19

– Скажи, Леви, – Оле задумчиво крутил в руках фишку от лото. Мальчишки вечно разбрасывали их по всей гостиной. – Ты когда-нибудь думал о том, что можешь быть злодеем в чьей-то чужой истории?

– Ага. В своей. Причём официально, – фыркнул Левиафан. – Я грёбаный демон, к чему вопросы?

– Я не это… По-твоему, всё, что мы делаем, правильно?

Левиафан встал и скрестил руки на груди, нависая над Оле.

– А с каких пор тебя это волнует? Пересмотрел супергеройских мультиков? Ты не на ангелов работал все эти годы, голубчик. Нет никакого правильного и неправильного, есть лишь выгода и выживание. Весь мир – одна большая арена. Или мне надо опять объяснять тебе прописные истины?

Левиафан пнул попавшуюся под ногу коробку от игры и ушёл на кухню. Он нервничал. Последнее время всё вокруг только злило и бесило. Над ним словно нависла тяжёлая туча, и демон чувствовал, что вот-вот грянет гром. Или, может, гроза была только внутри него?

В отчаянии он даже начал курить – в основном по ночам, на кухне, когда мальчишки и голем расходились по комнатам. Он сидел в темноте и курил, выпуская дым в открытое окно, и раз за разом щёлкал пальцами, подогревая остывший чайник. Стояла зима, снег падал за окном медленными, редкими хлопьями, приглушая рёв припозднившихся машин. Левиафан выбросил в окно сигарету и потянулся за новой, когда в коридоре прозвучали лёгкие шаги.

В первую минуту демон вздрогнул и напрягся, но тут же понял, что зря – шаги были детские. Мгновение спустя в дверь просунулась лохматая голова и громким шёпотом спросила:

– А чего ты не спишь?

Левиафан хотел было сказать, что зло не дремлет, а он демон – ох, зачастил в последнее время с этой репликой, будто оправдывается… Но спохватился и тоже шёпотом ответил:

– А ты?

Очевидно, расценив это как приглашение, Оскар прошлёпал на кухню и с ногами забрался на стул, придвигаясь так близко, что Левиафан мог без труда разглядеть уши Чебурашки у него на кофте.

– Тебе вообще-то завтра в школу, – со вздохом заметил Левиафан и щёлкнул пальцами, заставляя чайник снова кипеть.

– Вау! – подпрыгнул Оскар. – Ты умеешь колдовать без палочки? Я думал, так только дети умеют!

Левиафан мысленно выругался: забыл.

– Нет, взрослые тоже могут, просто им сложнее, – он потянулся за чашкой, а затем, поразмыслив, достал коробку с травяным чаем. – Чего ты хотел? Опять кошмары?

Оскар кивнул и лёг подбородком на стол:

– Тебе они снятся?

– Нет, – честно ответил Левиафан. В такие моменты он понимал, почему демоны обычно не спят. Слишком уж много призраков прошлого поджидает в темноте. – Я же взрослый.

Он взял с полки пакетик и кинул в кружку, заливая кипятком.

– Везё-ёт, – Оскар повозил носом по столешнице и пробормотал явно где-то подслушанную фразу: – Почему жизнь так трудна?

Левиафан хмыкнул, поставил перед ним дымящуюся кружку и, взяв за плечо, вернул в вертикальное положение.

– Дуй, чай горячий, – он брызнул на стол, где только что валялся мальчик, антисептиком, и протёр поверхность. – Посмотри на этой с другой стороны: однажды ты наберешься сил и опыта, сможешь вернуться назад… и отомстить всем, кто делал твою жизнь трудной. Я даже помогу. Но сначала вырасти.

Ребёнок неуверенно заулыбался, потянулся к кружке, осторожно зачёрпывая ложечкой горячую жидкость. А Левиафана обожгла мысль: не вырастет. Не наберётся сил. Не сделает ничего.

И не только потому, что он демон с дефектом сознания: в конце концов, кто знает, он и так уже прошёл по пути реабилитации дальше, чем кто-либо. Просто в этой истории Оскару уготована роль жертвы. И уготовил её Левиафан.

В конце концов, не поэтому ли он так уверенно врал мальчишке про Хогвартс – знал, что до одиннадцати лет тому не дожить?

– У тебя всё хорошо? В школе? Никто не обижает?

Левиафан подался вперёд во внезапном порыве. Если в прошлый раз он лишь зашвырнул школьного завуча на Марс, то сейчас готов был сжечь неугодных Оскару людей живьём. Только бы сделать хоть что-то, чтобы хоть немного, хоть как-то иску… Левиафан даже сам себе не позволял додумать эту мысль.

– Не-е. Никто. А если бы и попробовали, Фил бы их треснул.

Его безмятежный голос точно отрезвил Левиафана. Демон выдохнул, медленно опускаясь на стул. Собственно, чего он вдруг взвился?

– Только, – продолжил свою мысль Оскар, – они со мной играть не очень любят. А с Филом – да. Получается, у меня нет друзей, только Фил и вы с дядей…

Ещё бы детишкам не нравилось играть с Филиппом. Ангелы созданы, чтобы внушать симпатию. Подумаешь, проблема, кому нужны друзья?

– У меня тоже только вы, – Левиафан пожал плечами.

И в следующее мгновение оказался в кольце тёплых детских рук.

Он вздрогнул, непонимающе уставившись вниз. Тёмная вихрастая макушка торчала у него под носом, волосы падали Оскару на лоб, открывая беззащитную тонкую шею. Левиафан чувствовал, как дышит мальчик, как вздымаются и опадают у него рёбра, и сейчас он казался таким маленьким, доверчивым, слабым… словом, точно таким, каким и был.

А ещё он обнимал Левиафана. Пытался так помочь или нуждался в помощи сам? Ещё и обнимал так искренне, по-настоящему, тепло…

– Ну, ладно тебе, – пробормотал Левиафан голосом, в котором с трудом узнал свой собственный, и неловко провёл рукой по голове ребёнка. – Пойдём спать, а?

Он жил тысячи лет. Но подлецом себя чувствовал впервые. Так, словно все обманутые, увлеченные в Ад души сейчас посмотрели на него разом. Или… на ангела, которым он когда-то был.

– Пошли. Давай-давай, ножками, ты тяжёлый, – Левиафан мягко развернул мальчика в сторону выхода из кухни. Врал, конечно, просто знал: продлись тактильный контакт ещё пару секунд, и у него сдадут нервы.

– Я не хочу спать в крова-ати, – внезапно заканючил Оскар, шлёпая босыми пятками по коридору. Вечно он свои тапки где-то бросает. – Хочу на дива-ане.

Левиафан цокнул языком, но спорить не стал – открыл дверь в гостиную, и счастливый пацан с разбегу плюхнулся на диван.

– Может, тебе ещё и колыбельную спеть? – язвительно уточнил Левиафан, под покровом ночи доставая плед из воздуха и укрывая мальчишку. И тут же понял, как прокололся.

– Да! – ребёнок приподнялся на локте. Поймал фирменный взгляд Левиафана и тут же притих. – Ну… или ты можешь её включить. Пожалуйста.

Что ж, хоть понимает, что заставить Левиафана петь может разве что Армагеддон. Кстати об Армагеддоне…

– Давай-ка, достань ноутбук, – приказал он. Оскар тут же сел, гордо улыбаясь, вытянул руку в сторону шкафа, и спустя секунду ноутбук мягко соскользнул с полки и опустился на столик. Левиафан одобрительно кивнул и поднял крышку. Сериал про неслучившийся Армагеддон ему очень понравился. А уж колыбельная там была самой лучшей.

Go to sleep, and dream of pain… ¹

Оскар свернулся клубочком и закрыл глаза, почти сразу начиная сопеть. Левиафан поставил композицию на повтор и сел рядом. Колыбельная была написана для маленького Антихриста, так что должна подойти и демонёнку, верно?

Sleep so sweet, my darling boy,

You will rule when Earth's destroyed…

Левиафан смотрел на спящего Оскара. На тени от ресниц на щеках, уткнувшийся в диванную подушку острый нос, лежащие поверх пледа тонкие руки. Вслушивался в ровное дыхание и понимал, что проиграл.

Он не сможет просто его убить.

Левиафан встал и прошёлся по комнате, борясь с желанием обеими руками вцепиться в волосы. Нет, нет, не может быть, чтобы все эти подонки, называвшие его слабаком, оказались правы. Целый мир! Власть, свобода, совершенство! И променять всё это на какого-то мальчишку?! Поддаться иллюзии тепла и ложной заботы – да-да, ложной, ведь Оскар привязан к нему лишь потому, что верит, будто Левиафан нянчится с ним по доброте душевной! Поступить так глупо, по-детски, даже хуже – по-ангельски сентиментально?

Ну уж нет! В этом мире нельзя позволять себе слабину, он понял это ещё в начале. Да он… да он сотню таких Оскаров создаст, когда все закончится!

Это тоже звучало как торг, жалкий, унизительный, но Левиафан вцепился в эту мысль всем своим сознанием. Ведь всё так – он будет всемогущ, сможет воплотить свои желания. Любые, какие угодно. Хорошая плата за неприятное убийство.

Светало. Левиафан потянулся, отдёргивая шторы. И тут же отшатнулся, заходясь в приступе дикого, удушающего кашля.

Ему показалось, что у дороги стоит, по-акульи скалясь, давным-давно мёртвый Вик.

20

Третий компонент нашёл ангелочек.

Уж от кого, а от него Левиафан точно не ожидал такой полезности. Мальчишки как раз вернулись из школы и переодевались, горячо обсуждая какой-то то ли фильм, то ли мультсериал. Дверь они оставили полуоткрытой, и каждое слово далеко разносилось по коридору.

– Нет, понимаешь, он оборотень! Человек и волк!

– Так человек или волк? – недоумевал Оскар, прыгая на одной ноге и пытаясь стянуть с себя брюки.

– Сложно сказать, – Филипп постучал козырьком кепки по кровати. – Ну, вот если оборотень превращается только в полнолуние, он, наверное, больше человек. А вот если каждую ночь, то как? Это же одинаковое время в том и другом виде.

– Человековолк, – хихикнул Оскар. – Или волкочеловек.

– Челолк.

– Волковек.

– Ночник.

– А это ещё почему?

– Ну, он же по ночам не спит.

– Ну ты даёшь! Ночник – это лампочка, а ты балда.

– Кто обзывается, тот сам так называется! – Филипп кинул в него подушкой-авокадо, и они устроили очередную потасовку. А Левиафан стоял у полуоткрытой двери и просто не мог поверить в услышанное.

Так просто? Всё действительно было так просто?

Он быстро восстановил в уме загадочную рунную вязь, над расшифровкой которой бился столько времени. Да, сомнений нет. Слово действительно может подходить двоедушнику – тому виду оборотней, которые перевоплощаются каждую ночь. Как правило, двоедушников проклинали ещё до рождения, и жили они, вопреки легендам, недолго: попробуй-ка каждую ночь ломать и сращивать заново все кости, а в промежутках ещё и носиться по местности, вредя окружающей среде! И это уж не говоря о том, что убить такого монстра всегда считалось милым делом, даже если монстру было лет пять. По сути, чем позже те начинали превращаться, тем больше у них возникало шансов дожить хотя бы до двадцати-тридцати.

Правда, сейчас двоедушники повывелись, так что найти подходящий объект будет сложновато. Но зато они знают, что искать! Схемы давно составлены, порядок ритуала выучен наизусть, нужные ангел и демон – прямо за дверью. В уравнении не осталось неизвестных!

Окрылённый, Левиафан кинулся на кухню:

– Нашёл! Я нашёл!

Оле, ставящий кастрюлю с борщом на плиту, глянул через плечо и чуть улыбнулся:

– О, привет. Погоди, сейчас подогрею мальчишкам ужин, и поговорим. И не волнуйся так, а то кашлять опять начнёшь.