Цитаты из книги «Объятые пламенем»

Эй, – вдруг неожиданно мягко произнес Дариан, дотронувшись своей горячей ладонью до моего лица. – Вот как теперь целовать твои губы? – ещё мягче спросил он, после чего склонился надо мной и аккуратно, очень нежно, как никогда прежде, начал целовать меня в губы. Я не отстранила его – сейчас все мои силы уходили лишь на то, чтобы не разреветься.

Возможно я даже знала об утрате больше, чем положено знать одному человеку. Больше той нормы, которая отведена для живого человека. Меньше той нормы, которая отведена для мертвого. Из-за этого я существовала в этом мире в состоянии полуживого… Или полумертвого… Человека…

Твоё отношение к другим – это отражение твоего отношения к себе. В отличии от меня, ты не рисуешь картины – ты проявляешь плёнку. – И что же на ней проявляется? – мои руки уже начинали дрожать. С каждым словом художника я всё острее осознавала, что боюсь не слушать его, а боюсь в какой-то момент неожиданно его услышать. – Твоя плёнка – это проявление великой боли, от единой вспышки для проявления которой слепнут мужчины.

Твоё отношение к другим – это отражение твоего отношения к себе. В отличии от меня, ты не рисуешь картины – ты проявляешь плёнку. – И что же на ней проявляется? – мои руки уже начинали дрожать. С каждым словом художника я всё острее осознавала, что боюсь не слушать его, а боюсь в какой-то момент неожиданно его услышать. – Твоя плёнка – это проявление великой боли, от единой вспышки для проявления которой слепнут мужчины.

Мы с Дарианом были как никто схожи и как никто различны. Мы оба были полюсами, только я была северным, а он южным. Именно это отталкивало меня от него, словно льдинку от открытого пламени: я либо испарялась от его градуса, либо тушила его своей влагой. Говорят, что подобное притягивается к подобному, вот только мы настолько были подобны друг другу, насколько противоположны. Его плюсы не состыковывались с моими минусами, но ему так сильно хотелось их состыковать, что он начинал скрещивать мои минусы, пытаясь превращать их в плюсы. Даже жаль, что у него ничего из этого не выйдет, и жаль, что он этого не понимает. Или понимает, но ещё не готов смириться.

обняв меня сзади, в порыве баловства зарылся лицом в мои волосы и вдохнул их запах – кажется, это заметила не только я. Со стороны мы с ним наверняка могли кому угодно показаться “счастливой парочкой”, наслаждающейся объятиями друг друга.

кто сказал, что я влюблён? – неожиданно выдал собеседник. – Я лишь хочу, чтоб ты меня любила. Слова Дариана заставили меня замереть. – Хах! – меня едва не разорвало от восторга перед столь роскошным ходом. После услышанного я с готовностью вступила в игру противника, продолжив его стихи своими. – Так знай, что я другим любима, и знай, что я уже люблю.

Бабушка… – начала я, но она меня оборвала. – Дорогая, не называй меня бабушкой! – Это твоя бабушка?! – едва ли не присвистнул Дариан. – Теперь я понимаю, в кого ты такая красотка.

Ты обещал, что это меня не заденет! – с криком выпалила я. – Я ведь тебе поверила!..

Тебе может быть печально, грустно, тоскливо, но настоящей боли, той, которая рвёт душу на части, тебе не досталось. Так что подбери свои сопли в знак уважения той боли, которая выпала твоему брату, и больше не смей упрекать его в том, что он растрачивает свою жизнь на поддержание и раскрашивание твоей.