Знай Кэри, как я беззастенчиво вывалила первому встречному детали его личной жизни, при этом так ловко умолчав о своей, он бы наверняка воплотил в жизнь одну из тех многочисленных угроз. Возможно, она бы даже включала в себя Генриха.

Зои уже открыла рот, приготовившись основательно высказаться, как к нашему столику подскочила худенькая официантка, видимо, из новеньких.

– Пятый столик жалуется, просит менеджера.

Судя по голосу, пятый столик уже изрядно ее довел.

– Скажи, что сейчас подойду! – Зои закатила глаза, жестом отсылая девочку обратно, и неожиданно переменилась в лице. – Слушай, Роуз, раз такое дело… А ты бы вернулась? Вернулась к нам? Я могу поговорить с Чейсом насчет тебя. Честно, рук не хватает, мне толковые работники нужны.

– Вряд ли он захочет связываться со мной после того раза, как его отмудохали ланкмиллерские охранники. – Мое и без того слабенькое человеколюбие не распространялось на Чейса, поэтому в голосе невольно просквозила усмешка.

– Роуз, ты его знаешь, – управляющая отмахнулась от этого довольно энергично. – Его привлекает все, что пахнет выгодой. Согласишься на минимальную ставку, и он будет счастлив взять тебя. Не тратиться ни на еду, ни на содержание. Ты сейчас буквально работник его мечты, и ради этого он забудет о своих синяках с великим удовольствием.

Я уже втянула воздух, чтобы ненавязчиво уточнить, каковы, собственно, мои плюсы в этой ультравыгодной сделке, но заткнулась, не сказав ничего. Вспомнила.

В «Шоколаде» обреталась разная публика, в том числе и те, кто вполне мог справить поддельные документы, многих я хорошо знала, вопрос был только в цене. Для официантки ценник был неподъемный, но я откладывала понемногу, пока еще работала здесь.

Из-за гребаного Ланкмиллера все это накрылось медным тазом, но… Я ведь сама сказала очень обнадеживающую вещь пару секунд назад: ему не до меня сейчас. Вполне можно и вернуться к этим планам. Только надо будет что-то решить с браслетом.

– Хорошо, – кивнула, поднимаясь из-за стола. – Ты поболтай с Чейсом, а я загляну завтра, узнаю, что и как.

Чтобы больше не отвлекать управляющую, я тихо выскользнула из зала, стараясь побыстрее миновать пятый столик.

Не будем обманывать себя, Зои подняла эту тему, скорее потому что ей хотелось узнать сплетни из гарема, чем потому что она страдала альтруизмом или отчаянной нехваткой рабочих рук. Но это было не так уж важно.

Я устало вздохнула, свешиваясь с железных и оттого ледяных перил набережной. Пока слабые лучи не попадали на воду, море даже казалось красивым: большая темная вода, идущая рябью. Но едва тучи рассеивались немного, в солнечном блеске отчетливо проступали грязные масляные разводы. Ты стискиваешь в пальцах хлопья ржавчины и вымученно признаешься себе, что да, копить в прошлый раз получалось совсем не за счет чаевых. Если я вернусь к своей старой подработке, Ланкмиллер убьет меня. И похоронит на том же месте. Да дело даже не в нем, от одной мысли, что придется браться за старое, прошибает пот. Будто кожа греется изнутри, и начинает тошнить.

– И что это тут делает такая очаровательная барышня? Грустит одна? – послышалось за плечом, заставив вздрогнуть.

– Я не… – подняла голову, собираясь мрачно отшить мужика, как вдруг увидела знакомые черты лица и задохнулась, даже не осилив с первого раза его имени. – М… Марко! Не пугай меня так, ты же знаешь, до чего может довести знакомство в таких районах.

– Тогда, может, тебе не стоит гулять в таких районах… одной, – он ответил усмешкой. – Ты снова сбежала, что ли?

– Нет, не на этот раз. От него не сбежишь особо… – Я повернулась к морю спиной, искоса поглядывая на своего собеседника и спасителя. Появился из ниоткуда и сразу как старый друг.

– Я смотрю, жива-здорова. Сильно попало в тот раз?

– Можно сказать, повезло, – уклончиво ответила я. Сводить эту болтовню к Ланкмиллеру не хотелось. – Совсем не ожидала увидеть тебя здесь. Виктория отсюда далековато. Какими ветрами занесло?

– По делам. Встреча кое с кем… не очень приятным.

Ну да, в этом районе города не может быть приятных встреч.

Ветер, насквозь просоленный, ударил в лицо, заставив закашляться. Я порывисто вздохнула. Ну давай уже. Сколько ты будешь бегать от самой себя.

– Слушай, если ты не занят… У меня есть тут одно небольшое дельце. Проводишь?

– Да не вопрос.

Вьющаяся дорожка между скал спускалась в рыболовецкий прибрежный район. Вдоль нее тянулась покосившаяся изгородь, отделявшая от обрыва, низкая, едва достававшая до колен. Идешь, и пыль с обочины вздымается в такт твоим шагам. Темная предзакатная медь пробивалась сквозь листву над самой головой. Тихо было, словно все умерло, кроме сверчков. Я была уже не так уверена, что успею вернуться к Алисии до темноты. И что она сделает в качестве наказания, пристегнет меня к батарее? Человек, которому в голову приходят такие идеи, вполне это заслужил.

– Куда мы идем? – Бьянки как будто невзначай это спросил.

На самом деле в таком смятенном состоянии я не могла ни болтать без умолку, ни притворяться, что слушаю, и это настораживало его немного. Пришлось остановиться, чтобы собраться с силами. Признаться в этом наконец. Я взглянула на своего спутника, до последнего неуверенная, что осилю простые слова. Что у меня не вырвется в решающий момент какая-нибудь простая бесполезная ложь. Но нет. Голос послышался глухо, словно доносился издалека.

– В мой старый дом.

– Зачем? – Марко выглядел так, будто он основательно опешил.

Еще бы, все ведь знают, как это обычно происходит.

Если обстоятельства складываются так, что ты оказываешься по ту сторону и оставляешь родной дом, вряд ли тебя там ждут. Ты для них навсегда больное место, о котором предпочтут забыть.

Это был хороший вопрос. Зачем? И я не могла на него ответить. Что я рассчитывала там увидеть? Снова эти глаза? Гладь ночного тихого моря, в которой из человеческого только ненависть. Мне ведь даже ответить нечем. Кем я стала за эти четыре года, наложницей в ссылке? Это не совсем тот род людей, о которых обычно грустят.

– Ладно тебе, пойдем, если так нужно. Если ты чувствуешь, что должна. – Его теплая ладонь коснулась моей, заставив вздрогнуть.

Он избегал прикасаться ко мне тогда, в Виктории. Что закон, что этикет запрещают трогать чужих наложниц. Должно быть, выглядела я жалко, раз Марко наплевал на то и на другое. И я была жутко благодарна ему за это.

Безлюдные улочки, крики чаек, солнце, почти потонувшее в мглистом иле. Дома из песчаника, жмущиеся друг к другу. Мой был через два поворота направо, первый. От него тянуло запахом выпечки: тмин и лук, только что взошедшее тесто.

Худая бледная женщина появилась на крыльце со свежей стиркой, принявшись развешивать простыни. Остановилась, чтобы помахать детям в окошке. Я стояла на другой стороне улицы, не двигаясь с места, сживаясь с осознанием, что это больше не мой дом.

Чья-то чужая счастливая жизнь. Жизнь, которая мне никогда не светит.

– Может, спросить у них, куда делся предыдущий хозяин дома? – неуверенно предложил Марко, и я тут же замотала головой.

– Нет-нет, не нужно. Я хотела просто… посмотреть на него еще раз. Не знаю зачем. Мне все еще кажется, что я не вспомнила что-то важное. А предыдущий хозяин, уверена, едва ли ищет встречи.

Если посмотреть на вещи отстраненно, я даже рада, что у места, где прошло мое детство, появилась вторая жизнь. Что дом не стоит заброшенный и пустой. Это означает, что страница перевернута, и время двигаться дальше.

Марко купил нам пирожков в закрывающейся булочной, и мы съели их молча, сидя на пустынном галечном пляже, глядя, как черная морская гладь подергивается алым. К горизонту уже стягивались тучи, обещая очередной дождь. Может, даже опять с грозой, недаром все вокруг будто вымерло и тишь стоит такая, что слышишь собственное дыхание.

Я поднялась, отряхивая песок с юбки. Марко вскочил следом, видя, что собираюсь прощаться, и неожиданно обнял, прижав к себе.

– Завтра меня уже здесь не будет. Уеду ночью, – отстраняясь, пробормотал неловко, будто искал себе оправданий.

– Спасибо, что составил компанию. Отсюда не провожай меня, ладно?

Не провожай меня, иначе я разноюсь в твою жилетку, я все это неизбежно испорчу и оставлю в твоей душе этот комок из неспокойной горечи, от которого ты долго потом еще не сможешь избавиться. И тебе это не нужно совсем, я знаю.

Конечно, у меня не вышло вернуться засветло. Было довольно опрометчиво с моей стороны рисковать вот так, потому что, может, мне теперь вообще не разрешат выходить. В окнах первого этажа горел свет, а судя по скачущим отблескам на занавесках, работал и телевизор.

– А, привет, Кику, – радостно помахала Алисия, едва заметив меня на пороге, – я уже хотела звонить охране, думала, ты потерялась. Что-то произошло? Замерзла? Ты хочешь чаю? Или чего-нибудь еще?

– Нет, спасибо, – я покачала головой, не зная, как отвечать на ее вопросы, раз их так много.

– Ну хорошо. Тебе очень повезло, что ты успела вернуться до его звонка. Вот возьми, это теперь твое.

Меня пугала ее манера говорить скороговорками, из-за которой половина информации проскальзывала мимо меня. Но последние фразы стукнули прямо в лоб. Я опустила глаза на ее руки – посмотреть, что мне дают. Она протягивала телефон. Ланкмиллер, кажется, что-то говорил про него, но звонить он мне вряд ли будет.

– Я пойду наверх, хорошо? – Я взглянула на ланкмиллерскую сестренку неуверенно, все еще ожидая нотаций или чего-то хуже.

– Если что-то нужно будет, скажи, – Алисия боднула меня в плечо с озорной усмешкой. – Я приду к тебе чуть позже вечером.

Мне не стоило уточнять зачем, это и без дополнительных пояснений прозвучало зловеще. Поэтому я просто кивнула и взбежала вверх по лестнице на одном дыхании.

Странная мелодия заставила замереть на последней ступеньке, из-за чего я чуть не рухнула обратно от неожиданности. Только секундой позже осознала, что это в кармане звонит поспешно отправленный туда телефон, пришлось доставать обратно плохо гнущимися пальцами.

На экране высветилось «хозяин». У меня перехватило дыхание от этой надписи, поэтому ответила я не сразу.

– Хотел что-то сказать мне? – произнесла я с мрачной усмешкой, закрывая за своей спиной дверь в комнату.

– Сказать, что меня не устраивает твой тон. Если ты так осмелела, потому что меня рядом нет, то напрасно. У меня есть множество способов достать тебя и там. И не все из них покажутся тебе приятными.

Голос на том конце был глубокий и спокойный. Почувствовав, как немилосердно задрожали колени от этих угроз, я безвольно рухнула на кровать. Черт бы тебя побрал, Кэри. Ты парой слов способен выбить из колеи.

– Сожалею, если мой тон показался вам грубым. Я не хотела, – судорожно сглотнула, перекатываясь на спину и нащупывая в темноте выключатель. Он послушно щелкнул под указательным пальцем, заставляя торшер у кровати залить всю комнату теплым светом. – Я вообще не думала, что ты позвонишь.

– С чего вдруг?

– Не знаю.

Ложь. После того что я выкинула, любой нормальный человек предпочел бы оставить меня за плечами, как страшный сон. Ланкмиллер не был нормальным, и в этом крылся подвох.

– Ну и как ты там, вдали от дома?

– Жива, как видишь, – тихо вздохнула, переворачиваясь на бок. От его постоянной издевки в голосе тянуло сплюнуть горечью.

– Для тебя и это неплохой результат. Надеюсь, ты не натворишь там глупостей.

Прозвучало угрожающе, но я все равно не смогла сдержать усмешки. Ох, если бы ты знал, сколько я этих глупостей натворила за один только день – прикончил бы на месте.

– А то что, отшлепаешь меня?

– Потом, – сладко улыбнулся мучитель. – Почему бы тебе пока не развлечь хозяина… «по-другому»? Я соскучился по твоим стонам.

Я мысленно послала его туда, откуда не возвращаются. Его и его отвратительные пошлые намеки, хотя мы друг друга стоили на самом деле.

– Как ваша рука? – злобно поинтересовалась я, надеясь на худший исход. Намекая на то, что он слишком-то готов к планируемым свершениям.

– Ампутировать не будут, – словно угадав мои мысли, с холодным сарказмом ответил мучитель. – Ладно, ко мне тут пришли. Веди себя хорошо, – тон резко переменился на сахарно-елейный, а потом в трубке все смолкло, захлебнулось тишиной после пары гудков.

Я со злости запустила телефон в противоположную стену. Будто рассчитанный на подобные мероприятия, он даже не поцарапался.

Если Алисия и исполнила свое зловещее обещание по «навещанию» меня, то, видимо, будить не стала, потому что я почти сразу же провалилась в сон, и до рассвета он остался нетронутым.