Глава 3

Я попыталась закрыть дверь.

– Пожалуйста, Вивьен! – умоляющим тоном воззвала ко мне Камилла. – Позволь мне войти. Я на займу у тебя много времени.

Я молчала. Внутри меня назревала буря. Не знаю почему, но на Камиллу я была зла гораздо больше, чем на Бернара. Казалось бы, она не сделала ничего особенного – просто привела в мою жизнь человека, который разбил мне сердце. Но, когда я увидела ее стоящей на пороге моей квартиры, я испытала страх, который не испытывала никогда в жизни. Я не хотела пускать ее в свой дом. У меня было чувство, что ее возвращение в мою жизнь снова нанесет мне вред.

– Что тебе нужно, Камилла? – спросила я, стараясь сохранять спокойствие.

– Поговорить, – сказала Камилла и посмотрела на меня таким взглядом, словно ее жизнь держалась на волоске и я была ее единственным спасением.

Я увидела в ее глазах легкую растерянность. Мне стало ее немного жаль.

– Проходи, – произнесла я, как вдруг меня опьянил цветочный аромат, исходящий от Камиллы.

Я с самого начала обратила внимание на ее духи. Это была смесь жасмина, пиона и специй. Если честно, я никогда не вдыхала подобного аромата. Полагаю, Камилла очень избирательна в вопросе духов.

Камилла радостно мне улыбнулась и переступила через порог моей квартиры. Ранее она бывала здесь лишь однажды – когда я позвала ее в гости, чтобы объявить о нашей с Бернаром помолвке и пригласить ее на свадьбу в качестве подружки невесты. Но сейчас она пришла ко мне как посторонний человек. Она была мне хорошей подругой, но я не готова поддерживать с ней отношения после того, как Бернар исчез из моей жизни.

Камилла прошла в гостиную и, не дожидаясь моего приглашения, села на диван.

– Хочешь кофе? – предложила я.

Камилла неторопливо подняла на меня взгляд.

– Пожалуй, – ответила она после некоторой паузы.

– А шоколад? – добавила я и почувствовала, как по моему телу распространяется тепло.

Стоит мне подумать о шоколаде, как я чувствую невероятное вдохновение. С раннего детства папины шедевры одним своим видом приводили меня в состояние экстаза. Он делал для меня шоколад с вяленой вишней, пряным абрикосом и кокосовым кремом. Все его рецепты хранились в волшебной шкатулке, которую он держал в старинном буфете. Вот и сейчас, когда я просто произнесла слово, которое определяет смысл всей моей жизни, мне стало гораздо легче. Я вспомнила о том, что позавчера папа принес мне шоколад с вяленой вишней – мой любимый. Он готовил его каждый раз, когда мне было грустно. Вкус пряной сладости всегда приводил меня в чувство.

– Шоколад? – мечтательно переспросила Камилла.

Видимо, она, как и я, была тайной фанаткой шоколада.

– Домашний, – закивала я. – От моего папы.

– Что ж, – произнесла Камилла, задумчиво мотая головой, – не могу отказаться от домашнего шоколада.

Я выдавила из себя улыбку, которая была совершенно неуместна, и отправилась на кухню. Мой взгляд снова упал на розу, которая с каждый часом становилась все прекраснее. Ароматы, которые она испускала, наполняли мою квартиру вибрациями нежности и теплоты. Я не просто ощущала приход весны – я его проживала. Я налила кофе себе и Камилле, достала из буфета брусок шоколада, к которому за два дня ни разу не притронулась, разломала его на мелкие части и выложила на свою любимую тарелку: белую, с синими полосками. Когда я вернулась в гостиную, Камилла внимательно изучала композицию из пионов, камелий и гортензий, которая стояла на туалетном столике. Я собрала ее почти неделю назад и за те дни, что я не уделяла ей внимания, она начала увядать.

– Как красиво! – восторженно произнесла Камилла. – Ты сама составила этот букет?

Я кивнула. Камилла посмотрела на меня с таким восхищением – словно я сказала, что в свободное от работы время проектирую самолеты.

Мое увлечение по-прежнему казалось ей чем-то немыслимым – при этом она утверждала, что флористика – весьма распространенное веяние современности.

Я поставила на кофейный столик две чашки кофе и тарелку с кусочками шоколада. Камилла снова присела на диван и я расположилась рядом с ней.

– О чем ты хотела со мной поговорить? – спросила я Камиллу и потянулась за куском шоколада.

Камилла смущенно отвела взгляд, затем сделала глоток кофе.

– Я боюсь, что ты сочтешь меня сумасшедшей, – немного печально произнесла она, – но если я не расскажу тебе правду, то никогда себе этого не прощу.

Я слегка приподняла брови и отправила себе в рот кусок шоколада. Изысканная пряная сладость, в которую папа вложил всю свою заботу и любовь, отозвалась в моем сердце сладостным послевкусием. Я прожевала шоколад и тут же воспряла духом. Мысли, которые проносилось в моей голове словно кадры на кинопленке, внезапно обратились в сияющую пыль и унеслись далеко за пределы моей квартиры. В моей голове воцарилась абсолютная тишина. Камилла, как всегда, говорила загадками. Я никогда не думала о том, что они с Бернаром могли попросту меня разыгрывать. Что если это так и есть? Но зачем им это нужно? Я не знала, поверю ли Камилле, когда она раскроет мне так называемую правду, но знала, что после нашего разговора я попрошу ее навсегда исчезнуть из моей жизни.

Камилла взяла в руки кусок шоколада и начала внимательно его рассматривать. Не представляю, что она надеялась в нем обнаружить, но у меня сложилось впечатление, будто она изучала его на предмет наличия в нем веществ, которые могут нанести вред ее здоровью.

– Не бойся, – успокоила я Камиллу, – он не отравлен.

Камилла улыбнулась и отправила себе в рот кусок шоколада.

– Очень вкусно, – восторженно произнесла она.

– Мой папа умеет делать шоколад, – равнодушно ответила я. – Интересно, что за правду ты хотела мне раскрыть?

Камилла сделала еще один глоток кофе.

– Прежде всего, – начала она сочувствующим тоном, – мне безумно жаль, что так вышло.

– Как – так? – сделала вид, будто не понимаю я.

– Я про то, что Бернар так неожиданно исчез из твоей жизни, – спокойно ответила Камилла.

У меня слегка защемило сердце. Имя человека, которого я планировала забыть, ударило мне в голову словно молодое шампанское. Я едва не потеряла сознание и перестала ощущать свое тело. В моей памяти всплыла сцена нашего с Бернаром знакомства. Чтобы прогнать от себя дурные мысли, я резко закрыла и открыла глаза.

– Он вовсе не хотел причинить тебе боль, – продолжала Камилла.

– Откуда ты знаешь? – резко спросила я.

Я терпеть не могу, когда утвердительно говорят о чувствах других. Камилла не может быть уверена, что Бернар не хотел причинить мне боль. Даже если он сказал ей, что разбил мне сердце из самых благородных побуждений, она не может воспринимать его слова как безусловную истину.

Камилла попыталась положить руку мне на плечо. Я отсела подальше – чтобы у нее не было возможности ко мне прикасаться, как вдруг почувствовала невероятное тепло, исходящее от ее тела.

– Вивьен, – произнесла Камилла, пристально глядя мне в глаза, – Бернар исчез не потому, что испугался вашей помолвки, а потому что…

Камилла запнулась. Она пыталась подобрать слова, чтобы выразить свою мысль. А может, просто придумывала небывалую историю, из-за которой Бернару пришлось срочно ретироваться из Парижа.

– Ну, так что? – поторапливала я Камиллу.

Признаться, у меня не было ни малейшего желания распивать с ней кофе за светской беседой. Я планировала сходить в магазин, приготовить гратен дофинуа и киш с беконом и с сыром, хорошенько позавтракать (за три дня у меня не было во рту ни маковой росинки) и отправиться к Фарнье. Я была готова снова приступить к работе и хотела, чтобы они об этом знали. К тому же Эмма, наверняка, успела по мне соскучиться. Даже если Беренис предложит мне отдохнуть еще недельку, от чего я не смогу отказаться, я по крайней мере расскажу Эмме пару забавных историй и угощу ее белым шоколадом с начинкой из лимонной цедры и цукатов, который возьму у папы в шоколаднице – благо, она находится прямо напротив дома, где живет семейство Фарнье.

– Видишь ли, – продолжала Камилла, – Бернар… он из другого времени. Как и я.

В моей голове раздался тревожный звонок. Заявление Камиллы испугало меня по двум противоречащим друг другу причинам. Во-первых, оно показалось мне таким бредовым, что я едва не рассмеялась, и это значило, что Камилла решила в очередной раз жестоко со мной пошутить. Во-вторых, что-то подсказывало мне, что Камилла говорит серьезно, а это, в свою очередь, значило, что я немного сошла с ума. Я и раньше думала о том, что они с Бернаром ведут себя довольно странно. Они говорят, рассуждают, одеваются и даже жестикулируют как люди, пришедшие из другой эпохи. Но я не думала, что это может быть правдой.

Я резко вздрогнула, и Камилла убрала руку с моего плеча.

– Что ты такое говоришь, Камилла? – спросила я, медленно вставая с дивана.

– Не бойся, – сказала Камилла, протянув ко мне руки. – Я не причиню тебе вреда. И я говорю правду.

– Как это может быть правдой? – недоумевала я.

Заявление о том, что Камилла и Бернар прибыли из другого времени, показалось мне забавным лишь в первую секунду. Но постепенно мне становилось все страшнее. Камилла смотрела на меня таким умоляющим взглядом, словно, если я ей не поверю, ее жизнь будет разрушена. Не знаю почему, но мне безумно хотелось ей верить. Возможно, я все еще надеялась, что мы с Бернаром были созданы для друга. Если он был вынужден вернуться обратно в свою эпоху, значит он оставил меня не по своей воле. Не то чтобы я верила, что однажды пространственно-временной континуум разверзнется и я смогу улететь в эпоху, в которой живет Бернар, но по крайней мере у меня была надежда, что он, в самом деле, не хотел причинить мне боль.

– Вы путешествуете во времени? – осторожно уточнила я.

– Можно и так сказать, – развела руками Камилла.

– Ничего не понимаю, – все больше и больше удивлялась я.

– Я постараюсь тебе объяснить, – уверенно заявила Камилла.

Я неловко кивнула. Камилла отправила себе в рот еще один кусок шоколада, сделала глубокий вдох и выпрямила спину – словно подготавливаясь к продолжительной речи.

Я встала у окна – прямо напротив Камиллы и стала внимательно наблюдать за ее мимикой, чтобы не упустить момент, когда она начнет врать (если, конечно, начнет).

– Меня зовут Камилла Дюбуа, – начала она с таким запалом, словно собиралась рассказать мне всю свою биографию. – Я родилась в Париже, в тысяча девятьсот девяностом году.

От изумления я слегка приоткрыла рот. Камилла утверждала, что родилась в году, который должен был наступить три десятилетия спустя. Я бы могла предположить, что она пришла из прошлого. Но нет. Она жила в эпоху, когда я, наверняка, буду коротать остатки своих дней в доме престарелых. В тысяча девятьсот девяностом мне будет шестьдесят два года. Я буду выглядеть как старая развалина и говорить глупости и мне будет в пору рассказывать своим соседям по комнате о том, как однажды я чуть не совершила путешествие во времени.

Я смотрела на Камиллу и в моих глазах читался вопрос: Почему я должна тебе верить?

– Как ты знаешь, у меня есть брат по имени Бернар, – продолжала Камилла. – Он родился в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году. Ему тридцать три. Как тебе.

Я задумчиво кивнула. Я знала, что Бернар мой ровесник, но не знала, что при этом он младше меня на шестьдесят лет. Мне вдруг стало страшно неловко. Я целовалась с мужчиной, который еще не родился. Не понимаю, как же так вышло? Это ведь даже не шалость – это серьезное отклонение от нормы!

– Мы с братом, – вновь заговорила Камилла после некоторой паузы, – выросли в Латинском квартале.

– Где именно? – прервала я Камиллу.

– В здании напротив, – ответила мне моя собеседница из будущего. – Квартира, в которой мы с Бернаром провели детство, принадлежала еще нашей прабабушке.

Я изумленно поджала губы. Мысль о том, что женщина, с которой я говорила, живет далеко в будущем, по-прежнему не укладывалась у меня в голове. Но если она, как и я, выросла в Латинском квартале, значит, у нас есть что-то общее. Я вдруг подумала о папиной шоколаднице. Что будет с ней через шестьдесят лет? Папа вложил в нее столько сил, денег, энергии, заботы и любви, что она должна работать еще очень долго.

– Скажи, Камилла, – обратилась я к своей собеседнице, – в твоем времени в конце нашей улицы все еще есть шоколадница?

– Я знала, что ты спросишь, – усмехнулась Камилла. – Да, там все еще есть шоколадница – одна из лучших во всем Париже!

Я почувствовала, как по моей спине пробежали мурашки. Я бы совершила путешествие во времени – лишь бы убедиться в том, что Камилла говорит правду. Если папиной шоколаднице суждено просуществовать еще хотя бы шестьдесят лет, я могу быть спокойна, ведь место, где я обрела покой и благодать и впервые ощутила у себя во рту божественный вкус – тот, который будет преследовать меня всю мою жизнь, войдет в историю и приютит еще не одну потерянную душу.

– Все влюбленные в шоколад, – продолжала Камилла, – знают имя Анри Франсуа Ламбера.

В моей душе зазвучала торжественная музыка. Мне было так приятно осознавать, что папа вложился в свое дело не зря, что я едва не воскликнула от восторга. Мне оставалось лишь надеяться, что Камилла говорит правду.

– Это приятно, – произнесла я и мои губы расплылись в улыбке.

Камилла едва заметно мне подмигнула. Она знала, как для меня важно дело моего отца. Я ни черта не смыслю в шоколаде, но знаю, что с его помощью папа творит чудеса.