20

9 мая, понедельник

Санкт-Петербург, оперативный центр ВМР

18.45 (GMT+3)

Адмирал тянул с переездом, сколько мог. Он знал, что перевести вслед за штабом флота весь аппарат разведки будет чрезвычайно трудно. Находил любые отговорки и причины, чтобы не трогаться из Москвы. Надеялся, что приказ отменят. Приказ не отменили. Из окна своего кабинета адмирал Алдонин теперь мог наблюдать Неву. Что не сильно радовало. Переезд был завершен. После суматохи, которая всегда царит на новом месте, служба вошла в обычный распорядок. Офицеры приступили к выполнению обязанностей, ни одна программа не была остановлена или задержана. Оставалось только убрать последние папки с делами. Секретный архив переехал вместе с командованием.

Алдонин приказал доставить одну старую папку. Загадка, скрытая в ней, мучила его много лет. Больше случая вернуться не будет. Он вызвал своего заместителя, начальника Особого отдела капитана 1 ранга Горчакова. Офицер открыл дверь и попросил разрешения войти, как принято во флоте. Адмирал пригласил Горчакова за стол совещаний, положил перед ним чуть пожелтевшую папку.

– Коля, ты помнишь это дело?

Они были одногодками. В разведке прослужили с погон лейтенантов.

– Такое не забывается, Андрей Иванович, – даже при личной встрече Горчаков не позволял называть своего командира по имени.

– Опиши в двух словах, что там случилось, – попросил Алдонин. – Ты же сам ездил на место, что там произошло?

Даже через двадцать пять лет Горчаков помнил каждую деталь. Это был самый тяжелый провал их службы. Были потеряны сразу два молодых сотрудника, отправленные на глубокое внедрение. Третий, сообщивший о случившемся, прошел строжайшую проверку и был оставлен на службе.

– Все детали не прояснены. Это отражено в рапортах. Маркус был убит, Мечик исчез вместе с крупной суммой наличными. Мы тогда оказались в тяжелом положении: денег не было вообще.

– А Освальд?

– Он считает, что это сделал Мечик.

– Каким образом?

Горчаков много лет и много раз отвечал на эти вопросы. Ответы не прибавляли ничего нового. Факты от этого не менялись.

– Маркус сообщил Освальду, что Мечик общается с американскими вербовщиками. И предложил провести подставную операцию, чтобы нейтрализовать предателя. Была назначена встреча в отдаленном месте, пятьдесят километров от Франкфурта, в пригородном парке городка Никкенхайм. Они надеялись, что возьмут Мечика с поличным, запишут его, когда тот будет соглашаться на вербовку. Молодежная глупость не удалась. Все пошло не так, как они планировали. Мечик вынул деньги из ячейки, застрелил Маркуса и скрылся.

– Каким образом?

– Его научили плавать в любой воде.

– Не нашли?

– Нет.

– А что с Маркусом?

– Тело забрала полиция. Мы не могли подобраться слишком близко. Освальд дал показания, что сам видел его убитым. Он успел сделать снимки машины, на которой приехал Мечик, и пустого «дипломата».

– Кто мог вызвать полицию в глухое место?

– Насколько удалось выяснить, поступило сообщение: убийство в лесу. Они бросили все силы. Тогда это было в диковинку.

– Как думаешь, что за вспышка была на мосту?

В рапорте вспышка была описана весьма подробно.

– Невозможно определить, – ответил Горчаков. – Когда через несколько дней мы прибыли на место, дожди смыли следы. Было сделано предположение, что Мечик использовал свето-шумовую гранату.

Адмирал согласно кивнул. Он помнил рапорт.

– Не понимаю: зачем?

Горчаков тоже не знал ответа на этот вопрос.

– Единственное логичное объяснение: позарился на деньги.

– И самое нелогичное, – сказал Алдонин. – Ты знаешь, из какой он семьи? Ты знаешь, что его отец – потомственный офицер флота? Я у них в доме бывал, видел его пацаном. Или хочешь сказать, что наши кадровики проглядели предателя?

– Мог сломаться. Соблазны западного образа жизни…

– Коля! – Алдонин не скрывал разочарования.

– Для девяносто первого года это было актуально, – ответил Горчаков, хотя и не верил в то, что говорит. – Возможная причина в том, что Мечик все-таки был слишком молодым. Ему было двадцать. Направили его сразу после центра подготовки. После него таких молодых сотрудников не посылали. Риск не оправдал выгоды раннего внедрения. В таком возрасте у мальчиков еще не до конца сформировано мировоззрение.

– Мечик не мальчик, – Алдонин повысил голос и осекся. – Он был лучшим курсантом не только своего выпуска. Выдающиеся результаты и способности.

– Что вы от меня ждете, Андрей Иванович?

Адмиралу нечего было ответить. Чего ждать, когда прошло двадцать пять лет. Совсем другое время, другая страна, другой мир.

– Прости, Коля, мне до сих пор не дает покоя это дело.

Горчаков мог бы согласиться. Но не позволил проявить личные эмоции.

– Удивительно, что после такого провала не было последствий, – сказал он. – Никаких. Если не считать деньги…

– А какие могли быть последствия? Сдать сеть Мечик не мог. Кроме Освальда и Маркуса, никого не знал. Он убил Маркуса, остается только Освальд. Какова цена за молодого студента, которого только внедрили?

Начальник контрразведки не мог спорить: цена за такого агента ничтожна.

– Мечик исчез с деньгами. Это все, что известно наверняка. Или утонул. В тот день погода была штормовая. В Рейне сильные и коварные течения, высокие волны. Мог не рассчитать сил.

– Такой исход предпочтителен, – сказал адмирал.

Горчаков молча кивнул.

Алдонин протянул ему папку.

– Все, товарищ капитан первого ранга. С этим закончили. Больше не возвращаемся. Благодарю.

Горчаков принял папку. Сегодня она вернется в архив и исчезнет навсегда. На ней появится штамп: «Секретность 1-й степени. Хранить вечно». Начальник контрразведки считал, что это к лучшему: нельзя столько лет бередить рану.

Пора забывать.

21

9 мая, понедельник

Будапешт, проспект Андраши

Магазин Bestsellers

19.50 (GMT+1)

Он не помнил, когда последний раз растворялся в книге. Как в детстве, когда, забираясь в кресло, забывал обо всем, следя за героями Жюля Верна, Александра Дюма и Фенимора Купера. В нынешних его книгах не было места приключениям. Справочники, обзоры, аналитические материалы и прочая полезная, но такая скучная информация. На художественный вымысел и фантазии не осталось ни времени, ни душевных сил. Он давно привык, что в квартире нет ни одной книги. Зачем собирать пыль, все есть в сети Интернет.

В ожидании встречи прогуливаясь вдоль бесконечных магазинных полок с книгами, Карлос испытывал странную печаль. Последние годы скучать было некогда. А уж сегодня, даже на фоне того, что с ним бывало, денек выдался исключительным: уцелеть под огнем снайпера, наткнуться на труп старушки, уходить от полицейской погони на угнанной машине и чуть было не сцапать объект поисков… Всего этого вполне достаточно, чтобы быть в форме. Сейчас нахлынули воспоминания о приключениях, которые он пережил в детстве, когда плавал вместе с «Наутилусом», участвовал в дуэлях при дворе короля Людовика XIV и воевал в американских лесах плечом к плечу с последним из могикан. Они казались чистыми и наивными, как детское шампанское. Мир слишком далеко отодвинул пределы зла, открывая все новые зверства, которые человек может сделать над другим человеком. Слишком многое Карлос натворил такого, о чем не напишешь в воспоминаниях. Глядя на блестящие корешки знакомых книг, он подумал, что отдал бы все, чего бы ни потребовали, чтобы хоть на день вернуться в родительское кресло, к тем книгам, в ту жизнь, которая исчезла навсегда. Он касался пальцами корешков, гладких и упругих, и уходил от них. Хорошо, что ничего нельзя вернуть.

Карлос вышел из галереи художественной литературы и перешел к отделу живописи. С картинами были связаны другие воспоминания, не такие глубокие. На альбомы живописи Карлос мог смотреть без лишних эмоций. Он достал планшет и проверил новости.

Заголовки сайтов кричали о сенсационном преступлении в центре Будапешта. В знаменитом кафе выстрелом в голову убит официант. По предварительным данным это дело рук владельцев нелегальных тотализаторов. Молодой человек слишком много проиграл, залез в долги и не смог вовремя расплатиться. Делалось предположение, что убийство – показательная расправа, которая должна запугать должников. Конечно, не обошлось без русской мафии. На это намекали довольно прозрачно. Пресс-секретарь полиции сделал заявление, что следствие располагает сведениями о киллере, на его поимку брошены все силы.

Смерть тетушки Шандора заинтересовала куда меньше. Видимо, полиция полностью перекрыла доступ в дом, ни один журналистский нос не пронюхал, что там произошло. Только один не самый посещаемый сайт обратил внимание, что госпожа Эржибет Лакоци была вдовой видного члена правительства Яноша Кадора. В статье задавался вопрос: нет ли в этом преступлении политической подоплеки? Не связано ли оно с русской мафией и пропавшим золотом КПСС?

Об угнанной патрульной машине сообщений не было. Ни одна полиция в мире не станет признаваться в собственных ошибках. Портрета Карлоса или его описания не появилось. О чем он мысленно поблагодарил девушку с татуировкой маори.

Приближение того, с кем произойдет встреча, Карлос заметил издалека. Убрал планшет, нарочно повернулся, взял первый попавшийся альбом и стал листать тяжелые глянцевые страницы. Он старательно погрузился в живопись, как полагается консультанту по антиквариату. Гравюры Густава Доре были слишком натуралистичными. В них царили мощь и ужас.

– Простите, – тихо сказали у него за спиной.

Карлос чуть задержался, словно не мог сразу оторваться от очарования гравюр, оглянулся и старательно изобразил удивление.

– Какая неожиданность!

– Папа лично просил передать вам свои извинения, у него возникли неотложные дела. Простите его…

К деловой встрече девушка подготовилась старательно. Прическа, яркий макияж. Довольно открытая кофточка, короткая юбка и туфли на высоких каблуках. Вся одежда самых модных и дорогих брендов. Карлос не настолько разбирался в моде, чтобы помнить наизусть все значки. Один, крупный, золотой и вульгарный знал: пальцы девушки яростно дергали ручку сумочки от Gucci.

Он заметил, как под тональным кремом пробивается румянец. Дочь профессора Дьёрдя, Аранка, не могла совладать с волнением. Хорошая, воспитанная девочка. Насколько Карлос помнил, профессор один воспитывал ее с десяти лет, когда потерял жену. Аранка получила блестящее и бесполезное для современного мира образование. Она знала куда больше о героях живописи, чем о живых мужчинах. И не умела справляться с чувствами. Из-за родительского эгоизма профессор умудрился вырастить дочь, которой было бы уютно в мире лет сто пятьдесят назад. Карлосу было искренне жалко милую и беззащитную барышню. Не нужен аналитической ум, чтобы понять, что происходит в головке двадцатитрехлетнего ребенка. И что творится в девичьем сердечке.

– Аранка, – сказал он довольно строго. – Вам совершенно незачем извиняться. Занятость профессора известна. Перенесем встречу на завтра.

Она опустила глаза и покраснела гуще.

– Спасибо, господни Карлос… Что вы смотрите?

Он показал альбом.

– Доре… – проговорила Аранка с таким вздохом, как будто ожидала куда худшего. – Слишком прямолинеен. И довольно груб. Вам не кажется?

Она застенчиво взглянула на Карлоса.

– Современные художники не могут повторить эту грубость, – ответил Карлос. – Кажется, вы чем-то взволнованы.

Аранка прикусила губку в яркой помаде.

– Последние дни с папой что-то происходит…

Карлос проявил озабоченность:

– У профессора проблемы со здоровьем? Нужна помощь?

– Что-то происходит, а я не могу понять, что… Он ничего не говорит… – Аранка выполняла обязанности секретаря профессора и вела его деловой график, который состоял не только из лекций.

– Финансовые проблемы?

Девушка покачала головой.

– Папа стал скрытен, ему звонят, он звонит, какие-то непонятные разговоры и намеки… Мне кажется, он чего-то боится…

– У вас есть предположения, чего именно?

– Не знаю… Кажется, пропала какая-то вещь, которую усиленно ищут.

– Кража из коллекции?

– Я не знаю, господин Карлос! – Аранка смотрела так, будто ждала, что прекрасный рыцарь спасет и защитит ее от неведомого дракона.

– Профессор всегда может рассчитывать на мою помощь, – сказал Карлос. – Вам не о чем беспокоиться… Кстати, господин Дьёрдь не упоминал в последних разговорах Службу древностей Египта?

Дочь профессора уверенно мотнула головой, отчего прическа немного сбилась, видимо, сама делала, в спешке.

– Нет. Он не имеет дела с этим египетским министерством. Вы же знаете, что Египет не входит в круг его научных интересов.

Карлос это прекрасно знал. Как и то, что не сможет помочь застенчивой девушке. Нельзя даже похлопать дружески ее по плечу. Будет только хуже.

Аранка к чему-то готовилась и наконец решилась.

– Господин Карлос, можно задать вам вопрос…

Ему не оставили выбора. Он знал, что будет, и не мог сказать напрямик: милая, ты мне в дочери годишься. Найди себе ровесника, закрути с ним роман, убеги с ним, соверши безумства, какие надо совершать до тридцати лет, папа посердится, но простит любимую дочь, куда ему деваться. Забудь про всяких стариков, вроде господина Карлоса. К тому же ты дочь одного из самых важных клиентов. А бизнес нельзя смешивать с чувствами. Тем более детскими. Вот только сказать это вслух он не мог.

И Карлос утвердительно кивнул.