Самое же естественное высокомерие для Триера – интеллектуальное, свойственное его любимым героям-идеалистам. От Фишера из «Элемента преступления» до Селигмана из «Нимфоманки», они всезнайки, полагающие, будто способны понять мир, оправдать человека и найти выход из любой ситуации. Этот грех во вселенной Триера считается особо тяжким и подлежит нередко высшей мере наказания. Наверное, потому, что датский режиссер раз за разом диагностирует его у самого себя.