© Анна Ковалева, 2019

ISBN 978-5-4496-4088-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Я твой Художник.

– Зачем мне художник? Я и так неплохо рисую. Или ты научишь меня лучше?

– Я не учу рисовать, я сам рисую. Я рисую твою судьбу.

– Такого быть не может, я сама рисую свою судьбу!

Часть I
В погоне за правдой

1

В Галерее множество Художников упорно трудились над своими рисунками. Было очень душно, но никто не обращал на это внимания, поскольку за всеми строгим взглядом ясных голубых глаз следил Главный Магистр Судьбоведения и любое неповиновение наказывалось лишением возможности пересдать тяжёлый экзамен.

Ягель осторожно и медленно водил тонкой кистью по полотну, словно вытягивал из банки ложку мёда. По его лицу лениво стекали капельки пота, но Ягель не обращал на это внимания. Он мельком посмотрел на огромные настенные часы, мерно и безразлично ко всему отсчитывающие минуты, и издал тревожный вздох. До конца экзамена оставалась каких-нибудь пара минут, и Ягель явно был не в восторге от своей работы. Он посмотрел на сидящего рядом друга, и тот подмигнул ему.

– У вас осталось не более пяти минут, – строго поторопил своих подопечных Главный Магистр. – Заканчивайте и сдавайте работы.

Ягель в отчаянии кинул кисть в специальную баночку с водой и встал, разглядывая получившуюся работу. Времени (да и желания) на исправления всё равно уже не осталось, и Ягель решил не испытывать терпение Главного Магистра, поэтому дал рисунку высохнуть и, положив его на широкий стол из тёмного дуба, вышел из галереи.

– Получилось? – Ягель услышал сзади взволнованный голос своего лучшего друга Пабло. – Магистр сказал, результаты можно будет узнать завтра утром.

Ягель повернулся к нему. Пабло светился от возбуждения и был похож на прикроватный ночник.

– Я не уверен, что справился, – Ягель покачал головой. – Точнее будет сказать, уверен, что не справился. Сегодня не мой день.

Пабло хлопнул его по плечу.

– Да ладно тебе, подождём до завтра. Как говорится, надежда умирает последней. А мне вот уже не терпится получить Золотую кисть и начать настоящую работу с Человеком.

Ягель усмехнулся.

– И чего тебя так тянет к Людям? Неужели нет достойной работы в Полисе? Многие выпускники нашли себя именно в Полисе и сейчас, насколько я знаю, вполне довольны своей жизнью. Не обязательно же быть бессмертным Художником судеб!

Пабло резко остановился и с недоверием посмотрел на друга.

– Да ты что, это же наше призвание! – он сказал это с таким пафосом и вызовом, что Ягель невольно поёжился и задумался.

А ведь Пабло действительно верит в эту чушь про бессмертное призвание, которую им чуть ли не каждый семинар вливали в уши лучшие умы Полиса. Но теперь всё, обучение закончено, осталось только сдать этот чёртов экзамен и получить долгожданную свободу. В отличие от своего друга Ягель совсем не стремился на работу с Людьми. Он не хотел тратить время на изображение человеческих судеб, он не хотел всю жизнь тенью следовать за Человеком и рисовать прошедшие/грядущие события его жизни. Гораздо больше его привлекала перспектива спокойной работы в Полисе, он хотел стать сначала помощником Мастера, а потом и самому стать Мастером, открыть свою мастерскую и быть наставником. В последнее время всё больше выпускников задумывалось над работой в Полисе, нежели чем с Людьми, и, не желая терять работников, магистры пропагандировали на занятиях эту ересь про призвание, привлекая таким образом выпускников к нервной гонке за Человеком, который тебя даже никогда не увидит.

Глядя на затуманенное мечтой лицо друга, Ягель с грустью убедился, что Пабло уже завербован, и решил сейчас не переубеждать его. Будет время, он обязательно с ним поговорит, а пока им стоило отдохнуть после тяжёлого дня, поэтому Ягель примирительно улыбнулся и предложил:

– Может, ночью пройдёмся до паба? Я бы не отказался от расслабляющей порции виски от Мариетты.

Пабло расплылся в блаженной улыбке.

– Точно, сегодня же её смена, как я мог забыть! Я бы не отказался ещё и от расслабляющего массажа от Мариетты!

– Кто знает, может, сегодня тебе повезёт.

***

Ночной Полис очень сильно отличался от дневного Полиса. Ночью жизнь раскрывалась, как бутон созревшего цветка, жители выходили из своих домов, из душных кабинетов, в которых прятались днём, словно беспомощные улитки, и позволяли себе забыть о дневных проблемах, наслаждаясь жизнью и свободой.

Дневной и ночной город были кардинально противоположны друг другу. Днём каждый житель должен был выполнять предписанные ему Великим Правителем обязанности в соответствии со своим социальным положением. Никто не спрашивал, почему и зачем, каждый беспрекословно исполнял свой долг. Но с наступлением темноты, когда Великий Правитель погружался в сон, строго упорядоченная дневная жизнь постепенно замирала, словно уходя в тень и уступая место безудержной ночи. Ночью было позволено всё. И именно ночью, среди вакханалии свободы и пьянства, во многих жителях просыпалась дремлющая днём революционная жилка. Свободолюбивые мысли, неизбежные при таком тоталитарном режиме и контроле, звучали повсюду, шёпотом и во весь голос, в пьяном угаре и в душевной беседе среди близких друзей. Однако жизнь в Полисе была устроена таким образом, что это свободолюбивое настроение было возможно только в ночное время, утром же, с первыми лучами солнца, все снова приступали к привычной работе, впадая в некий транс, словно забывали всё, что происходило ночью. Создавалось такое впечатление, что утром все разом теряли память. А может быть, кто-то в действительности намеренно стирал её. Этого с уверенностью не знал никто.

Пабло и Ягель появились в баре, где работала их знакомая Мариетта, в самый разгар веселья. В шумных группах, состоящих в большинстве своём из их однокурсников и других выпускников, вовсю обсуждались результаты прошедших по всему Полису экзаменов и перспективы дальнейшей жизни. Это была главная тема сегодняшней ночи, и даже привычные уже революционные размышления отошли на второй план. Более опытные работники, уже имеющие трудовой стаж, делились советами с молодым поколением. Однако Пабло и Ягель по обоюдному молчаливому желанию, поздоровавшись со всеми, с трудом протиснулись в самый дальний и спокойный уголок и жестом подозвали официантку. Мариетта не заставила себя ждать. Летящей походкой она подошла к столику и, кокетливо улыбнувшись и слегка наклонившись к Пабло, томно спросила:

– Чего изволите?

Её красное платье с белым фартуком – признак работников местного заведения – элегантно подчёркивало фигуру, а неглубокое, но соблазнительное декольте манило своей тайной.

– Двойной виски со льдом, пожалуйста, – попросил Ягель и толкнул в плечо застывшего в мечтательной позе друга.

Пабло смущённо встрепенулся и, не отрывая взгляда от Мариетты, неопределённо махнул рукой:

– Что-нибудь на твой вкус.

Он уже давно был влюблён в это прекрасное создание с изумрудными глазами и обворожительной улыбкой и страстно желал обладать ею не только в своих мечтах, но и наяву. Каждый раз он предпринимал очередную попытку, которая не приносила результатов, лишь разочарование в себе. Но сегодня Мариетта явно была в настроении, что предвещало Пабло возможную удачную попытку.

Звонко рассмеявшись и кинув на Пабло нежный взгляд, она развернулась, обдав друзей приятным ароматом духов, и ушла за заказом.

– Эй, Пабло, вернись с небес, я хотел выпить с тобой пару бокалов, ну а потом, так и быть, оставлю вас наедине, – сказал Ягель, с усмешкой наблюдая за другом.

– А, да, извини. Ты видел, какая она сегодня? – Пабло в восхищении выдохнул.

– Сногсшибательная? – подсказал Ягель, скрывая улыбку. – Думаю, сегодня тебе светит-таки умопомрачительное свидание.

– Это было бы волшебно! – мечтательно зажмурил глаза Пабло.

Вскоре Мариетта принесла заказ: порцию виски для Ягеля и светло-зелёный напиток с дольками какого-то экзотического фрукта и кусочками льда для Пабло. Поставив бокалы на стол, она слегка наклонилась к Пабло и прошептала:

– Я через час заканчиваю работать. Жди меня у чёрного входа.

Когда она ушла, Пабло залпом выпил половину своего бокала и, громко выдохнув, обеспокоенно произнёс:

– Вот это да! Как я выгляжу?

– Мариетта будет в восторге, – Ягель хлопнул его по плечу.

– Ладно, со мной всё ясно. А у тебя-то какие планы на ночь?

Ягель неохотно пожал плечами.

– Да прогуляюсь немного по центру города, как обычно, и спать пойду. Завтра же вставать рано. Кстати, смотри не проспи.

– Надо бы и тебе найти кого-нибудь, – не обращая внимания на колкую шутку, Пабло оглянулся, словно пытался найти симпатичную девушку для друга. – Почему ты не хочешь начать отношения?

Ягель закатил глаза: эти темы по поводу отношений начинались чуть ли не каждую ночь и уже порядком надоели ему.

– Ты прекрасно знаешь ответ.

– Но ведь в этом смысл нашей жизни: создать крепкий союз со своей Хозяйкой и найти своего Человека, чтобы следовать за ним до конца жизни.

– Вот, кстати, насчёт этого, – Ягель обрадовался возможности сменить тему и ловко ухватился за неё. – Так что, если ты удачно сдал экзамен, пойдёшь искать своего Человека?

– Конечно! Я мечтал об этой работе с первого курса! А ты разве нет?

Ягель исподлобья посмотрел на него и вдруг решил, что нужно сказать, сказать сейчас, сей момент, ибо терпеть и мучиться в одиночку уже не было сил.

– Я не уверен, что это правильно. Ты никогда не думал, что все эти призывы к работе с Человеком – полная бессмыслица?

– Так ты, выходит, революционер? Это тебе к «чёрным революционерам» нужно.

«Чёрными революционерами» в Полисе называли неуловимую группировку, члены которой имели наглость и смелость высказывать запрещённые идеи днём. На них повсеместно велась охота, но, поскольку «революционеры» были весьма проворны и изобретательны, им каким-то образом удавалось долгое время скрываться от ока Великого Правителя. Никто не знал ни их численности, ни имён, ни вообще, существовали ли они на самом деле. Поскольку ни подтвердить, ни опровергнуть эту информацию никто не мог, слухи оставались на уровне слухов, а словосочетание «чёрный революционер» стало символом революции.

– Я серьёзно, ты только представь. А что если Человеком управляет не высшая сила, что если его поступки и решения заранее не известны и зависят лишь от него и ни от кого более? Что если он волен сам распоряжаться своей судьбой и менять её? Что если никакой высшей силы и в помине не существует? – Ягель выпалил эту пламенную речь на одном дыхании, словно долго готовился к выступлению и вот наконец благодарный слушатель нашёлся.

Но «благодарный слушатель» смотрел на него не с восхищением, а, скорее, с упрёком и даже страхом.

– Это уже не просто революционные мысли, это сомнение в нашем существовании! В правильности нашего существования, я бы сказал, – Пабло посмотрел на него с вызовом, яростно защищая идею всей своей жизни, и рефлекторно дёрнул рукой.

Оставшееся содержимое его бокала плавно, словно в замедленной съёмке, скользнуло на пол и растеклось в разные стороны, унося с собой кусочки льда и фруктов. Пабло печально посмотрел на опустевший бокал и сердито сказал Ягелю:

– Я не хочу больше слушать эту чушь! Не порть мне прекрасный вечер! И вообще, знаешь что? Я сейчас пойду и заберу девушку своей мечты на свидание, а ты оставайся здесь и найди себе компанию по душе, – Пабло широким жестом руки обвёл посетителей паба, давая понять, что среди них найдётся тот, кто поддержит Ягеля.

Он встал и, с грохотом поставив бокал на стол, сказал:

– Увидимся завтра утром. Если тебе, конечно, ещё интересны результаты.

Ягель наблюдал за тем, как Пабло подошёл к Мариетте и что-то шепнул ей. Та кинула удивлённый взгляд на Ягеля, но Пабло одёрнул её, и она поспешно кивнула. Затем его друг покинул бар, а через некоторое время вслед за ним, сняв своё фирменное платье и переодевшись в повседневную одежду, выскочила Мариетта.

Ягель в одиночестве неспешно глотал уже третью порцию виски, и разум его постепенно затуманивался. Обсуждать с кем-либо ещё поднятую тему он не решился. Раз уж его верный друг так остро отреагировал, то малознакомые товарищи могут сразу же сообщить, куда следует, и его заберут на допрос. В лучшем случае. А в худшем… Скорее всего, его больше никто и никогда не увидит. Даже и не вспомнит о нём, поскольку работать с памятью, судя по всему, в Полисе умели очень хорошо. А как же всё-таки хотелось вытянуть из себя эти угнетающие душу и испепеляющие разум мысли и аккуратно сложить их в коробочку на замке, доставая оттуда по необходимости!