Свеча

 
Не гаси свечу – пускай догорает,
Истекая воском, словно слезами.
Мы не выдержали главный экзамен,
Оттого теперь любовь умирает.
 
 
Умирает, не успев опериться…
А гнездо уже – смотри! – опустело,
И кричат теперь над ним оголтело
Ей чужие, чернокрылые птицы.
 
 
Жаль, не спрятаться – от них нет спасенья,
Налетели – заклюют, не иначе…
А свеча пускай над нею доплачет,
Пережив на пять минут воскресенье
 
 
И кровать закапав у изголовья…
Воск другая соскоблит. Будет злиться…
На траве – недвижны – чёрные птицы,
Отравившиеся мёртвой любовью…
 

Осень пишет акварели

 
Сентябрь. Осень пишет акварели,
И краски, чуть размытые дождём,
Сперва пылали, после – присмирели
И никого кострами не согрели,
А мы с тобой решили – переждём.
 
 
И что же? Мы, конечно, переждали,
Пока поблёкнет красок торжество,
Раздвинутся зиме навстречу дали,
А нам листвы фальшивые медали
Достанутся. И больше ничего…
 
 
Позволь, чего же мы с тобой хотели?
Поверили в иллюзию тепла?
Её рассеяв, листья облетели,
Лишь в памяти пылают акварели,
Что осень ненадолго создала…
 

Ты мой октябрь, мой листопад из мыслей

 
Ты мой октябрь, мой листопад из мыслей,
Скользнёшь по сердцу лезвием дождя,
Что ниспадает из небесных высей,
Холодной болью душу бередя.
 
 
Откуда боль? Ведь души бестелесны,
Неуловимы, как дыханья пар?..
Жаль, на деревьях листьям стало тесно,
И в гнёздах не осталось птичьих пар.
 
 
Нет ничего, что мне могло б напомнить
В осенний день то летнее тепло,
Которым ты хотел мой мир наполнить.
Увы, оно сквозь пальцы утекло,
 
 
Не зацепившись паутиной нежной
За твой прощальный августовский мёд…
Ты – мой октябрь… Ты мыслей безутешных
Осенний дождь…
Кто любит – тот поймёт…
 

Прощай, октябрь…

 
А осень обессилела слегка
И поддалась опустошенью… Листья,
Что наряжали кроны в шубы лисьи,
Чтоб мир осенний золотом сверкал,
 
 
Сегодня покидают не спеша
Пропитанные влагой ветви-руки…
Деревья в предвкушении разлуки
Трепещут. И испуганно душа
 
 
Теряет веру в счастье, между строк
Слова любви прощальные читая…
Дописывает, в вечность улетая,
Сонет осенний золотой листок,
 
 
Как он сверкнул, последний, сквозь туман
Обманным бликом солнечного света!..
Октябрь, прощай! Ты славным был поэтом,
Но суть твоя – забвенье и обман.
 

На пепелище брошенной души

 
Меня так неожиданно и больно
С размаху окунули в нелюбовь,
И выгорело сердце до краёв…
Теперь ещё бы в голову – контрольный,
 
 
Чтоб обнулить к началу всех начал,
Чтоб горестные мысли обесточить,
Опустошив безжалостные ночи…
А где же выстрел? Он не прозвучал.
 
 
…На пепелище брошенной души
Некстати бродят выжившие мысли,
Как будто кто-то из бездонной выси
Пытается костёр разворошить,
 
 
Раздув из искры пламя… Но к чему
Любовь реанимировать, ответьте?
Отсутствие её больнее смерти,
Чернее погружения во тьму.
 
 
…На пепелище брошенной души
Раз побывав, вернуться не спеши…
 

Из нейросетей

 
Где-то за окнами сонной квартиры
Снег новогодний летит не спеша,
И в цифровом растворяется мире
Чья-то аналоговая душа.
 
 
Порабощают её нейросети,
Лайки ВКонтакте ей ставят с ленцой…
Скоро двенадцать… А старый кассетник
Ей подтверждает, что жив Виктор Цой.
 
 
На этажерке – обычные книжки,
Ламповый телик забыто пузат…
Может, она устаревшая слишком
И как-то раз повернула назад
 
 
Там, где рванули в иную эпоху
Цифропоклонники разных мастей?
Только душа – до последнего вздоха!
Рвётся на волю из нейросетей.
 

Пока жива надежда…

 
Тебе говорили, что вера умрёт и любовь,
А выживет только надежда. Ведь ей уготовано
Последней уйти, в кандалы ожиданий закованной,
Ни с кем не деля пустоту одиноких веков.
 
 
А так ли надежда – без веры, пустая – нужна?
А так ли она – без любви – несомненно спасительна?
И так ли, ответь-ка мне, участь её упоительна:
Испить нашу боль человечью – до самого дня?
 
 
…И всё же когда на закате звезда в небесах
Затеплится робко среди черноты подступающей,
Ты примешь её за надежду и спросишь: «Жива ещё?»
И ветер почуешь в опавших давно парусах…
 

Михаил Войтович
Россия

Молитва

 
Простишь ли нас, Боже,
За ложь и притворство,
Бездарные годы,
Забитые поры,
Забытые крылья,
За маски под кожей,
Беспечность и чёрствость,
За мёртвые воды,
За стены и шоры,
Тоску и бессилье?
 
 
Простишь за сомненья,
Враждебность и подлость,
Дорогу без веры,
Решётки и клетки,
За чёрные думы,
За самомненье,
Ничтожность и гордость,
Лукавство без меры,
За плётки и метки,
За пафос наш шумный?
 
 
Куда же нам деться
От горя и страха,
От лжи вездесущей,
Печали всеядной,
От лени и злобы,
Разбитого сердца,
От тлена и праха,
Соблазнов зовущих,
Завистливых взглядов,
Проклятия рода?
 
 
Позволь нам умыться
Твоими слезами,
Твоею любовью,
Пройти тихим утром
Росой предрассветной
И помолиться
Под небесами
С утраченной болью,
Улыбкою мудрой,
С надеждой заветной.
 
 
Так дай же нам, Отче,
Мечту и прощенье,
Дай мирного неба,
Понятных желаний,
Свободу и счастье,
Спокойные ночи,
Дай веру в спасенье,
Душистого хлеба
И сил осознанья,
Что всё в нашей власти…
 

Тетрадь жизни

 
Душа и сотворённое добро —
Вот только то,
Что вместе с нами
Пересечёт границу смерти,
А жадный пылкий ум и жар желаний —
Презренное напрасное ничто
В пустом незапечатанном конверте.
 
 
Туда с собой не взять
Ручную кладь,
Богатств и славы тлен
И почестей блестящую телегу.
Всё человеческое кончится ничем,
Но чем будет исписана тетрадь,
Там, за чертой, предъявят человеку.
 
 
Пишите в ней легко
Бестрепетной рукой,
Не сотворив себе кумира,
Без зависти, обид и злости
В густом тумане суетного мира,
Но с правом на заслуженный покой
На персональном неминуемом погосте.
 
 
Наполните кувшин души
Добром хотя бы на аршин,
Хотя здесь не бывает меры.
Пусть льётся через край живительная влага,
Источник горний милости и веры;
Дойти до тех сияющих вершин —
Необычайная духовная отвага.
 
 
Творите бескорыстные дела,
Куда б дорога ни вела,
Куда б ни устремлялся взгляд
На каждом повороте и развилке.
Нам, смертным, не дано отыгрывать назад,
Но можно сохранить хоть чуточку тепла
В Его бездонной удивительной копилке.
 
 
А если в эту чашу до краёв
От нас польётся общая любовь,
Любая капля сотворённого добра
Вернётся к нам сполна на том и этом свете,
Свет озарит мрак смертного одра,
Запечатлев в моменте нескончаемых слоёв
Всю жизнь на вечном несмываемом портрете.
 

Наперегонки с собой

 
Я бродил по радуге
Налегке,
Я пускал кораблики
По реке,
Строил замки вздорные
Из песка,
Держал дуло чёрное
У виска,
Я писал незримые
Письмена,
Мерил тени длинные
Нитью сна,
Наполнял все комнаты
Светом звёзд,
И черпал половником
Море слёз,
Бисером расписывал
Помело,
Ночи переписывал
Набело,
Я искал задумчиво
Стёртые следы,
На рассвете сумрачном
Ждал беды,
Летал птицей раненой
В небесах,
Взвешивал страдания
На весах,
Шёл путями ложными —
Кто поводыри?..
Знаками дорожными
Метил пустыри,
Зверем пёр безбашенным
Напролом,
Прятал тайны страшные
Под крылом,
Прорастал побегами
Из земли,
Сломанными ветками
Ворошил угли,
Пожинал растерянно
Урожай добра,
И ловил утерянные
Юные ветра,
Открывал доверчиво
Двери на заре,
Раздавал застенчиво
Солнце детворе,
Гнался я мучительно,
Нищий и босой,
За мечтой несбыточной
Быть самим собой.
 

Художник

 
Художник всегда одинок —
Отшельник, безумец, король.
Выносит на холст свою боль —
Привычный терновый венок.
 
 
На кончике кисти война —
С собой, за любовь, против всех
И дар, как мучительный грех, —
Рождённая страхом вина.
 
 
Уже оглашён приговор,
Мольберт – раздвижной эшафот,
Ключи от чудес и щедрот
Без стержня, корней и опор.
 
 
В палитре – всё буйство огня,
Безудержный красочный взрыв…
Мгновеньем великим застыв,
На новый круг выйдет Земля.
 
 
Святой и мучительный труд —
Вплетать светотени в ткань,
Мольбой маскируется брань:
Избавь меня, боже, от пут!
 
 
Но снова сквозь слёзы и пот,
Через мозоли и кровь
Он кружево тонких слоёв
На грубый свой холст нанесёт.
 
 
А там, над коврами полей,
Держа в безупречности строй,
Прямой совершенной стрелой
Клин белых летит журавлей.
 
 
Посредством тех сочных мазков,
Что вводят нас в трепетный транс,
Художник даёт людям шанс
Провидеть задумку богов.