Андрей Михайлович в очередной раз посмотрел на финансовый план, который ему подготовили экономисты. В нем были огромные дыры, но ведь ему всегда везло и должно повезти и на этот раз. В конце концов, два банка отказали, а третий согласился. МонолитБанк выдаст ему новый кредит в следующем месяце под залог его доли в НПЗ. И вот тогда Баринов утрет нос им всем. Он ощутил прилив сил, и рука снова потянулась к бутылке с текилой. «Нет, без боя мы не сдадимся! Вы у меня еще на коленях ползать будете, а я вам всем припомню ваши отказы!»

Он пошел вдоль стены и прилег на широкий кожаный диван для гостей. Прикрыв глаза, он бормотал себе под нос проклятья в адрес врагов, банков и конкурентов, но вскоре забылся в похмельном сне. На его лице появилась улыбка.

***

Утром в кабинет к Баринову без стука ворвался Шекнер. Он был отлично осведомлен о том, что хозяин спит у себя в кабинете, такое случалось и прежде. Он подбежал к боссу и потряс его за плечо. В ответ послышалось недовольное мычание и ругань:

– Виталик, ты что охерел! Дай поспать по – человечески!

Баринов перевернулся на бок и зябко съежился в позе эмбриона. Запах алкоголя окутывал весь его просторный кабинет.

– Просыпайтесь, Андрей Михайлович, беда!

– Какая на хер, беда? Отвали, Виталя!

– Андрей Михайлович! С Тимофеем беда.

Баринов резко открыл глаза и повернулся на спину:

– Чего?

– Тимофей… – Шекнер набрал в грудь воздуха и подобрался. – Тимофей повесился…

Баринов рывком соскочил с дивана, и, выпучив глаза, взял Шекнера за грудки. Он с силой протащил его через весь кабинет, упер спиной в стенку и грозно прорычал:

– Что ты сказал?!!

– Тимофей повесился… – повторил начальник службы безопасности. – Мне только что доложили, я еще раз проверил… к сожалению информация подтвердилась.

Кулаки босса бессильно разжались. На его глазах навернулись слезы, и он машинально отвернул голову в сторону окна. В ушах неприятно зазвенело, а глаза опутала мутная пелена. Баринов сделал два неровных шага куда-то в сторону. Его мощная фигура осунулась, плечи безвольно опустились. Потом он рывком повернул покрасневшее лицо к Шекнеру и заорал:

– Машину мне! Срочно!!

Шекнер выбежал из кабинета, а босс прислонился спиной к стене и медленно сполз по ней на пол. Сев, он завыл от отчаяния, его кулаки сжимались и разжимались. Взор Баринова бесцельно блуждал по кабинету, блестящему логотипу компании размером в полстены, по мебели из красного дерева, дорогим подаркам, золотым ручкам.

– Зачем? Зачем, зачем…

Он продолжал повторять одно слово, в то время как крупные слезы стекали по его щекам. Неимоверным усилием воли он поднялся, прошел к своему столу, взял мобильный телефон и вышел прочь.

***

На парковке Баринов неожиданно с силой вытолкнул своего водителя из машины и заняв его место, резко рванул вперед, дав по газам.

– Быстрей, быстрей! За ним! – заорал Шекнер охранникам и кинулся в соседний геленваген группы сопровождения.

Баринов несся в сторону выезда из города. Его автомобиль лихорадочно метался из одной полосы в другую и чудом проскакивал между попутными машинами. Вскоре он вырвался на встречную полосу и втопил педаль газа в пол. Водители встречных машин в ужасе съезжали на обочину, не в силах даже осознать происходящее.

– Давай, давай, жми! – кричал Шекнер водителю. – Обгони его! Он же убьется!

Машины сопровождения неслись следом за автомобилем президента компании, отчаянно гудя и сигналя. Их целью было распугать встречных водителей и хоть как-то обезопасить своего босса, машина которого набирала все большую скорость.

На перекрестке замигал зеленый светофор и переключился на красный свет. Транспортный поток с перпендикулярной улицы пришел в движение, но Баринов не снизил скорость ни на йоту. Его джип вырвался на перекресток в тот самый момент, когда огромный троллейбус преградил ему путь. Увидев надвигающуюся с огромной скоростью махину троллейбуса и перекошенные от ужаса лица его пассажиров, Баринов в последнюю секунду ударил по тормозам и резко выкрутил руль вправо. Автомобиль занесло, и прочертив огромную черную полосу по асфальту он врезался левым бортом в зад троллейбуса. Раздался громкий хлопок, из троллейбуса брызнули стекла, и Баринов инстинктивно прикрыл лицо рукой. Сотни мелких осколков обожгли его руку, впиваясь в кожу и мягкие ткани. По лицу заструилась горячая кровь, откуда-то снизу в голову ударила подушка безопасности и вдавила Баринова в спинку сиденья. Пронзительно загудел клаксон автомобиля.

Машины сопровождения резко затормозили около места ДТП. Из-под машины показалась лужа маслянистой жидкости. Шекнер выскочил на ходу и резко распахнул водительскую дверцу геленвагена.

– Андрей Михайлович! – заорал Шекнер, оперативно работая обеими руками и пытаясь разорвать подушку безопасности. Он выхватил из кармана нож и проткнул белоснежный мешок, на котором четко виднелись кроваво-красные пятна.

– Зачем?! Зачем??.. – раздался протяжный голос Баринова. – Зачем…

– Сюда! Живо вытаскивайте его! – заорал начальник службы безопасности, активно показывая жестами куда следует подойти растерявшимся охранникам.

Он выскочил из автомобиля и обежал его с другой стороны. Какой-то зевака уже успел достать мобильный телефон, намереваясь запечатлеть происходящее. В один прыжок Шекнер подскочил к нему, одной рукой выбивая телефон, а второй хватая парня за волосы. Резким рывком он повалил незадачливого папарацци на землю и с силой ударил носком лакированного ботинка в живот. Раздался тихий всхлип и мужчина скрючился, корчась от боли на земле. Толпа резко ахнула и отступила назад.

Тем временем другие охранники уже извлекли Баринова из разбитой машины. Он шел, медленно переставляя ноги и прикрывая рассеченное лицо окровавленной рукой. Его быстро усадили на заднее сиденье второго автомобиля. Шекнер заскочил на сиденье рядом с ним и приказал водителю:

– Жми! В больницу быстро!

Машина рванулась с места, и толпа испуганная произошедшим, резко расступилась, освобождая ей проход.

В руках у Шекнера оказалась аптечка и он попытался обратиться к хозяину:

– Андрей Михайлович, как вы себя чувствуете? У вас кровь идет из…

Но Баринов оборвал его. Он опустил окровавленную руку и посмотрел страшным взглядом на Шекнера. Его пронзительный злой взгляд испепелял шефа безопасности:

– В изолятор едем. К Тимофею, – медленно прошипел он. – Как же так, Виталя?..

Шекнер молча сглотнул, глядя на хозяина не мигающим взглядом. Затем он перевел дух, и устало отвернул голову, его голос был тихим:

– Разберемся, Андрей Михайлович, обязательно разберемся.

***

Вечером Демьян Петрович засиделся дольше обычного. С одной стороны ему попалась на редкость любопытная папка, касающаяся деятельности некоторых подразделений НПЗ и он с большим интересом распутывал очередной клубок юридических хитросплетений. С другой стороны, он попросту не мог уйти с работы. Его не покидало какое-то щемящее чувство ожидания большой беды.

Он был в курсе сегодняшних рассказов о внезапном отъезде Баринова и о переполохе, который это наделало в службе безопасности. Поговаривали, что хозяин был не в себе и сам сел за руль, чего в прежние времена практически не случалось. Также охранники перешептывались о каком-то крупном ДТП с пострадавшими, но о судьбе босса при этом ничего не было известно.

Демьян Петрович трижды наведывался в приемную к Катюше в надежде разузнать хоть какую-то дополнительную информацию. Он сильно надеялся, что неформальные связи секретарши с охранниками прольют свет на утреннюю историю, но надежды были напрасны. Информации было крайне мало – Баринов и Шекнер уехали куда-то по делам в область. Машина попала в ДТП, но ничего страшного не произошло. И все. Больше абсолютно ничего не было известно.

Он оставил дверь в свой кабинет открытой и продолжил изучать документы.

Ближе к девяти часам вечера Демьян Петрович услышал оживление в приемной. Голос Баринова произнес:

– Свободна.

Очевидно, эта фраза относилась к Катюше. Хлопнула дверь кабинета приемной Баринова и все стихло. Катюша быстро собралась домой, и вскоре Демьян услышал как ее каблучки сбегают по лестнице. На директорском этаже наступила полная тишина.

Демьяна несколько удивило отсутствие вездесущей Агафьи. За прошедший год работы он не помнил ни одного вечера, чтобы уборщица не пришла на этаж. Сегодня ничто не нарушало тишину, словно здание полностью вымерло. Подойдя к окну, Демьян Петрович увидел на улице кучку охранников и водителей, все нервно курили и о чем-то тихо переговаривались. Все это поведение было абсолютно не похоже на стандартный распорядок Галактион Групп.

Вернувшись к рабочему месту, Демьян принялся читать очередной маркетинговый отчет из папки. Но на удивление сегодня его мозг отказывался воспринимать информацию. Он по несколько раз перечитывал одну и ту же строчку, но все равно с трудом улавливал ее смысл. Наконец через полчаса тщетных усилий он заложил листочком текущее место, захлопнул папку и отложил свой блокнот для пометок в сторону.

Потянувшись и расправляя спину, Демьян покрутил плечами и стянул галстук. Удивительно, как раньше он не додумался до этого. Сразу стало легче дышать. Затем его взгляд упал на недопитую чашку с остывшим чаем, и он встал. Взяв чашку в руку, Демьян Петрович отправился по коридору в сторону служебной кухни, чтобы включить чайник. В приемной было темно, но из-под двери кабинета Президента выбивалась полоска света. Повинуясь спонтанному желанию, Демьян приблизился к двери, на секунду прислушался, а затем тихо постучав, открыл дверь.

В кабинете горела только настольная лампа, которая ярко освещала весь стол, но углы комнаты были скрыты в вечернем мраке. Баринов сидел в своем кожаном кресле, закрыв глаза и подпирая голову правой рукой. Его левая рука была перебинтована от локтя до кисти, бинт был покрыт какими-то грязными пятнами. Казалось, что хозяин кабинета спит в этой странной позе, но когда Демьян попятился, чтобы тихо выйти из кабинета, раздался хриплый голос:

– Входите, Демьян Петрович. Что у вас?

Демьян нерешительно вошел в кабинет, в его руке все еще была чашка остывшего чая.

– Да, ничего… Просто шел мимо вашего кабинета и вот… решил зайти. По офису какие-то странные слухи ползут, хотел узнать все ли с вами в порядке. Но я вижу, что вы устали, да и ваша рука… Я пойду, не буду вас беспокоить.

– Присядьте, – тихо произнес Баринов и тяжело откинулся на спинку кресла. Он помолчал и спросил: – Водку будете?

– Нет, спасибо. Я вот за чаем шел… – Демьян стеснительно покачал чашкой с остатками чая.

– Ясно, а я выпью немного.

Баринов медленно покачал головой и затем извлек из ящика стола рюмку. Затем плеснул в нее водки и выпил. Он посмотрел на Демьяна.

– Слухи говорите?

Демьян кивнул.

– Я расскажу вам, Демьян Петрович, – при этих словах он еще раз наполнил рюмку, но подумав пить не стал. Он встал, обошел свой стол и сел напротив Демьяна. Затем внимательно посмотрел прямо в его глаза. Лицо Баринова было серым, изможденным, во многих местах виднелись следы мелких порезов. Однако в самих глазах Баринова плясал дьявольский огонек, отчего Демьяну стало не совсем уютно.

Когда Баринов заговорил, его тон оказался контрастирующе спокойным. Он говорил словно общаясь со старым другом, которому хотел доверить, что у него на душе и поделиться переживаниями.

– Знаете ли вы, что у меня есть брат? …Вернее, был брат. Он сегодня умер…

– Нет, – искренне удивился Демьян Петрович, поскольку никогда и ни от кого он не слышал, что у владельца Галактион Групп есть близкие родственники. Сам Баринов тоже никогда не упоминал его.

– Его звали Тимофей, он был старше меня на три года.

– Я никогда о нем не слышал.

– Ну… Мы не очень-то поддерживали с ним отношения в последние годы. – Баринов немного помолчал, затем продолжил свою исповедь: – Тимофей, он совсем другой человек, не похож на меня ни сколько по характеру. Он всегда был тихим, аккуратным, его не интересовали спорт, бабы или деньги – он любил читать книги. Еще со школы. Ему нравилось учиться, познавать что-то новое. Я не такой… и никогда таким не был.

После недолгой службы в армии, я вернулся на гражданку с одним единственным желанием – жить лучше, чем другие. Я видел, что жизнь неодинаково устроена и в ней нет справедливости. Если ты тихий и кроткий, ведешь праведную жизнь, то этого никто не оценит, и скорее всего, ты будешь влачить жалкое существование. С другой стороны – весь земной шарик просто облеплен деньгами. Но эти деньги достаются тем немногим людям, которые ведут себя активно и не боятся их взять. Деньги любят когда их берут силой. Так поступали пираты, конкистадоры, великие императоры.. словом все, кто не боится.

Я был молод, и все чему тогда научила меня жизнь – это управляться с оружием и командовать людьми. Мы занимались мелким бизнесом, крышевали кооператоров, давали отпор другим бригадам, словом вели бизнес, как нам тогда это казалось.

Тимофей был против такого. Он не одобрял мой переход из благородной офицерской профессии в «бандиты», как он часто называл меня. Он никогда не хотел заниматься бизнесом, даже настоящим чистым бизнесом. Его интересовала только наука, он хотел делать новые открытия, ставить эксперименты… Понятно, что моя э… работа… была ему противна.

Однажды какие-то отморозки угнали у него старую отцовскую машину. Тимофей не ездил на ней, у него не было денег даже на бензин и машина все время стояла во дворе его дома. Мы с парнями нашли этих ублюдков. Машину они разобрали на части и продали. Я жестоко покарал их, а деньги которые мы нашли в их квартире – их было не мало – я принес Тимофею. Но он не взял их.

Он влачил жалкое существование на нищенскую зарплату инженера, носил старую убогую одежду, но отказывался от моей помощи, отказывался от денег. Он продолжал упорно ходить в свой НИИ нефтеоргсинтеза даже тогда, когда там по полгода не платили зарплату. Я… я не понимал этого. Но родители так нас воспитали, что я любил брата и, если честно то всегда втайне гордился им.

Там, в этом своем НИИ, Тимофей и познакомился с Любушкой, своей будущей женой, в которой он души не чаял. Любушка, Любовь Завьялова, работала в бухгалтерии в том же НИИ, потом стала замглавбуха. Я был на их свадьбе и часто бывал у них дома. Правда брат часто отсутствовал когда знал, что я приду, а вот Любушка… Она была доброй женщиной и никогда не осуждала меня. Она очень напоминала мне мать, которая несмотря на свою строгость была очень доброй в глубине души. Я думаю, что Тимофей тоже чувствовал эту схожесть характеров, и возможно именно поэтому и обратил на нее внимание, полюбил.

У них была прекрасная семья, но Бог не дал им счастья иметь детей. Любушка прекрасно готовила, она была превосходной хозяйкой и вообще с ее появлением в жизни брата стали происходить многие позитивные изменения. Я тоже сильно любил ее.

Баринов замолчал. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, словно он внутренним взором прикасался к каким-то давно забытым мгновениям из своей жизни. Потом он продолжил:

– Когда в конце девяностых все учились зарабатывать деньги, директор НИИ Прокопенко Павел Трофимович создал кооператив «Протон», в который вывел все работы по проектированию производственных линий для нефтехимической промышленности, в том числе и для нашего НПЗ. Старый жук нутром чуял, что это будет крайне востребовано и не ошибся. В свой «Протон» Прокопенко забрал лучших сотрудников института, включая Любушку Завьялову, которой поручил вести всю бухгалтерию тогда еще небольшого кооператива. В дальнейшем он и вовсе назначил ее финансовым директором с долей 15% в капитале. Павел Трофимович руководил институтом и сливал в «Протон» хорошие заказы, а Любушка, по сути, управляла всеми финансовыми потоками и была первым лицом фирмы.

Может от того, что она сама как бы была немного в бизнесе, она лучше понимала меня и мою жизнь. Не всегда красивую жизнь, но уж как есть! Эхх-х, мы с ней часто общались. Она была для меня отдушиной и надеждой на восстановление нормальных отношений с братом. В последнее время они стали хорошо жить, даже ездили заграницу и мне казалось, что вот-вот и Тимофей поймет меня. Но газетные статьи про успехи «белого рейдера», как журналисты окрестили Галактион Групп, взаимопонимания не добавляли.

Понимаете, Демьян Петрович? Чем больше я работал и старался построить нормальный сильный бизнес, тем больше становилась пропасть между нами. Я любил Тимофея так как только может любить младший брат старшего. Мне не хватало общения с ним, и я всегда жалел, что не могу поговорить с братом, поделиться с кем-то близким, как мы это частенько делали в детстве.

Ну а потом…

Баринов снова умолк и его лицо стало каменным.

– В общем, полтора года назад какие-то ублюдки убили Любушку. Она была одна дома, Тимофей как всегда задержался в своей лаборатории в этом проклятом НИИ.

Баринов снова замолчал, затем протянул руку к рюмке и залпом осушил ее, не закусывая.

– По всей видимости, это было ограбление. В последнее время они с Любушкой хорошо жили, у них была иномарка, хорошая мебель, Любушка прилично и со вкусом одевалась… Ее зарезали прямо в своей квартире, на кухне. Тимофей так и нашел ее тело, она как всегда собиралась приготовить ему вкусный ужин…

Кулаки Баринова сжались, костяшки пальцев побелели.

– Брат-то с ума сошел от потрясения, совсем не в себе стал, поговорить – расспросить о чем-то невозможно. Он.. он был весь в крови и выл на пороге квартиры. Соседи услышали его вой, вызвали милицию, которая повязала Тимофея с ножом в руке. Он был не в себе, бормотал что-то про деньги… А придурки-следователи все повесили на него, он был в изоляторе, – Баринов пристально посмотрел на опешившего Демьяна. – Как я дорожил ими обоими, вы бы только знали! Это же моя единственная ниточка в нормальную жизнь была. В жизнь где нет бизнеса, борьбы, крови.

Баринов стукнул кулаком по столу.

– Я не смог помочь ему… Когда Любушку убили, а брата посадили, обвинив в убийстве собственной жены, которого он никогда не совершал, я испытал двойную потерю и дикую боль. Я поклялся себе найти истинных убийц и покарать их…

– А кто ее убил? – осторожно спросил Демьян Петрович.

– Если б я только знал это!! Я бы придушил этого гада своими руками, клянусь вам! Как только я не искал его – и к ментам ходил, и Шекнера со своими спецами подключал, что только не делал – ничего! Словно обрубили. А следователь этот дурак, на брата все повесил! Мол, нож при нем нашли! А у кого еще должен быть этот чертов нож, если он Любушку дома в таком состоянии нашел! Э-эх! Придурки!

– Жаль, – тихо сказал Демьян, потрясенный этим рассказом.

– Да, жаль. Никому не было нужно это убийство, из дома практически ничего не пропало. Все выглядело очень странно… Понимаете, Демьян Петрович?? Я так высоко забрался, у меня куча денег, мне многие обязаны, но все это бесполезно. Я даже не смог вытащить из тюрьмы собственного брата и вылечить его. Все это словно туман, призрачная пыль… Я потерял смысл и потерял всякий интерес к бизнесу. Но с вашим приходом все изменилось.

Демьян изумленно посмотрел на Баринова:

– А я-то тут при чем?

– Своей энергией вы вдохновили и меня. Мне вновь стало интересно заниматься бизнесом, вы вдохнули жизнь в Галактион Групп, основательно встряхнув с него пыль. Я с большим удовольствием ушел с головой в работу, заново почувствовал азарт. Так у меня оставалось меньше времени подумать над собственной жизнью. Над тем почему я такой везучий и меня не берет пуля. Все кругом гибнут, а мне ничего!

Он приподнял забинтованную руку и показал ее Демьяну.

– Видите? Там, наверное, была страшная авария, возможно несколько человек из-за меня сильно пострадали, а мне ничего. Я словно заговоренный! Но зачем мне все это, зачем?!

Он стих. Его слова зазвучали совсем тихо:

– Сегодня Тимофей умер, скорее всего, его убили. А я снова жив и не понимаю лишь одного – зачем бог оставляет жить таких как я, и забирает на небо самых лучших?