Глава 3

Дом и вправду казался мрачным. Нет, Тамара назвала бы его даже пугающим и несколько отталкивающим. И дело было совсем не в запустении, которым он дышал. Дело было в самом доме, который, как полагала черная кошка, примостившаяся на стене, окружающей парк, был переполнен тайнами. Большая их часть казалась темной, как ночь, кутающая особняк в уютный плед. Но чтобы утверждать точно, стоило сперва во всем разобраться.

Где-то рядом проехал экипаж. Скрипнули колеса, карета остановилась, но Тамара не обратила на это внимания, как и на мягкие шаги по тротуару. Кошка смотрела только на дом. Смотрела так пристально, будто ожидала, что вот-вот окна вспыхнут желтым светом и кто-то, распахнув дверь, выйдет на порог.

Конечно, ничего подобного не произошло. Особняк оставался таким же спящим и мрачным, но при этом был настороже. Словно чуял непрошеную маленькую гостью.

– Ну и что же здесь не так? – промурлыкала кошка.

Мягко спрыгнув вниз, она побежала вперед по идеально чистой дорожке. Но уже на лестнице, поднимающейся к центральному входу, маленькая хищница остановилась и замерла. Сработали инстинкты. Кошка резко прыгнула в сторону и, угодив прямо в густой куст рододендронов, затаилась, высунув наружу лишь кончик любопытного носа.

Она успела спрятаться за несколько секунд до того, как на тропинке, ведущей к дому, показались две фигуры. Одна принадлежала статной, но уже немолодой даме, одетой довольно богато, вторая – мужчине. Женщина шла, опираясь на трость, а следом за ней, похожий на тень, брел ее спутник, коротконогий толстяк в одежде кучера.

– Стой здесь, Матвей, – велела незнакомка, и Тома потянула носом воздух, улавливая терпкий запах духов, окутывающий женщину наподобие призрачной шали.

В этом запахе смешались сандал и цитрус с нотками жасмина, такими легкими, что Тома едва уловила их.

Женщина приблизилась к зданию и остановилась перед лестницей. Тома смогла разглядеть ее ноги и подол платья. А еще туфли с серебряными пряжками, очень модные. Точно такие же – ну или почти такие – носит матушка Елизаветы Павловны, княгиня Вяземская.

– Ну что, Петруша, – обратилась незнакомка к тишине, – вот ты и ушел. Дом больше тебе не принадлежит. Как же я ждала этого момента!

Женщина говорила странные вещи. Тамара навострила уши, решив, что сегодня же расскажет обо всем произошедшем Лизе. Конечно, девушка станет бранить ее за то, что ушла без спроса из дома, но Тому слишком уж заинтересовало это наследство и то, как Елизавета говорила о нем. Ее хозяйку явно заинтриговали тайны родового гнезда. А значит, здесь место обитания сил, может быть, темных, а может, и светлых. Иначе Лиза не говорила бы о доме так загадочно.

И вот теперь эта странная незнакомка. Тома ждала, что женщина скажет что-нибудь еще, но дама лишь стояла, запрокинув голову, и молча рассматривала особняк. А затем так же молча развернулась и, стуча тростью по тропинке, ушла прочь в сопровождении слуги.

Подождав, когда эти двое сядут в экипаж и уедут, кошка выбралась из куста и, отряхнувшись, принялась приводить себя в порядок. Ей было неприятно вылизывать дурно пахнущую зверем шерсть, но инстинкты брали свое. Только несколько минут спустя, закончив наводить красоту, кошка рискнула подняться по ступенькам и приблизиться к входной двери.

Дом по-прежнему спал. Или делал вид, что спит. Тома огляделась в поисках какой-нибудь щели или приоткрытого окна, но не нашла ничего подходящего для проникновения внутрь.

– И все же что-то здесь нечисто, – мурлыкнула она.

Бросив еще один взгляд на здание, кошка побежала прочь, избегая тропинки. С легкостью забралась на стену и, спрыгнув с нее на тротуар, побежала в направлении дома Вяземских, оставив за спиной родовое гнездо своей хозяйки и ощущение чего-то скрытого от глаз.

* * *

– Родители настаивают на нашей помолвке, – проговорил Николай, пока мы кружились в вальсе в самом центре зала среди доброго десятка таких же танцующих пар.

– А я против, – ответила я уверенно, держа руку на сильном плече молодого княжича. – И ты, кажется, не так давно тоже не горел желанием вступить в брак, – напомнила я Уварову.

Сейчас, находясь в относительном уединении ото всех, я могла обращаться к Коле на «ты», как привыкла еще с детства.

Николай улыбнулся. Его карие глаза мягко сверкнули.

– Скажем так… – Он на миг отвел взгляд и улыбнулся кому-то в зале, затем продолжил: – Я на досуге немного подумал и осмыслил наше с тобой положение, Лиза. Родители же просто так не отстанут.

– Мы будем настойчивы в своем обоюдном протесте.

– А что, если нам и правда пожениться? – вдруг предложил он, и я едва не сбилась с такта.

Секунда, другая… Я сделала глубокий вдох и смогла взять себя в руки, после чего мы продолжили танцевать. Кажется, почти никто не заметил этот конфуз. По крайней мере, мне хотелось так думать.

– Нет, нет и еще одно твердое нет, – шепнула я своему партнеру по танцу. – Ты с ума сошел? А как же твои планы отправиться на север? Кто у нас главный драконоборец в столице? Кто еще недавно уверял меня, что принесет больше пользы на границе, чем здесь, изнывая от безделья?

Николай пожал широкими плечами:

– Я тебя знаю с детства, и, возможно, мы даже составим отличную пару. Подумай, Лиза, сколько выгоды и пользы можно почерпнуть из этого союза.

Я закатила глаза:

– Во-первых, родители успокоятся, мечта их исполнится, и они перестанут нас беспокоить. Во-вторых, у нас будет своеобразная свобода. Я отправлюсь на север, а ты сможешь заниматься тем, чем тебе будет угодно, здесь, в столице. И в-третьих, как говорится, любовь приходит не сразу. Сколько пар до нас с тобой обрели счастье после вот такого договорного заключения брака?

Я вздохнула.

– Нет, Николай. Нет. – Я мило улыбнулась, чтобы со стороны никто не заметил, что мы спорим. – Ни во-первых, ни во-вторых, ни в-третьих. Брак – это серьезно, и я не собираюсь рушить наши с тобой судьбы по прихоти семьи. Представь: вот встретишь ты женщину, которую сможешь полюбить, а тут я, твоя жена, невольная помеха. Что делать? Разводиться? Ни мне, ни тебе не нужен скандал. Поэтому давай оставим все как есть.

Он перестал улыбаться и вдруг стал очень серьезным. Взгляд карих глаз поймал мой, и Коля произнес:

– А что, если я скажу, что ты мне нравишься, Лиза?

– Что?

Я остановилась одновременно с последним аккордом, прозвучавшим так трагично в моем воображении, что впору было заплакать.

– Да. Я понял это не так давно, просто не хотел давить на тебя. Ты мне нравишься как женщина, как потенциальная супруга.

Зажмурившись, я попыталась выровнять вдруг сбившееся дыхание. Что он такое говорит? Неужели выпил лишнего? Но нет, от Николая совсем не пахло спиртным, да и прежде он не был уличен в подобных вещах. От него приятно пахло мятой и лимоном, но слова, которые княжич произнес, прозвучали пугающе, так, словно он в меня влюблен. Но этого просто быть не может!..

Или может?

Что, если я упустила тот момент, когда наша дружба стала для Коли чем-то большим? Что, если я просто не хотела этого видеть, слишком погруженная сначала в учебу в академии, а затем в подготовку к практике?

– Если мы поженимся, я стану самым верным супругом, Лиза, – уверенно сказал Николай, и я вдруг поверила его словам.

Он прижал руку к груди и поклонился, поблагодарив меня за танец, а я ответила рассеянным и, полагаю, совсем неизящным книксеном, пытаясь вместе с тем осмыслить то, что услышала.

– Позволь проводить тебя к родителям, – предложил Уваров, и я приняла его руку.

Матушка довольно улыбалась и о чем-то таинственно перешептывалась с княгиней Платоновой. Машу пригласили на кадриль, а Катя, заметив в числе приглашенных на прием кого-то из подруг, ушла обсуждать достойных кавалеров этого вечера. Николай с поклоном отпустил мою руку и спросил:

– Я могу надеяться на еще один танец, Елизавета Павловна?

– Конечно, Николай Игнатьевич, – ответила я официально, и он с улыбкой отошел, оставив меня с родными.

Не знаю почему, но в тот же миг я испытала невероятное облегчение. Отец вопросительно изогнул бровь, но я лишь пожала плечами. Здесь было не время и не место, чтобы обсуждать подобные вопросы. Да и рассказывать пока было не о чем.

Хозяйка дома порхала по залу, будто бабочка среди цветов. У княгини Уваровой для каждого гостя находились время и добрая улыбка. Наверное, для кого-то она станет самой лучшей свекровью, но не для меня.

А Николай… Я до сих пор не могла поверить его словам, полным абсурда. Мы ведь договорились, что между нами ничего не может быть, а теперь он заявил о своих чувствах, которых нет. Вот не видела я огня в его глазах и не слышала в речах пыла. Да и сама я не испытывала к Коле ничего, несмотря на то что мужчина он привлекательный и большинство девиц, присутствующих на приеме, были бы просто счастливы видеть его своим женихом.

Музыканты заиграли кадриль. Я со вздохом отвела глаза, встретила пристальный взгляд одного из молодых дворян и, кажется, проигнорировав его интерес, смогла избежать приглашения на танец.

Сегодня я не была расположена веселиться. Да и как это делать, если все мысли – о завтрашнем дне? О том, как приду в отдел и какое задание получу первым? Ведь не станет Лехно усаживать меня за бумаги, когда я могу сделать что-то более полезное? А мне хотелось проявить себя, доказать, что я на что-то способна. На что-то действительно стоящее.

Танец еще не закончился, но, перебивая музыку, раздался гулкий удар трости распорядителя. Голоса в зале зазвучали глуше, а затем и вовсе стихли. Танцующие сбились с ритма, а музыканты оборвали мелодию на высокой ноте, прозвучавшей так жалобно в оглушительной тишине. Взоры всех присутствующих, и мой в том числе, обратились к входу в зал. Я услышала мерный стук трости и невольно нахмурилась, удивленная. А вот княгиня Уварова стремглав, почти неприлично резво, поспешила встречать последнего гостя, опоздавшего на прием. Следом за ней бросился к распахнутой двери ее супруг, князь Игнат Андреевич, и нам оставалось лишь проследить, кого это с таким почетом принимают в доме Уваровых.

– Графиня Явлонская! – прозвучало в тишине.

Распорядитель впервые назвал кого-то из гостей, и неудивительно, ведь графиня Софья Александровна – родственница самого царя-батюшки. И не какая-то там седьмая вода на киселе, а двоюродная бабка.

Еще миг, и я увидела саму графиню. Прежде мы с ней встречались, но не были представлены друг другу. Явлонская очень редко покидает свой особняк и еще реже посещает приемы, хотя каждое благородное семейство в столице неизменно отправляет ей приглашения на балы и званые ужины. Поэтому было удивительно увидеть Софью Александровну здесь, в этом доме.

Я посмотрела на графиню. Женщина уже давно перешагнула пору зрелости, но еще сохранила величественную осанку и остатки былой красоты. Мне отчего-то подумалось, что ее и в детстве никто не называл Сонечкой. Потому что я видела именно Софью, гордую, надменную и холодную даму, взирающую на собрание дворян с тем снисхождением, которое могут позволить себе только имеющие более высокий ранг.

– Ах, Софья Александровна! Какая честь!

Князь Уваров поспешил поцеловать сухую кисть гостьи и получил снисходительную улыбку в ответ.

– Мы так рады! Это так неожиданно! – прощебетала Варвара Ивановна.

Графиня гордо вскинула голову и проговорила твердым, удивительно звучным голосом:

– Ну что вы! Почему музыка смолкла? Музыканты, играйте! Я здесь всего лишь гость. Но мне приятно ваше внимание, господа.

Взгляд ее скользнул по залу, и многие поспешили поклониться, возможно, только по причине нежелания встречаться с ней глазами. Я взора не отвела, но меня женщина будто бы и не заметила. Она склонилась к хозяйке дома и что-то тихо сказала. Слов я не услышала, потому что музыканты продолжили играть и зал снова наполнился ожившими голосами. Правда, теперь смеха было намного меньше. Будто одно присутствие графини Явлонской вынуждало людей быть более сдержанными.

– Надо же, старая ворона выбралась из своего гнезда, – прошептала княгиня Платонова и тут же поймала укоризненный взгляд супруга.

– Тсс, дорогая! Не советую выражаться подобным образом. Она, возможно, и старая, возможно, и ворона, но у нее такие связи, что лучше держать язык за зубами.

– У меня от нее мурашки, – призналась матушка, приблизившись ко мне и доверительно склонившись так, что коснулась щекой моей щеки. – Как же хорошо, что графиня крайне редко выбирается из своего особняка!

Сейчас я не могла не согласиться с мамой. Да, в графине есть что-то пугающее. Возможно, тому виной ее сила, ведь Софья Александровна – темный маг, правда, не практикующий в силу своего высокого положения. А может быть, виноват ее внешний вид и своеобразное затворничество от общества. Так или иначе, я не спешила с выводами, потому что знала, что порой за самой отвратительной внешностью скрывается милый и добрый человек. Поэтому, не зная Явлонскую, не общаясь с ней, я не была уверена в правоте слухов, ходивших вокруг этой благородной дамы.

Вернувшаяся после кадрили Маша мило улыбнулась кавалеру, но, едва молодой барон отошел, поспешила пожаловаться на не вовремя прерванный танец.

– А я только вошла во вкус! – принялась капризничать сестра. – И тут эта…