Глава 3
Повязка из кружева

– Папа, смотри, что я придумала!

По скрипучей лестнице Эля вбежала наверх и распахнула дверь в комнату для гостей.

Там, на огромной кровати, сидел сонный Лампас. Он полночи не мог уснуть: всё пытался отправить файл, который срочно понадобился в конторе. Да ещё эти канделябры отбрасывали пугающие тени… Котовский потёр глаз и уставился на экран смартфона. Кругляшок крутился довольно медленно, показывая загрузку на тридцать семь процентов.

«Если дело так и дальше пойдёт, придётся вернуться раньше…»

– Папа, ты меня вообще слышишь?! Посмотри! Бабушка разрешила мне вырезать полоску из её кружевной блузки. Той, что она берегла для похорон… Я отрезала немного от рукава, и получилась отличная повязка на глаз.

Эля встала у зеркала и надела повязку так, чтобы кружева расположились ровно, прикрывая глазницу. Каштан Эля спрятала в карман.

– Тебе не кажется, что я похожа на скандинавскую воительницу?

– Ты похожа на Матильду. – Лампас вздохнул, откинул верблюжье одеяло и нащупал босыми ногами мохнатые тапочки. – Как насчёт кофе? Ба проснулась?

– Уже половина девятого. У бабушки йога. Матильда, кажется, просыпается с петухами, хоть их и не слышно в округе.

– Они у меня на будильнике. Обожаю просыпаться под их кукареканье. – В дверях появилась Матильда. – Это моё деревенское детство. Нас в семье было трое детей, и мы…

Матильда погрузилась в воспоминания. Она размахивала руками, сморкалась в носовой платок с вышивкой «Мотя» и смахивала накатившую слезу. Лампас морщился, но терпел. На словах «Когда мы приходили в курятник за яйцами…» он прошмыгнул в дверной проём и отправился на кухню.

Эле, наоборот, было интересно послушать про кур: кажется, она их даже никогда вживую не видела. Матильда пообещала свозить внучку в посёлок, где местные жители ещё держали скот. В Матильдином же подворье давно никого не было, кроме изредка мелькающих перед окнами чаек.

От кур Матильда неожиданно перешла к сказкам. Она достала видавшую виды книгу в бордовой обложке из потрескавшейся кожи и принялась читать вслух. Эля даже не пыталась возразить. Ей нравилось, вообще-то, когда ей читали. Сама же она терпеть не могла длинные предложения и книжки без картинок. А в книге у Матильды говорилось о каких-то таинственных существах…

– Их называют унокулусы. Они вроде люди, только вовсе не люди.

– Как это? – не поняла Эля.

– Ну, их мир гораздо глубже и объёмнее, чем наш… – пространно пояснила Матильда и зачитала с выражением: – «…И всё начнётся, когда кто-то начнёт!»

Эля вздрогнула. Где-то она уже слышала эту фразу. Вернее, когда-то… Точно! В детстве! Вот она, совсем малышка, лежит в коричневой коляске под большим опадающим каштаном, а сверху на неё смотрит кто-то пристально и…

* * *

Лампас сидел в столовой – нога на ногу – и смотрел в окно на океан. Постепенно тот начал исчезать – надвигался туман. Да такой, что Котовскому показалось, будто в одну секунду кто-то замазал серой краской большие окна зáмка.

– Очень вовремя! – пробурчал Лампас. – Эльчонок, погода совсем портится. Нам пора возвращаться. Иначе мы здесь застрянем.

– Ну пап…

– Тебе нужно в школу. А в конторе без меня уже с ума сходят. Наверное…

Эля спорить не стала. Да и Матильда тоже. Она лишь красноречиво посмотрела на заменяющий правый глаз сына каштан. Но Лампас отвернулся, пробубнив невразумительно, что так будет лучше.

* * *

Дождь усилился. Ветер наверняка бы вывернул зонты в обратную сторону, но Котовские были в прорезиненных дождевиках.

– Может, стоило переждать непогоду? – Эля затянула верёвочки на капюшоне и с жалостью взглянула на мокрого Варфа.

– Это разве непогода?! – Лампас согнулся ниже к земле. – Всего лишь дождь и порывистый ветер… Что это у тебя? – Отец только сейчас заметил яркий пакет брендового магазина, который к груди прижимала Эля.

– Курабье. Бабушка в дорогу дала. – Девочка вынула из пакета одно печенье. – Куфное, мефду пвочим… Да, Вафф? Ой-ой-ой! – С этим возгласом она чуть не сорвалась вниз, но вовремя ухватилась за ветку боярышника, так кстати выросшего у дороги.

Впрочем, дорогой то, по чему они сейчас шли, назвать было нельзя. Трясина. Вот, пожалуй, во что она превратилась из-за дождей. Бескрайняя хлюпающая трясина с обрывами на каждом повороте.

Котовские шли медленно, то и дело вытягивая ноги из чавкающей жижи. Истошные крики чаек добавляли происходящему драматизма. Всё больше сгущался туман, ложась им на плечи. Вскоре Лампас совсем перестал разбирать дорогу. Он обернулся посмотреть, где Эля, и в этот момент она, вскрикнув, споткнулась. Курабье разлетелось из пакета, плюхнувшись прямо в грязь.

Остановившись на краю пропасти, Лампас пытался вслушаться в шум океана. Сейчас он звучал особенно громко, набрасываясь на скалы, по которым серпантином петляла единственная дорога.

– Кажется, рейсовых автобусов сегодня не будет. Надеюсь, Матильда ещё не заперла дверь. – Лампас повернул назад.

– Дверь-то ладно. А вот если она снова легла в гроб и вставила беруши…

– Как думаешь, она разрешит нам полежать в гробу? – Правая нога Лампаса поехала в сторону.

– У-у-у-у! – раздалось откуда-то сверху.

– А-а-а-а! – истошно заорала Эля.

– Это филин, что ли? – поёжился Лампас. – Надеюсь, он не принял нас за обезумевших мышей. Ускоряемся! – Резиновые сапоги Котовского захлюпали обратно – по направлению к зáмку.

Эля едва поспевала следом. Безумные приключения! Безумные! В городе так сроду не повеселишься. И как только бабушке пришло в голову поселиться в этом устрашающем месте у чёрта на рогах?!

В зáмке уютно горел свет. Внутри было тепло и сухо, а ещё весело. Матильда играла с одноклассницами в карты онлайн.

– Я знала, что ваше возвращение в город – так себе затея, – не отрываясь от веера из карт на экране, произнесла она, едва входная дверь скрипнула. – Бито!

– Бабушка, мы погостим ещё немного! Кстати, Варфу очень понравилось курабье! – Эля ещё на крыльце вылила воду из сапог и теперь улыбалась своему мокрому отражению в зеркале.

– Крою королём… Можете выпить на кухне горячего молока. Больше я ничего не готовила.

– Папа может запечь тыкву. Правда, пап? С розмарином!

Котовский кивнул. Тыкву так тыкву. В голове вдруг снова забегали цифры из отчёта. Он сжался в комок. Как они там без него на фирме? Но телефон упрямо молчал. Лампас не вполне понимал, в чём дело: в разбушевавшейся стихии или же в конторе нашли ему замену. Котовский протяжно вздохнул и поплёлся на кухню. Готовка его успокаивала.

– Козырный туз! И две шестёрки на погоны! – донеслось из гостиной.

Глава 4
Кисель из чёрной смородины

Кисель из чёрной смородины С раннего утра Лампас прыгал на скакалке, предварительно вынув каштан и положив его на стол рядом. За окном ещё моросил дождь, но Котовский был в приподнятом настроении. А всё потому, что своим появлением его разбудила надоедливая чайка. С наглым видом она расхаживала по оконному карнизу мансарды, в которой ночевал Лампас. Он несколько раз пытался её прогнать, но странная чайка не улетала. В клюве торчал серый, как и погода за окном, конверт.

Лампас открыл письмо и улыбнулся краешком рта.

«Котовский, где вас черти носят?!» – Это писали из фирмы.

«Ого… Сам шеф! Господин Пистолесов».

И писал он собственной рукой, а если быть точнее – перьевой ручкой, те самые слова, которые Лампас так жаждал услышать. Его ждут в конторе! Без него там чёрт ногу сломит! А он, видите ли, уехал к какой-то там… Матильде в тот самый момент, когда на носу отчёт! И они вот уже несколько часов не могут до него дозвониться и дописаться. А необходимый файл до сих пор не получен. Поэтому руководство прибегло к крайним мерам: отправило письмо по старинке – океанской голубиной почтой. Вернее, чаячьей. И к тому же Котовскому даётся ровно два часа на сборы. За ним, ценным сотрудником, скоро прилетит голубой вертолёт.

– Вертолёт? – Лампас подпрыгнул. – Голубой?

Котовский случайно смахнул каштан со стола на старинный паркет. Лампас нашёл его и вставил обратно в глазницу.

– Вер-то-лёт, – произнёс он уже спокойнее.

Прямо в пижаме он спустился в гостиную. Сердце, кажется, у него не остановилось. Нет. Лампас пристально всмотрелся в своё отражение в старом зеркале. Каштан. В нём – ответы на все волнующие вопросы. А точнее – на самый главный вопрос. Ведь их с Элей приезд – это не просто прихоть Матильды. Это знак?

Лампас долго сопротивлялся своей природе. В семнадцать лет он сбежал отсюда в город и поступил учиться на бухгалтера. А затем устроился на работу в хорошую фирму. Он сделал всё, чтобы жить обычной, иногда даже скучной жизнью. И у него это получилось! Он заполнял себя бумагами, цифрами и отчётами. Он пропадал на работе, специально засиживаясь допоздна по пятницам. И всё ради того, чтобы не думать о…

И что теперь?

Котовский услышал смех. Матильда и Эля раскладывали пасьянс за круглым столом, накрытым новой скатертью.

Нет, он не допустит!

Вся эта сказочка не для неё!

Она будет жить с ним в городе нормальной жизнью обыкновенного ребёнка и… тоже станет бухгалтером! Или даже экономистом!

– Эля, собирайся! Меня срочно вызвали на работу, – как можно увереннее произнёс Лампас.

– Опять? Прямо сейчас? – Эля скривила рот. – Но мы только начали… А на чём мы доберёмся? Дорога же размыта.

– На вертолёте! Твой отец не пустое место в конторе, как некоторые могли подумать. – Он скосил единственный глаз на Матильду. – За нами через час пришлют частный геликоптер!

– Ты же не потащишь девочку с собой на каком-то там геликоптере?! – Матильда брезгливо уставилась на сына. Она отложила карты и забарабанила пальцами с лиловым лаком на ногтях по столу. – Здесь она дома, между прочим.

– Ей нужно учиться. Готовиться к тестированию и всё такое, – невразумительно промямлил Лампас. – К тому же… Эля записана к врачу.

– Если ты увезёшь сейчас ребёнка, я… Я вам такое устрою! Я умру! Я буду умирать каждые выходные. До тех пор, пока вы снова не приедете. Лампас, ты меня знаешь! – Матильда поднялась из-за стола и решительно полезла в гроб.

Да, Лампас Котовский отлично её знал. И Матильдины театральные способности тоже. Но он не тюфяк. Он сам решает, что для них с дочерью лучше. Давно решил! Поэтому он молча отправился собирать рюкзак.

* * *

Вертолёт уже десять минут кружился над зáмком. Пилот никак не мог приземлиться. По чавкающему газону носился Лампас в распахнутом горчичном пальто. Котовский размахивал руками, показывая на сухой участок на пригорке.

Но, кажется, Матильда не только прекрасно играла в карты, но и умела видеть сквозь стенки гроба. Иначе никак не объяснить то, что едва вертолёт начинал снижаться, как в громкоговорителе раздавался её голос:

– Только попробуй испортить мои клумбы! И прекрати скакать как сайгак – ты потопчешь астры!

После нескольких неудачных попыток пилоту пришла в голову светлая мысль. Наисветлейшая! Он сбросил Лампасу верёвочную лестницу.

Матильда продолжала лежать в гробу, плотно сжав губы. На этот раз они были накрашены фиолетовой помадой, под цвет домашних штанов. Она сверлила взглядом потолок в ожидании, что сын опомнится. Поймёт, наконец, где его дом. Родовое гнездо. Или хотя бы оставит ей внучку.

– Ба, мы улетаем. Нам сбросили лестницу. Ты нас не проводишь? – Эля замоталась шарфом по самый нос.