Бункер

…Открыв глаза, Юлия поняла, что сидит на матрасе в бункере. Так и есть, она снова оказалась в своем кошмаре. Исразу же поняла это.

А раз так, то она может попробовать управлять своим сном. Юлия встала, чувствуя под ногами холод. И подумала о том, что все это сон. И что ей не должно быть холодно.

И тотчас перестала ощущать холод.

Дверь была закрыта. Юлия принялась стучать по ней, но Квазимодо отчего-то не появлялся.

Она приуныла, а потом вдруг сконцентрировалась на том, что это сон. А во сне часто можно проходить через стены. И все двери во сне оказываются открытыми.

Подумав это, она резко толкнула дверь, и таподдалась.

Юлия вышла в коридор. Она прошла сначала в одну сторону, там, где располагалась кухня. Странно, но кухни там уже не было, а вместо этого только гладкая бетонная стена. Юлия сконцентрировалась, думая о том, что здесь должна быть кухня…

Когда она открыла глаза, то увидела, что кухня все еще не появилась, но на стене возникли часы, показывавшие половину седьмого. Ага, наверное,не все сразу. Потому что как она ни желала, но решетчатая дверь так и не появлялась.

Юлия развернулась, желая идти на другой конец коридора, но потом сконцентрировалась, желая там оказаться.

Это ведь всего лишьсон.

И в самом деле она вдруг очутилась на противоположном конце коридора, но и там не было никакой кухни, да и решетчатой двери тоже.

Юлия задумалась, а потом подошла к первой попавшейся камере, отперла окошко и заглянула вовнутрь. Судя по всему, никого там не было.

Тогда, сконцентрировавшись, Юлия стала думать о том, что именно в этой камере и находится девочка.

Чертова девочка с заколкой-белочкой.

(Веселые бельчата, веселые бельчата, веселые бельчата…)

Да нет же, не чертова, а очень даже хорошая. И – это было важно – без зашитого рта и выковырянных глаз.

А девочка живая, здоровая и невредимая.

– Здесь кто-то есть? – спросила Юлия, снова вглядываясь во тьму камеры, и вдруг увидела силуэт и услышала голосок:

– Да… Выпустите меня, пожалуйста! Мне тут страшно! И пить хочется…

Юлия дернула ручку двери, но та была,естественно, заперта. Юлия пожелала, чтобы дверь открылась, но этого не произошло: то ли тренировки было мало, то ли она была слишком взволнована появлением девочки.

То лиВеликий Белк не хотел, чтобы это случилось.

Тогда Юлия вернулась к своей камере и подумала о том, что связка ключей, среди которых был и тот, что подходил к замку камеры, где сидела девочка, должна торчать с обратной стороны двери.

Должна!

И в самом деле – Юлия вдруг увидела, что с обратной стороны ее камеры торчит желанная связка ключей. Она без труда извлекла ее оттуда и вернулась к камере, в которой находилась девочка.

– Ты еще тут? – спросила она, понимая, что вопрос явно идиотский.

Но что можно ожидать отбольной особы?

Юлия усмехнулась – выходит, даже во сне она помнит, что в реальности доктора ставят ей всякие страшные диагнозы. Тогда получается, что границы между сном и явьюнет?

Думать над этим философским вопросом времени не было. Девочка отозвалась, снова заявив, что ей хочется пить. Юлия вставила ключ в замок – и первый же из нескольких десятков подошел.

Во снене могло быть иначе.

Она отомкнула дверь, с некоторой опаской прошла в камеру, памятуя, как в прошлый раз дверь захлопнулась, точнее, еекто-то запер.

Не кто-то, аВеликий Белк.

Но она была уверена, что в этот раз с ней такого не повторится. Юлия без страха шагнула в темноту, и к ней выскочила девочка.

Нет, не чертова девочка, с зашитым ртом и с пустыми глазницами, а живой напуганный ребенок.

Только это все-таки была та же самая девочка, с косичками, в которых виднелись заколки с белочками, и в старом платьице.

– Пойдем со мной! – сказала Юлия, беря девочку за руку, но та потянула ее назад и сказала:

– Лучше ты со мной останься! И пить, мне хочется пить!

Юлия пошарила рукой в темноте, зная, что там должна иметься бутылка воды, и так и оказалось. Это была точно такая же, что преподнес ей Квазимодо.

Девочка стала жадно пить, задрав голову. А потом вода вдруг стала литься по лицу и шее ребенка. И когда девочка опустила бутылку, то увидела, что у той вместо глаз пустые глазницы, а рот снова зашит.

Схватив девочку за руку, Юлия крикнула:

– Пойдем! Здесь тебе не место! Ну, пойдем же!

Девочка замычала, пытаясь что-то сказать. Юлия тянула ее в коридор, но не смогла сдвинуть эту пигалицу с места, хотя страстно желала и мысленно приказывала этому свершиться.

Это же был просто сон.

Но теперь это был сон, который онане могла контролировать.

– Ты пойдешь со мной! Ты слышала, что я сказала? Старших надо слушать!

И девочка вдруг заплакала. Юлия, ощущая себя монстром, отпустила ее руку. Девочка села на пол, прикрыв лицо руками. Женщина обняла ее и прижала к себе.

– Он тоже такое говорил! – произнесла вдруг девочка, поднимая заплаканное личико, и Юлия увидела, что у той глаза снова на месте, а рот не зашит.

– Кто он? – спросила она, заведомо зная ответ на этот сакраментальный вопрос.

– Белк. Великий Белк! – прошептала девочка, и ее рот искривился.

Юлия схватила ее за плечо и сказала:

– Нет, не надо вещать голосом, как твоя сверстница в «Одержимой дьяволом». Скажи лучше, как тебя зовут.

– Юля.

Юлию продрал мороз по коже. Ну конечно же, как же девочку могли-то зватьеще? Естественно, Юлия!

– А фамилия? У тебяесть фамилия? – продолжила она и вдруг поняла, что лицо девочки исказилось, и это снова была безглазая маска с зашитым ртом.

Дверь камеры захлопнулась, и Юлия услышала поворот ключа снаружи.

– У каждого есть фамилия! Иногда даже и не одна! А целыхдевять! – раздался голос, но уже не девочки, а… А чей-то другой. Юлии показалось, что она знает чей, но не могла сразу понять.

– А как твоя? – крикнула она, и детский голосок произнес:

–Белкина. Юля Белкина.

А затем девочка, которую Юлия крепко держала за плечо, вдруг исчезла.

Вне бункера

…Юлия открыла глаза и убедилась, что находится на софе в кабинете своего покойного отца. Впрочем,где она могла еще находиться? Ведь бункер, в котором она только что снова побывала, был всего лишь ее сном.

Ее личным кошмаром.

Потянувшись, Юлия вдруг почувствовала, что тело у нее затекло от неудобной позы. Усевшись на софе, Юлия стала разминать поясницу, как вдруг услышалашаги.

На этот раз это были самые реальные шаги, да и находилась она вовсе не во сне, а снова в самом настоящем из миров.

И в этом самом настоящем из миров никаких шагов в особняке ее родителей быть не могло. Потому что она находилась в доме одна – и никого другого здесь элементарно и быть не могло!

Осторожно встав с софы, Юлия обернулась в поисках подходящего оружия. Жаль, что отец не коллекционировал кинжалы и не держал в ящике стола «Смит энд Вэссон». Под руку попался толстенный том – бросив мимолетный взгляд на обложку, Юлия убедилась, что это «Маленькие трагедии» и другие драматические произведения Пушкина.

Что же, не исключено, для кого-то в самом деле станет трагедией, причемявно не маленькой, встреча с ней. Ну, или для нее с тем, кто осторожно шел по коридору.

Юлия ощутила, что ей по-настоящему страшно. И только сейчас она обратила внимание на то, что в комнате темно.

Выходит, что она проспаладо позднего вечера, сама этого не заметив?

Но это занимало ее меньше всего. Расширенными от ужаса глазами Юлия следила за тем, как ручка двери пошла вниз, и сама дверь приоткрылась.

И вдруг женщину обуял животный страх. Он пришел. Пришел, чтобы забрать с собой. Исъесть.

Он –Великий Белк.

Юлия замахнулась книгой, понимая, что если вдруг неведомый монстр странным образом перенесся из ее повторяющегося кошмара в реальность, то его уже ничем не остановить, и уж точно не пьесами Пушкина.

Впрочем, у нее в запасе имелись еще пушкинские же «Повести Белкина», однако этой тоненькой книжечкой вряд ли кого-то можно было серьезно покалечить. Инесерьезно, впрочем, тоже.

Жаль, что отец так не любил Достоевского – объемные романные опусы Федора Михайловича сейчас бы ой как пригодились, хотя бы в качестве солидныхметательных средств.

Юлия швырнула Пушкина в того, кто показался на пороге, и незваный гость ойкнул, а Юлия узнала в вошедшем Романа.

Страхи, которые только что полновластно держали ее в своих удушающих объятиях, вдруг бесследно исчезли.

– Рома? – произнесла она, бросаясь к мужу, совершенно забыв, что она с ним вообще-то в ссоре. Только какое это теперь имело значение.

Правильно,никакого.

Что ни говори, но бросок у нее был мастерский – томик «солнца русской поэзии» угодил супругу прямо посередине лба. Муж, охая, прислонился к стенке и по ней же тихо сполз на ковер. Юлия заметила струящуюся у него между пальцев алую кровь.

– Солнышко! Это же я…

– Господи, с тобой все в порядке? – произнесла Юлия, а муж слабым голосом ответил:

– С Господом, думаю, да, а вот со мной нет. Солнышко, ты что же книжками бросаешься?

– Покажи! – потребовала Юлия, но муж кочевряжился. Ей чуть ли не силой пришлось отвести его руку, и она заметила зигзагообразную ссадину на лбу супруга, из которой струилась кровь.

– Вообще-то это должен был быть не Пушкин, а Гарри Поттер! – заявила Юлия, а муж простонал:

– Почему?

Поцеловав мужа в губы, Юлия ответила:

– Потому что у него тоже был шрам в виде молнии, дурачок. Я сейчас принесу аптечку.

Она выбежала в коридор, проследовала в родительскую ванную и распахнула навесной шкафчик. Вместе с легким запахом любимых духов мамы на нее нахлынули воспоминания. Однако стряхнув их, Юлия отыскала йод и пластырь, а также ватные тампоны и перекись водорода.

Когда она вернулась в кабинет, то Роман уже переместился к отцовскому столу и просматривал лежавшие на нем бумаги. Заметив, что рука мужа тянется к пакету, где находилось досье с анализом автокатастрофы, в которой погибла ее мама, Юлия скомандовала:

– Так, живо на софу! И голову положи на подушку. Сейчас твое швыряющееся книгами солнышко будет тебе рану обрабатывать.

Муж беспрекословно исполнил ее приказание и даже закрыл глаза, так что Юлия быстро взяла пакет и спрятала его в нижний ящик стола.

Она не хотела, чтобы муж узнал об этом, во всяком случае,не здесь и не сейчас.

– Как истинное солнышко ты выбрасываешь время от времени протуберанцы… – произнес муж, морщась, хотя она еще и не приступила к обработке раны.

Настал черед Юлии задать вопрос:

– Почему?

– Потому что солнышки все такие. Полны энергии, которая время от времени вырывается с их поверхности и уносится в космос. И тем, кто находится на пути этого солнечного ветра, не позавидуешь…

Смочив тампон в перекиси водорода, Юлия положила его на рану и выждала пару минут, пока в него с шипением втягивалась кровь. Потом, смазав йодом лоб мужа, она наклеила поверх раны пластырь.

– Все, солнышко? – голосом мученика произнес супруг, а Юлия, усевшись рядом с ним и нежно прильнув, ответила:

– Все. Можешь глаза открыть. Только вот как ты сюда попал?

Муж, разлепив сначала один глаз, а потом другой, заметил:

– Я тебе ведь сто раз звонил, но ты не отвечала. Поэтому решил приехать сюда, хотя ты и хотела остаться одна. А ключи у меня завалялись с… с… – Он запнулся и добавил: – С тех пор, как я помогал твоему отцу с похоронами твоей мамы…

Да, он был прав. А что делала тогдаона? Юлия поняла, что не помнит. Опять провал в памяти…

Юлия осмотрелась в поисках мобильного и поняла, что оставила его лежать на кухне. Потом поднялась наверх, закрутилась с документами, уснула – и, разумеется, пропустила все звонки мужа.

– Извини, – сказала она и прижалась к мужу. – А я когда твои шаги услышала, то решила, что это пришел Велик…

Она прикусила язык, так как на полном серьезе хотела сказать, что вообразила – дверь откроется и в кабинет ворвется, вращая клешнями и щупальцами (или что там ему полагалось иметь) монструозный Великий Белк.

–Кто-кто? – переспросил явно озадаченный муж, а Юлия быстро добавила:

– Ну,велик… То есть тачка… Я хотела сказать, что на каком-то транспортном средстве заявился незваный гость…

– Я гость хоть и незваный, но другого выхода для себя не видел, солнышко. И приехал, конечно, не на велике, хотя идея неплохая. Отчего бы нам на пару не проехаться на велосипедах по какому-нибудь интересному маршруту?

Юлия едва сдержала вздох радости – муж ничего не понял! И вдруг почувствовала себя мерзко-премерзко. Получается, что она врет собственному мужу, причем врет, скрывая свои фантастические идеи.

То есть ведет себя как типичная сумасшедшая.

– Нет, никакой ты не непрошеный, – ответила Юлия, и в этот момент муж ее поцеловал. Секс, который последовал за этим, прямо на софе в кабинете покойного отца, был коротким, страстным и незабываемым. Когда все было закончено, Юлия, приводя себя в порядок, сказала:

– Не сердись на меня, Рома. Я знаю, что я бываю странной. Причем в последнее время все чаще и чаще. Но даю тебе слово, что не буду создавать тебе проблем…

Поцеловав ее в плечо, все еще голый муж ответил:

– Солнышко, я на тебя не сержусь. Просто я очень о тебе беспокоюсь. Потому что я не хочу потерять тебя… Очень не хочу…

Снова последовали минуты, полные страсти, однако Юлия вдруг поняла, что темнота за окном рассеивается.

– Скажи, который час? – спросила она мужа в самый неподходящий момент.

Роман, нагнувшись, выудил из кармана мобильный и ответил:

– Почти четверть седьмого утра.

Юлия охнула и поинтересовалась:

– Неужели ужевоскресенье?

– Солнышко, да, уже воскресенье. Представь, как я себя чувствовал, когда весь вчерашний вечер и всю ночь не мог до тебя дозвониться. Я хотел ночью же и ехать, но мне Вероника Ильинична не разрешила. Сказала, что еще одной трагедии в семье ей не нужно.

Все желание как рукой сняло. Извинившись перед Романом, Юлия прошла быстро в ванную, оставив обескураженного супруга лежать голым на софе.

Значит, она проспала не меньше двенадцати, а то и всех пятнадцати часов. И сама этого не заметила. Юлия подумала, что, похоже, начинает терять чувство времени. Говорить об этом Роману она не решилась, зачемтревожить мужа.

А потом, ворвавшись в кабинет, крикнула:

– Я мерзкая, мерзкая, мерзкая дочь! Сегодня же папе сорок дней, надо съездить на кладбище…

Роман, застегивая рубашку, произнес: