие – ты. Я не сомневаюсь, что в стенах Ватикана завелся страшный человек, который не остановится ни перед чем, в том числе и перед убийствами. Цель его представляется мне понятной: он хочет или сам стать папой, или возвести на престол своего кандидата. И ты воспрепятствуешь этому, Фелиппе!

– Я? – вырвалось у меня. – Но Антонио, ты переоцениваешь мои силы...

– Только не говори в который раз, что ты обыкновенный сельский священник из далекой страны, – усмехнулся Антонио. – Никто в суматохе, связанной с погребением Адриана и подготовкой к конклаву, не обратит на тебя внимания. Я подпишу пропуск, предъявив который ты сможешь беспрепятственно передвигаться по Ватикану. Твоей задачей, Фелиппе, является не только узнать, что же на самом деле произошло в ночь на четвертое августа в Кастель Гандольфо, но и выяснить, почему и, главное, кем это было совершено. Мы должны помешать ему!

Ну да, подумал я, помешать ему, чтобы открыть дорогу к престолу самому Антонио. Увы, мой брат желал узнать имя убийцы вовсе не для того, чтобы передать его в руки правосудию или помешать преступнику занять папский престол, а с одной-единственной целью: устранить конкурента и, презентовав убийцу кардинальской коллегии, сделать себя единственно возможным кандидатом.

– Поэтому, дорогой брат, ты немедленно займешься расследованием! – постановил Антонио. Он уже не просил меня, не взывал к совести или к рассудку, а принял решение.

– Ну что ж, Антонио, – произнес я смиренно, – я не могу противиться воле кардинала и возьмусь за расследование. Но ты должен сделать так, чтобы я имел возможность побеседовать с кардиналами и прочими подозреваемыми.

– Они и так все в Риме, – быстро ответил Антонио. – И никто не посмеет отказать тебе в разговоре, ведь тогда он даст повод подозревать себя в причастности к неслыханным преступлениям.

– У меня будет только одна просьба, Антонио, – сказал я. – Обещай мне, что все, что я сумею узнать, станет достоянием гласности. Ты не должен замалчивать правду!

– Конечно, конечно, Фелиппе! – чересчур быстро согласился Антонио. – Когда я... Вернее, я хотел сказать, если я стану папой, то изменю стиль общения Ватикана со средствами массовой информации. Принимайся побыстрее за расследование!

Он подошел к столу и подал мне бланк из рельефной бумаги со своим кардинальским гербом и с витиеватой подписью. Это был пропуск на территорию Ватикана и требование ко всем служащим отвечать на мои вопросы.

Антонио на прощание обнял меня и сказал:

– Я договорился, что ты будешь обитать неподалеку отсюда, на Виа ди Мосеррато, там располагается Латиноамериканский колледж, где живут и обучаются священники с нашего континента.

Он проводил меня до дверей. Обернувшись, я заметил хитрый взгляд секретаря Антонио. Наверняка он, несмотря на старания моего брата, подслушал наш разговор. И я сам сформулировал очередное ватиканское правило: здесь даже у стен имеются уши.

Покинув здание, в котором располагалась папская комиссия по Латинской Америке, я попал на площадь Святого Петра, заполненную паломниками со всего мира. К счастью, такого небывалого, воистину вавилонского столпотворения, как после кончины Иоанна Павла II, сейчас тут не наблюдалось: папу Адриана паства любила и уважала, в особенности в его родной Голландии и в Риме (впрочем, римляне любят и уважают любого папу), но за пределами Европы он был плохо известен. За годы своего понтификата он совершил всего несколько поездок, а в Южной Америке так и не побывал.

Я ничем не выделялся из пестрой толпы, в которой то и дело мелькали черные сутаны католических священников, именуемых римской детворой «bagarozzi», то есть навозными жуками.

Итак, я получил новое задание – расследовать обстоятельства смерти папы Адриана и установить, кто же скрывается за попыткой убийства кардинала Антонио делла Кьянца. Вероятнее всего, действовал один и тот же человек, а если же это были разные личности, то цель у них была едина. Мне не хотелось думать, что в Ватикане промышляет сразу несколько не связанных друг с другом убийц: все же речь идет о резиденции папы римского, сосредоточении святой власти, а не о квартале, где обитает всякий сброд! Хотя кто знает...

В Риме я бывал достаточно часто и без труда ориентировался в «вечном городе». До Виа ди Мосеррато я добрался пешком. Латиноамериканский колледж помещался в трехэтажном каменном здании, огороженном высоким чугунным забором, за которым глазам открывался тенистый сад. Я нажал кнопку звонка, и через минуту из дверей колледжа показалась сгорбленная фигура старика, облаченного в черное.

Старик, выполнявший функции привратника, провел меня по большой дубовой лестнице, ступени которой неистово скрипели, на второй этаж. Выкрашенные серой краской стены были увешаны картинами на святые темы, фотографиями покойных пап и распятиями.

Мы подошли к массивной резной двери, раскрыв которую привратник и я оказались в кабинете ректора колледжа. Это был невысокий полноватый священник с совершенно лысой головой и с проницательными серыми глазами навыкате. Его звали отец Диего Кортес, он был родом из Аргентины и занимал должность ректора в течение последних двенадцати лет.

Отпустив мановением руки привратника, отец Диего заключил меня в объятия и, указав на большой портрет моего брата Антонио, висевшей на стене, заметил:

– Для нашего колледжа, брат, большая честь принимать вас в своих стенах!

Вот и еще одна ватиканская истина: слухи разносятся здесь со скоростью лесного пожара. Путешествие от площади Святого Петра до колледжа заняло у меня не больше получаса, а ректор уже в курсе происходящего. И я уверен, что Антонио не говорил с ним на эту тему.

– Благодарю вас за то, что предоставили мне крышу над головой, – сказал я.

Отец Диего понимающе улыбнулся и произнес:

– Не мог же я отказать вашему достопочтенному брату, кардиналу делла Кьянца!

В его сладких речах я уловил тонкую насмешку. Хм, а отец Диего совсем не так прост, каким пытается прикинуться! Хотя иначе и быть не может – в противном случае его вряд ли бы сделали главой колледжа.

– Мы приготовили для вас одну из гостевых комнат, – сказал ректор. – О вашем багаже можете не беспокоиться – его уже к нам доставили.

Путешествовал я налегке: небольшой чемодан, вместительный рюкзак и портфель с переносным компьютером, без которого я был, как без рук, – вот и все мои вещи.

– Понимаю, что вы наверняка устали после долгого перелета. И после не менее долгого разговора с его высокопреосвященством, вашим братом! – Помолчав, отец Диего дипломатично заметил: – Ваше имя, брат, хорошо известно в ватиканских кругах. Некоторые из проведенных вами расследований стали легендарными, ведь вы предотвратили несколько крупных скандалов, которые могли бы вылиться в многомиллионные иски...

Я понял, что действовать инкогнито не получится. Ну что ж... Считается, если враг предупрежден, то он вооружен. Я так не думаю. Тот, кто замешан в преступлениях, должен чувствовать себя не в своей тарелке, узнав, что я прибыл по его душу. Страх спровоцирует ошибки, которые помогут мне выйти на убийцу.

– А правда, что папа Адриан умер не своей смертью? – понизив голос, спросил отец Диего. – Брат, не томите меня! Об этом только и говорят!

– Что же об этом говорят? – спросил я.

Ректор в замешательстве развел руками:

– Вроде бы статс-секретарь под страхом отлучения от церкви запретил разглашать все то, что имело место в первые часы после смерти святого отца. Давайте я покажу вам комнату!

Он провел меня по длинному темному коридору, мы поднялись по крутой лестнице на третий этаж, снова прошли по коридору и оказались перед деревянной дверью. Комната больше напоминала монастырскую келью – узкая кровать, табурет, старинный платяной шкаф и небольшой письменный стол. Я заметил большой черный телефонный аппарат, на стене – обязательное распятие, на подоконнике – Библию. К комнате прилегало крошечное помещение, в котором имелись умывальник, душевая кабинка, более похожая на вертикально размещенный гроб, и унитаз.

– Привратник занесет вам ключ от колледжа и вашей комнаты, – сказал отец Диего. – Ведь вы, предположу, будете находиться большую часть времени вне пределов этих стен?

– Брат, а кто сказал вам, что папа Адриан умер не своей смертью? – спросил я.

Ректор, не смотря мне в глаза (привычка истинного иезуита!), быстро ответил:

– Об этом многие судачат. Я уже и не припомню точно, кто именно мне рассказал.

Он подошел к двери и вдруг обернулся. Пристально посмотрев на меня, он со странной улыбкой произнес:

– Брат, несомненно, вы взвалили себе на плечи благородную миссию. Но подумайте – по силам ли она вам? Правда, в особенности в слишком больших количествах, может, как и сильнодействующее лекарство, привести к страшным последствиям.

– Что вы хотите сказать? – произнес я.

Ректор стушевался:

– О, только напутствие, не более того! На вашем месте я бы не стал вмешиваться в ход событий. Если произошло то, что произошло...

– А что произошло? – перебил я, но отец Диего сделал вид, что не расслышал вопроса.

– На то имеется воля Господа! – завершил он свою мысль. – И не нам, брат, противиться желаниям Всевышнего. Так что хорошенько подумайте – следует ли ставить под удар себя и свою репутацию. Мы ужинаем в шесть вечера!

Ректор удалился, а я, опустившись на кровать и уставившись в окно, выходившее в сад, думал, получил ли я только что завуалированную угрозу. Отец Диего – мелкий винтик, инфузория-туфелька в ватиканской иерархии, и сам бы он никогда не решился запугивать меня. Если он делает это, то наверняка по наущению кого-то свыше. А значит, кто-то меня в Ватикане боится. Эта мысль порадовала: враг знает, что со мной шутки плохи. И он опасается того, что я докопаюсь до истины. А ведь именно это я и намерен сделать!

В ящике письменного стола я обнаружил полезную книгу – Annuario Pontifico: Citta del Vaticano. Переплетенная в красный шелк, она насчитывала почти две тысячи страниц. Это был своего рода справочник-альманах, выпускаемый Ватиканом. В нем указывались все конгрегации, комиссии, секретариаты, колледжи и прочие организации, подразделения и бюро, подчиняющиеся Святому престолу. Имелись и списки кардиналов, архиепископов, епископов и простых священников, занятых на службе Ватикана, с указанием телефонных номеров и даже интернет-сайтов. Полистав эту однотомную энциклопедию, я подумал, что тот или те, кто стоит за покушением на Антонио и убийством папы Адриана (если согласиться с тем, что понтифик был убит), наверняка указаны в альманахе.

Возник привратник с моим багажом: я оставил его в приемной Антонио. Поблагодарив старика, я как бы между прочим спросил:

– Брат, правда ли говорят, что папу Адриана отравили?

Старче моментально закрыл дверь и приложил к синюшным губам указательный палец.

– Не так громко! Да, я тоже слышал эту новость, в колледже только о ней и говорят. Подумать только, если это окажется правдой!

– А кто принес сюда столь кошмарную весть? – поинтересовался я с невинным видом.

Старик почесал затылок и неуверенно ответил:

– Я услышал ее во время трапезы. Вообще-то разговоры в столовой не приветствуются, но ректора не было, и никто особенно не следил за порядком.

Отпустив старика, я принялся распаковывать чемодан. И сразу же заметил, что кто-то в нем успел покопаться. Мои личные вещи находились не на тех местах, куда я укладывал их, подготавливаясь в Эльпараисо к поездке. Кто-то обследовал мой багаж, когда он находился в приемной у Антонио. Я сразу подумал о постнолицем секретаре моего брата. Надо будет заняться этим типом.

Я достал из портфеля ноутбук и поставил его заряжаться. К моему удивлению, лампочка, после того как я включил портативный компьютер в сеть, не загорелась. Я тщетно нажимал на кнопку пуска – ноутбук не работал! Так-так, некто позаботился и том, чтобы я остался без компьютера и тех данных, что содержались в нем. Какие еще сюрпризы подготовил мне этот неизвестный?

В дорожной аптечке, которую я всегда вожу с собой, обнаружился пузырек с таблетками от головной боли, которых я не покупал. Я осторожно открутил пластмассовую крышку и высыпал на стол продолговатые белые таблетки. Я мог поклясться, что не приобретал ничего подобного, при головной боли я пользуюсь таблетками шипучего аспирина или травяными настойками. Да и этикетка на пузырьке была на итальянском и свидетельствовала, что средство куплено в аптеке, расположенной на территории Ватикана. Обычные итальянцы там покупок не делают, а только те, кто работает в аппарате Святого престола. Или сами священники.

Я понюхал таблетки и даже лизнул одну из них. Секретарь Антонио был отравлен, вспомнилось мне. Наитщательнейше прополоскав рот, я запихнул таблетки в пузырек и поставил его на письменный стол. Или я становлюсь чересчур подозрительным и на каждом шагу вижу убийц?

Более всего мне было жаль ноутбук, купленный всего полгода назад. С не подобающей христианину яростью я проклял того, кто вывел его из строя, и принялся выкладывать вещи из чемодана и рюкзака. С прискорбием обнаружил, что исчезли и две большие тетради с моими записями. Ничего крамольного они не содержали – всего лишь наброски проповедей и писем, но я никак не мог смириться с тем, что кто-то нахальным образом изучил мой багаж и изъял то, что ему не принадлежало.

Завершив разбор вещей, я отправился в душ, а затем прилег и быстро заснул – смена временных поясов давала о себе знать. Разбудил меня резкий телефонный звонок. Я несколько секунд лежал с открытыми глазами, не понимая, что происходит, затем спросонья метнулся к аппарату, ударившись при этом, и весьма пребольно, локтем о металлическую спинку кровати.

– Отец Фелиппе Ортега слушает! – произнес я, растирая зудящий локоть.

– Фелиппе, ты мне срочно нужен! – услышал я голос моего брата Антонио. – Только что обнаружено тело личного секретаря папы Адриана. Вроде бы несчастный случай.

Чтобы не заставлять Антонио долго ждать, я быстро оделся, спустился на первый этаж и тут же почувствовал любопытные и мимолетные взгляды священников, встречавшихся по пути. Не сомневаюсь, они уже знают о моей миссии!

Около ворот колледжа меня ожидал огромный черный лимузин с тонированными стеклами и ватиканскими номерами. Дверца быстро приоткрылась, и я заметил Антонио. Он буквально втянул меня в салон автомобиля, бросил водителю: «Avanti!»^[2] и, нажав кнопку, привел в движение перегородку, защитившую нас если не от любопытных ушей шофера (вряд ли он понимал по-испански), так от его красноречивых взглядов.

– Твое авто? – спросил я, поудобнее устраиваясь на кожаном сиденье.

Антонио, поведя плечами, кивнул:

– Я же глава папской комиссии, Фелиппе! Но нет времени говорить о таких пустяках!

Что ж, для моего брата деньги всегда были не более чем разноцветными бумажками, которых водилось у него в изобилии, а шикарные лимузины с тонированными стеклами и личным шофером – пустяками.

– Его нашла экономка, – пояснял Антонио, пока автомобиль катил по улицам и закоулкам римской столицы. – Вода стала заливать квартиру, расположенную этажом ниже. На стук и звонки никто не отвечал, хотя экономка знала, что преподобный Ян Мансхольт, личный секретарь покойного папы Адриана, у себя. Он вернулся вчера из заграничной поездки. Преподобный Мансхольт был чрезвычайно опечален болезнью своего патрона и принял его смерть очень близко к сердцу. После того как консьерж и садовник выломали дверь, то обнаружили личного секретаря папы в ванной. Мертвого.

– Так почему же ты думаешь, что это не несчастный случай или, к примеру, инфаркт, вызванный переживаниями, а убийство? – спросил я.

Антонио, любивший напустить таинственности в те моменты, когда это вовсе не требовалось, загадочно усмехнулся:

– Сейчас все сам увидишь!

Мы прибыли к пяти– или шестиэтажному старинному дому, подъезд которого был украшен лепниной. У входа нас ждало несколько человек, в том числе один в облачении священника. Это был розовощекий, краснолицый крепыш с коротким бобриком седых волос и добрыми ярко-синими глазами лет шестидесяти на вид. Он по телосложению больше походил на какого-нибудь горластого менеджера или спортивного тренера, чем на прелата. Но, как я убедился на собственном опыте, всемилостивый Господь распахивает двери своего Града перед любым.

Завидев нас, «падре-боксер» устремился к Антонио. Приложившись двоекратно к щеке моего брата и пожав ему руку, священник воскликнул: